Андрей Кокоулин - Северный Удел

• Название: Северный Удел
• Автор: Андрей Кокоулин
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-17-095280-9

Офицер тайной службы Бастель Кольваро, отпрыск одной из семи фамилий, обладающих высшей кровью, получает письмо от отца — тот просит его немедленно вернуться домой. Неприятности в поездке не заставляют себя ждать.

В гостинице на него совершают покушение, после которого он чудом остается в живых. Нападавший убит, но кровь у него, в отличие от цветной крови высоких фамилий и низкой серой крови прочих людей, — прозрачная. Кроме того, совершено покушение и на самого государя. Но ни цели, ни мотивы убийц не ясны.

Бастеля наделают полномочиями следователя. Прозрачная или, иначе, пустая кровь становится главной загадкой…

---

— А эти?

Упрямый поручик указал на нас подбородком.

— С этими господами, — улыбнулся ему пристав, — у нас будет приватный разговор. Почти дознание. А вам надо в полк.

Он чуть ли не вытолкал блезана вон.

— Но…

Стукнула, отрезая возражения поручика, дверь.

Пристав, расстегнув мундир, достал из-за ворота ключ на шнурке, вставил его в дверной замок и провернул.

— Ну вот, — вернувшись к нам, он несколько секунд раздумчиво изучал ногти на правой руке, словно важнее ничего и не было, наконец сказал: — Дальнейшее, господа, прошу, строго между нами. Строго!

Повинуясь его знаку регистратор и полицейский тихо прошли в неприметную нишу справа, качнулась занавесь, раздался щелчок замка.

Пристав собственноручно захлопнул оконные шторы, проверил, чтобы и просвета не было. Ненадолго сделалось темно, но затем вспыхнули газовые рожки на стенах.

Дядя Мувен озадаченно покашлял.

Я же уже догадывался, с кем мне сейчас придется встретиться. Поэтому, вставая, медленно потянул за собой дядю и кровника.

— Господа…

Государь-император появился в нише слева и быстрым шагом пересек кабинет в нашем направлении.

Он был невысок, но ладен, голубой мундир жандармского офицера сидел крепко, очерчивая поджарую фигуру. Брюки заправлены в короткие сапожки. Аксельбант. Медалька-кружок отличия за выездку. Кобура с пистолетом.

Бородка. Глаза чуть навыкате. Легкий румянец на щеках.

И кровь, конечно, и кровь. Алые жилки, сплетающиеся кроной дерева, и стального отлива обжимающая их спираль.

Я щелкнул каблуками. Майтус склонился в поклоне. Дядя замешкался, все ворочая застрявшим в кармане сюртука кулаком, но потом тоже перегнулся в поясе.

— Здравствуйте, господа, — государь-император демократично подал мне руку.

Я пожал узкую, сухую ладонь.

Мы встретились глазами. Мне невольно захотелось пасть ниц, так сильна была его кровь. Правда, в трактате пятисотлетней давности в присутствии экселенц-императора Волоера валило с ног всех в радиусе тридцати метров. Не разбирая притом, желают того присутствующие или нет. А я вот стою. Только под коленками дрогнуло. Может, действительно?..

Я оборвал кощунственную мысль.

Государь-император чуть опустил веки, ладонь его выскользнула. Майтус удостоился легкого касания плеча, дядя Мувен — кивка.

За государем-императором выросла дородная фигура обер-полицмейстера Сагадеева, в военном мундире, со скруткой бумаг в потном кулаке. Глядя на него становилось понятно, с кого берет пример пристав — те же баки, те же завернутые кверху усы, даже багровость лица — и то та же. Крупные, мясистые черты, большой рот чревоугодника. Масляные глаза-оливы. Обманчиво-масляные.

Меня он не узнал. Или сделал вид, что не узнал. Дело было давнее, и я тогда был еще оболтус, и обер-полицмейстер — всего лишь надзиратель.

Государь-император, обойдя стол, сел. Пристав замер между ним и окном. Сагадеев, уперев пятерню в столешницу, воздвигся справа.

На ум мне почему-то пришло слово «театральщина».

Три зрителя, три актера, бедная мебелью сцена. Действие энное. Я мучался: настоящий ли государь-император смотрит на меня? Не двойник ли? Уж кто-кто, а я знаю — кровь тоже можно подделать. Пусть это и нелегко.

— Господа, — сказал обер-полицмейстер, уловив мягкое разрешающее покачивание августейшей головы, — как вы понимаете, вы здесь в связи с тем, что ситуация, в общем-то, сложилась чрезвычайная. Нападение на вас является лишь звеном в общей цепи.

— Ночь Падения! — ахнул дядя.

— Кто еще? — спросил я.

— Четыре высших фамилии из шести. Причем три покушения были удачны.

— Удачны — это…

— Да, — вздохнул Сагадеев, — со смертельным исходом.

— Так это что, — воскликнул дядя, — ваш этот… — он пощелкал пальцами, вспоминая, как звали казначейского, — Лобанов…

— Лобацкий, — поправил пристав.

— Да, Лобацкий! Он специально? Он же на блезан кинулся!

— Мы думаем, — сказал обер-полицмейстер, обменявшись взглядами с государем, — что блезаны были Лобацкому очень некстати. Он мог ожидать удара в спину, знаете ли. Потому и решил устранить их первыми. А основной целью несомненно являлся господин Кольваро.

— Это как-то связано с отцом? — спросил я.

Сагадеев скривился.

— Здесь мы вступаем на территорию догадок, господа. Если пытаться мыслить логически, то нападение на наследника фамилии говорит о том, что покушение на родителя не удалось. Но факт пропажи… Мы считаем, что Аски Кольваро удалось бежать от преступников. Скорее всего, он спрятался в каком-нибудь тайнике. Во всяком случае, никто из ближайших родственников его смерть не услышал.

Я кивнул.

Сбоку скрежетнул зубами Майтус.

— Кстати, — уставился на меня Сагадеев, — что там произошло на юге у вас?

— Инцидент, — усмехнулся я.

— Это было похоже на нападение?

— Это было похоже на дуэль.

— Вы уверены?

Я пожал плечами.

— Расскажите, пожалуйста, — тихо попросил государь-император.

— Был такой ротмистр Жапуга. Сотня его стояла в соседнем городке. А у нас гарнизон, и городок побольше, и зелень, и жизнь поживее. Как крепостную стену достроили да улицы замостили, многое наладилось. Леверн не Леверн, а девушки под вечер в платьях под зонтиками выхаживали.

Государь-император хихикнул.

Все знали за ним некоторую смешливость, причем спонтанную, «перышком щекотнуло», поэтому я лишь взял паузу, маскируя ее задумчивостью.

— Все как-то само собой вечером и случилось.

— Извините, что спрашиваю, Бастель, — подал реплику Сагадеев, — вы опять же уверены в некой незапланированной случайности произошедшего?

— Это важно?

— Чрезвычайно.

— Это было около двух месяцев назад. Не думаете же вы…

Я подождал, не возразит ли мне обер-полицмейстер, но тот смолчал.

Значит, думают. Думают, что господин ротмистр Эррано Жапуга… что? Исполнял чью-то злую волю? Участвовал в заговоре против фамилий?

Вздор! Или все же…

Я прикрыл глаза, вспоминая.

— Нет, — сказал я. — Я вступился за честь женщины. В этом не было какого-то далекого умысла. Жапуга был пьян.

— Тем не менее вы дуэлировали.

— И был ранен. Об этом написано в рапорте на имя начальника гарнизона.

— А Жапуга? — подался вперед Сагадеев.

— Упал с обрыва.

— Его нашли?

— Нет. Там горная речка. Если его и вынесло, то в ассамейские земли.

Сагадеев покивал, заглянул в бумаги в своем кулаке.

— Что ж, если вы уверены… — он что-то отчеркнул ногтем. — Словом, ладно, этот эпизод мы в расчет брать не будем.

— Как вам Лобацкий? — спросил вдруг тихо государь-император.

Его взгляд, до этого плававший поверх голов по невзрачным портретам сыскных мастеров, прибитых над дверью, опустился и нашел меня.

Странным образом показалось, будто было в нем какое-то болезненное любопытство, как у человека, ожидающего смерти, к тому, кто только что счастливо ее избежал.

— Он был «закрыт», — сказал я. — Я, честно, не ожидал, что он настолько силен. Пожилой человек. И кровь — необычная очень.

— Опишите.

Голос государя-императора дрогнул.

— Пустота. Может быть, ложная пустота. Но вместе с тем — страшная. Воронка с редкими жилками настоящей крови. Не знаю, как еще сказать.

— Достаточно.

Государь-император прикрыл глаза ладонью.

Над его плечом вытаращился пристав, зашевелил усами, как таракан.

— Хронология такая, — оторвавшись от бумаг, произнес Сагадеев. — Первый случай — Штольцы. Полгода назад.

— Как, они тоже? — ужаснулся дядя.

— Меровио Штольц. Вы разве не знали?

— Нет, знал, я знал Меровио, — горячо заговорил дядя, — такой седой, похожий на коршуна старик. Я даже был на его похоронах! Но чтобы думать, что его убили? Мне сказали — приступ. И дочь его…

— Это мы распорядились скрыть истинные причины смерти, — сказал государь-император, отнимая ладонь. Голубые глаза его потемнели. — Иначе было нельзя.

— Кто убийца? — спросил я Сагадеева.

— Подозреваем — его секретарь, Тимофей Громатов. Меровио Штольц был буквально изрезан в своем доме ножом для перлюстрации писем. Чужаков никто не видел. Ни прислуга, ни семья. Так что, скорее всего, Громатов.

— Он был как Лобацкий?

— Подозреваем, что да. Спустя день его труп был найден в нумере постоялого двора на пути к Брокбарду.

— Нитевода вызывали?

— Нет, тогда нет, — вздохнул обер-полицмейстер. — Полагали, Громатов убил Штольца во время ссоры, потом сбежал, потом от раскаяния покончил с собой.

— Покончил?

— Да, однозначное самоубийство. Тем же ножом. Поэтому и не придали особого значения. Даже когда случилось второе убийство…

— Иващин, — сказал я.