Леонид Жуховицкий - Ночной волк

• Название: Ночной волк
• Автор: Леонид Жуховицкий
• Издательство: «В.А. Стрелецкий»
• Жанр: Великолепные истории
• Год: 2006
• ISBN: 5-91039-006-6

Леонид Жуховицкий — автор тридцати с лишним книг и пятнадцати пьес. Его произведения переведены на сорок языков. Время действия новой книги — конец двадцатого века, жесткая эпоха, когда круто менялось все: страна, общественная система, шкала жизненных ценностей. И только тяга мужчин и женщин друг к другу помогала им удержаться на плаву. Короче, книга о любви в эпоху, не приспособленную для любви.

---

Осторожность, напомнил я себе, осторожность. Когда все быстро получается, может повезти не только тебе, но и тому, кто, допустим, за тобой издали наблюдает. Если „это“ настоящая ценность, а по-видимому, так оно и есть, в зоне его притяжения просто не могут не пастись всякие опасные кладоискатели. И если кто-то из них обратил на тебя хищный взор — а тот супермен в модной куртке, между прочим, именно обратил, — то самое разумное на пике везения совершить непредсказуемый, невероятный с точки зрения логики поступок.

Я такой поступок совершил — лег на дно.

Я закупил харчей, запас чаю, сигарет и четыре дня не выходил из дому. Отключился от всех дел и забот. Писал, только писал. Здесь, на этих страницах, все, что пока произошло. Пожалуй, такой наполненной паузы в моей жизни больше не было.

Тем не менее, мне кажется, какую-то ошибку я все же совершил. На чем-то прокололся. За эти четыре дня мне звонили разные люди, но был и пяток, не меньше, странных звонков. Звонок — и молчание. Проверяют? Но кто?

Возможен, конечно, и более приятный вариант — глупая влюбленная баба. Однако таких на горизонте не возникало уже давно.

Что я ощущал, когда в очередной раз трубка на все мои вопросы и подначки лишь тихонько потрескивала? Беспокойство — да. Пожалуй, даже легкий страх. Но прежде всего — любопытство, причем не житейское, а творческое. Мне интересно. Интересно, кто развлекается. Интересно, что будет дальше.

Вопрос: когда к жертве приближается убийца, жертве интересно, как ее будут убивать? Психологический момент!

Есть легенда — когда актер Качалов был смертельно болен, жена спросила его: „Вася, тебе страшно?“ Он ответил: „Не страшно, но и не любопытно“. Мне бы, пожалуй, было любопытно.

Хотя, может, это я сейчас так думаю, когда в реальности нет никакой почвы для тревоги, кроме неопределенных предчувствий? Тем более что уже два дня нет и таинственных звонков. Еще один психологический момент…

Итак, сегодня или завтра я могу без риска закрыть последнее из легко доступных мне белых пятен — имя собаки (понятие „кличка“ плохо сочетается с такой изысканной псиной). Любой мальчишка во дворе охотно окажет мне помощь. Из школы ребята возвращаются между часом и двумя. Практически любой пятиклассник…»

Я так вчитался в федулкинский манускрипт, что был разочарован и раздосадован, когда страница оказалась последней. Ведь ничего не завершилось! Это было как приключенческая книжка с оторванным концом. А дальше что?

Дальше Федулкина убили.

Но это было много дальше. Между последней страничкой машинописи и смертью под забором детского садика произошло, возможно, немало всего.

Что я знаю точно?

Во-первых, эту рукопись Федулкин оставил у меня. С целью или так? Понять это было невозможно, поскольку он часто так делал. Иногда просил прочесть, иногда просто оставлял, а то и забывал, и тогда я читал без просьбы, вернее, делал вид, что читал, бегло пролистывал, чтобы было что сказать при встрече. Федулкину много не требовалось. «Знаешь, а интересно!» Он краснел и начинал удовлетворенно бормотать, что это еще не окончательный вариант. Можно было, во имя истины, обойтись без оценок. Какая-нибудь двусмысленная фраза типа «Ты, старик, авангардист» или «У нас это не напечатают» вполне сходила за похвалу.

Во-вторых, Федулкин, очень серьезно относившийся к собственному творчеству, редко печатал свои эпохалки в одном экземпляре. Он боялся всего: ареста, обыска, пожара, грабежа, хотя только полному шизофренику пришло бы в голову грабить Федулкина. Разные копии он разносил по знакомым, именуя это конспирацией. На сей раз мне достался первый экземпляр. Может, второй он притащил Антохе? Надо будет проверить. А если какая-нибудь копия попала не в те руки… Впрочем, это была всего лишь заготовка, а черновики Федулкин не размножал.

В-третьих, он собирался пойти к тому дому на Ломоносовском, где мог, например, просто случайно столкнуться с тем суперменом в куртке или еще с кем-то, кто тоже искал «это».

Я попытался убедить себя, что занимаюсь в общем-то ерундой, строю версии из ничего. Ведь могло получиться совсем иначе: пошел провожать бабенку, а ревнивый ухажер выследил и… Но в такую случайность поверить было еще трудней: может, и Суконникова с Бармалаевым убили ревнивые ухажеры?

Совсем уж холодком прошло по животу неизбежное сопоставление: Федулкину звонили, не отзываясь, потом убили, мне звонили, не отзываясь… Неужели и меня каким-то образом подвязали к «этому», о котором я не знаю ничего, кроме вычитанного сегодня из записок Федулкина? Впору было заорать: «Да отстаньте, ничего я не знаю!» Но ведь и Федулкин, по существу, не знал ничего. А вот заорать не успел. Или — не услышали. Или — не поверили.

Я глянул на часы. Время не поджимало, но в общем-то пора было собираться. Я позвонил Антону в контору — сказали, ведет занятие. Этого мне было вполне достаточно: ведет — значит, живой.

Я запер дверь, сунул ключ под коврик и пошел к метро.

На Пушкинской, как всегда, была толчея, не протолкнуться — хвост к Макдоналдсу, коробейники у раскладных столиков, торгаши победней прямо на тротуарах. Двери в «Наташу» не закрывались, женщины сновали туда-сюда, лица мелькали, всмотреться времени не было. Но меня снующие не занимали — только те, что стоят у входа.

Пока не стоял никто.

Всплыла еще задача. К ней надо было подготовиться. Оглядевшись, я пошел на угол, где в разных сочетаниях перетаптывался молодняк, и выбрал подходящую рожицу — лет восемнадцать, легка на знакомство, любопытна, явно погуляла по чужим койкам, но и не профессионалка, скорее привержена популярному принципу «почему бы и нет?».

Я спросил:

— Минут двадцать найдется?

Краткость срока девчонку озадачила, на всякий случай она глянула надменно.

— Помоги, а?

На человеческую просьбу и ответ был человеческий:

— А чего надо делать?

— Тут рядом, три шага, — сказал я и потащил ее к арке поблизости, — постой тут со мной, ладно? На той стороне баба появится, позовешь. — Я кинул взгляд через улицу.

— А чего сам не можешь?

— Надо, чтобы голос женский.

Теперь у входа в магазин стояли четыре дамы. Две сразу отпали по возрасту. Из молодых я предпочел бы крепышку с довольно симпатичным самоуверенным лицом. Впрочем, та, что меня интересовала, могла и просто не прийти.

Крепышка глянула на часы, повертела головой. Я негромко сказал своей сообщнице:

— Видишь, в красной куртке? Алена зовут. Крикни погромче.

Она постаралась. Не знаю, было ли что слышно на той стороне улицы, во всяком случае красная куртка не среагировала никак. Зато крепышка дернулась и обернулась. Я шагнул в арку. Что было надо, уже увидел. Она. Я спросил свою помощницу:

— Не постоишь со мной еще чуток?

— А надо?

— Не надо, не просил бы.

Она пожала плечами. Я приобнял ее, как свою, и она поняла это правильно, то есть по-шпионски:

— Следишь, что ли?

— Приходится.

Моя крепышка тем временем подошла к автомату, уверенной улыбкой потеснила очередь из двух мужиков и, набрав номер, коротко кинула в трубку что-то недовольное. Наверное, Женю отчитала. Так ему и надо. Или ей. Пусть не опаздывают.

Я думал, сейчас уйдет. Но нет, осталась. Остался и я.

Подумав, я спросил свою сообщницу:

— С родителями живешь?

— А что?

— Да ночевать сегодня негде.

Она ответила, не удивившись:

— У меня полна коробочка, сама бы ушла, да некуда. И мать, и брат с женой.

Я догадался отойти подальше, и хорошо, что догадался: из подворотни, где мы пару минут назад конспиративно обнимались, вышел парень в свитере, один из тех, что тогда болтался во дворе. Теперь он, правда, был не в свитере, а в модной трехцветной ветровке, но я легко узнал его гибкую спину и пританцовывающую спортивную походку. Он подошел к Алене и помахал в воздухе ладонью, как президент на трибуне.

Я думал, они куда-то пойдут, но крепышка не двинулась, так и разговаривали на проходе, почти у дверей магазина. О чем шла речь, я не слышал и догадаться не мог, но кое в чем ошибиться было нельзя: беседа не приносила радости ни тому, ни другому. Алена нападала, агрессивно глядя на малого снизу вверх, он небрежно пританцовывал, голова с издевкой покачивалась. Кончилось быстро: крепышка, что-то зло выкрикнув, шагнула к тротуару, чуть не упершись руками в капот, остановила «жигуленок» и, кинув два слова водителю, села рядом с ним. А длинный парень опять по-президентски вскинул ладонь. После чего пошел назад в арку, все так же пританцовывая, словно хвастая мышцами ног.

— Все? — сказала моя сообщница — я про нее почти забыл.

— Еще чуток, — попросил я и тоже пошел к арке, не снимая руку с ее плеча.

— А чего лапшу вешал? — спросила она. — На той стороне, на той стороне…

— Да уж больно противно, — ответил я не в лад, но ее эта бессвязность как будто устроила.