Виталий Гладкий - Подвеска пирата

• Название: Подвеска пирата
• Автор: Виталий Гладкий
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-4444-7616-1

Вторая половина XVI столетия. В водах Балтийского моря подданный датского короля, знаменитый капер Карстен Роде, попадает в плен к польскому пирату Ендриху Асмусу, с которым у него давние счеты. Асмус сохранил жизнь своему врагу, но лишь с тем, чтобы переправить его в Швецию, где за голову Роде назначено хорошее вознаграждение. Ночью Карстен Роде устраивает побег вместе с боцманом и штурманом своего корабля. Спустя какое-то время Роде оказывается на службе у Ивана Грозного и создает целую флотилию корсаров, с которыми вынуждена считаться могучая Британия, а потом попадает в команду самого Френсиса Дрейка…

---

— А, что?! — подхватился боцман.

— Тише! — прошипел капитан. — Слушай меня внимательно. У меня под одеждой спрятан нож. Я сейчас повернусь на бок, а ты достань его.

— Как? У меня ведь руки связаны и к телу примотаны.

— Да хоть зубами! — рассердился капитан.

— Понял...

Боцман провозился добрых полчаса, пока нож наконец не очутился в его по-волчьи крепких и крупных зубах.

— Режь мои веревки, — облегченно вздохнул Карстен Роде.

— М-м... — невразумительно промычал боцман и принялся пилить узлы на теле капитана.

Процесс получился долгим, но в конце концов Клаус Тоде, хоть и сильно поранил губы, все же с делом справился. Карстен Роде немного подождал, пока не восстановилось кровообращение в занемевших руках, а затем освободил от веревок и боцмана.

— Что дальше? — шепотом спросил изрядно приободрившийся Клаус Тоде.

— Для начала нужно покинуть каюту... и как можно тише. Это я беру на себя.

Когда их вели в это узилище, Карстен Роде успел заметить, как запиралось помещение. Оно находилось на баке[35], и прежде в нем, скорее всего, хранился различный судовой инвентарь, которым заведовал боцман. Потом кладовку переоборудовали под каюту для пленниц, но «замок» остался прежним — хлипкий деревянный засов. Капитан понимал, почему особо важных персон Ендрих Асмус не стал бросать в трюм «Короны». Наверное, он уже был набит награбленным добром почти под завязку, и в тех уголках, какие еще остались незаполненными, можно было легко дать дуба, что вовсе не входило в планы капера. Судьба остальных матросов пинка его мало интересовала. Выживут — пусть их, нет — на корм рыбам.

Карстен Роде осторожно просунул лезвие в щель между дверным полотном и самой коробкой. И начал по миллиметру сдвигать засов. Когда наконец дело было сделано, капитан взмок от пота — так он сильно волновался.

И зря. Два стража сидели, прислонившись спинами к борту, и спали мертвецким сном. Наверное, они тоже, как и их товарищи, изрядно угостились доброй выпивкой, несмотря на строгий наказ капитана пребывать в полной трезвости и стеречь пленников гораздо лучше, чем свои загубленные морским разбоем души.

Тихо закрыв дверь и вернув засов на прежнее место, Карстен Роде первым делом осмотрелся. Стояла белая северная ночь, а в ее призрачном свечении хорошо просматривался пинк «Двенадцать апостолов» с зарифленными парусами — когг тащил его на буксире. Судя по тому, как судно Карстена Роде кидало из стороны в сторону, он понял, что за штурвалом или вообще никто не стоит, или матрос пьян в стельку.

Остальных кораблей Голштинец не увидел. Об их участи можно было лишь гадать. Скорее всего, каперы увели суда каравана в какую-нибудь тайную гавань среди шхер, где их разгрузят, а потом затопят, так как старые тихоходные посудины непригодны для пиратского промысла. Что станется с командами, об этом капитан старался не думать...

Клаус Тоде кивком головы указал в сторону сонных каперов и выразительным движением чиркнул большим пальцем по своему горлу. Роде отрицательно покрутил головой — это лишнее. Если побег окажется неудачным, их всего лишь вернут на прежнее место, в «амурную» каюту. Но если при этом они убьют своих стражей, тогда ничто и никто не удержит поляков от расправы над пленниками, даже капитан Ендрих Асмус.

Карстен Роде прихватил с собой лишь кутласс, валявшийся на палубе возле одного из спящих. Видимо, соня изо всех сил пытался сопротивляться морфею и держал клинок в руке, чтобы таким образом как-то взбодриться. Однако хлебное вино московитов[36] оказалось гораздо сильнее его воли и служебного рвения.

Перебраться на «Двенадцать апостолов» не составило особого труда даже для грузного Клауса Тоде — судно вели на коротком поводке. Конечно, был риск, что их сможет заметить рулевой-поляк на пинке, но иного выхода просто не существовало. К тому же Карстен Роде полностью удостоверился, что его корабль отдан на милость волн, и первым перебрался на «Двенадцать апостолов».

Для этого ему, как и боцману, пришлось немного поползать по палубе, прячась за надстройками и разным барахлом, — чтобы не заметил матрос за штурвалом. (Вахтенного офицера «Короны» нигде не было видно; наверное, он, как и остальные пираты, уснул под винными парами.) Затем дело пошло гораздо быстрее: Клаус Тоде взял кусок тонкого, но прочного каната, которым был связан, накинул его на буксирный трос, вцепился руками за оба конца, и съехал на нос пинка как на салазках, благо бушприт «Двенадцати апостолов» находился ниже кормы когга.

Как и предполагал Карстен Роде, рулевой спал, обняв штурвал. То, что его мотало туда-сюда, матросу было нипочем. Судя по внешнему виду, этот старый морской волк привык к любым житейским перипетиям. Поэтому Карстен Роде пожалел его и не стал убивать, лишь оглушил. В своей каюте он нашел еще троих поляков, но они находились в сильнейшем подпитии, приняли капитана за своего и кинулись к нему обниматься.

Железный кулак Клауса Тоде быстро восстановил статус-кво, и вскоре вся четверка пиратов сидела под замком, недоумевая, за какие грехи впала в такую немилость. Пьяные до изумления поляки думали, что их подверг наказанию сам капитан Ендрих Асмус.

В трюме Карстен Роде нашел лишь раненного в плечо Ганса Дитрихсена и двух своих матросов; один из них уже отдал Богу душу, а второй собирался последовать туда же. Дитрихсен посмотрел на Роде как на привидение и неожиданно расплакался. Похоже, он уже похоронил себя.

Клаус Тоде нашел полную бутылку и без лишних слов силком влил в штурмана минимум половину пинты[37] крепкого вина. А затем схватил топор и побежал рубить буксирный конец. Вскоре когг исчез в туманной дымке, а пинк остался посреди пустынного моря словно неприкаянный «Летучий голландец» — практически без команды и без парусов, так как они по-прежнему оставались убранными.

Глава 2. АНИКЕЙ СТРОГАНОВ

Небольшое суденышко, северный коч[38], только без «коцы» (или «ледяной шубы») — обшивки брусом, предохраняющей судно от повреждения льдами, качалось на волне в устье реки Наровы[39], словно на качелях. С утра поднявшийся сильный ветер так же быстро улетел дальше, как и появился, и приунывшие было рыбаки повеселели и забросили «гарву» — рыболовную сеть длиною в восемьдесят сажень[40]. Лето заканчивалось, и артельный атаман Фетка Зубака решил попытать счастья — вышел на промысел гольца (или палии) — дорогой и вкусной рыбы из семейства лососевых.

Год выдался не очень удачным. Ряпушки поймали как обычно — много, но толку-то? Все что заработали, уже истратили. Ряпушка стоила сущий мизер. А плотва и сиг, похоже, ушли к свеям[41]. Оставалась надежда на богатый улов гольца, а если сильно повезет, то и семги.

— Поворачивайся, поворачивайся шибче! — покрикивал Фетка, кряжистый мужик с пегой бородой. — Што вы там пестаетесь?![42] Опосля отдохнем.

— Дык, это, гарва, кажись, полна, — радостно заявил Ондрюшка, вдовий сын. — Чижило-то...

— Вот я тебя ужо!.. — пригрозил Фетка. — Поговори у меня! — Он боялся вспугнуть удачу.

Деньгу нужно считать в собственном кармане, а рыбу — в мешках.

Гарву наконец вытащили, и коч наполнился живым серебром. Гольцы исполняли свой последний танец с таким рвением, что некоторым удавалось выпрыгнуть за борт. Но рыбаки, воодушевленные и обрадованные богатой тоней[43], лишь посмеивались — пусть их. Уходили самые сильные особи, а значит, и потомство их будет многочисленным и живучим.

— Ондрюшка, имай! — вдруг вскричал Фетка, завидев в гарве семгу богатырского размера — около сажени, которая уже намеревалась последовать примеру особо шустрых гольцов. — Имай, кому глаголю, дубина!

Ондрюшка упал животом на рыбину и, оседлав ее, попытался ухватиться за жабры. Но лосось одним могучим движением сбросил «наездника», и того тут же завалили гольцы. Ондрюшка барахтался среди рыбин словно беляк — молодой тюлень — в ледяном крошеве, а семга тем временем выпрыгивала все выше и выше, словно разогреваясь для решающего броска в родную стихию.

Боясь упустить такой фарт, артельный атаман не сдержал ретивое и последовал за Ондрюшкой. Он оказался более хватким. Но семгу укротили лишь тогда, когда на нее навалились гуртом.

— Уф! — сказал Фетка, ощупывая лоб. — Башкой о борт торкнулся, шишка будет. Ты долго будешь рыбу мять?! — окрысился он на Ондрюшку, который все никак не мог выбраться из рыбного месива.

Улов рассортировали и Фетка Зубака начал в уме подсчитывать выручку. Особенно его радовал тот факт, что им попались аж четыре семги. Значит, в этом году улов этой дорогой — княжеской — рыбы будет добрым. Но если дела пойдут худо, то ему нечем будет заплатить налог — по восемь денег[44] за снасть, и тогда у него отберут рыболовецкие угодья, данные ему на оброк.

— Эй, атаман, глянь-ко! — вдруг раздался голос Ондрюшки.