Теодор Драйзер - Американская трагедия

• Название: Американская трагедия
• Автор: Теодор Драйзер
• Жанр: Проза

«Американская трагедия» — самый известный роман Теодора Драйзера, входящий в золотой фонд мировой литературы и неоднократно положенный в основу сценариев кино- и телефильмов.

История «американского Растиньяка» Клайда Грифитса, не брезгующего в своих попытках пробиться наверх ни подлостью, ни предательством, ни даже преступлением, совмещает в себе лучшие черты увлекательного детектива, остроумного «романа нравов», глубокого философского исследования.

---

И сразу после этого пришлось окунуться в быстрые, мутные воды предполагаемого злостного умысла, ибо все остальное было лишь вступлением.

— Итак, Клайд, что же случилось потом? Расскажите нам подробно все, что помните. Ничего не смягчайте, не старайтесь казаться ни лучше, ни хуже, чем вы были на самом деле. Она мертва — и вы тоже умрете, если эти двенадцать джентльменов под конец придут к такому решению. (От этих слов точно ледяной холод пронизал и Клайда и всех, кто находился в зале суда.) Но ради вашего же душевного спокойствия вам лучше говорить правду. (Тут Джефсон подумал о Мейсоне: пусть попробует отбить такой удар!)

— Да, сэр, — просто сказал Клайд.

— Стало быть, она попала в беду, и вы не сумели ей помочь. Ну, а потом? Что вы тогда сделали? Как поступили? Да, кстати, какое жалованье вы получали в то время?

— Двадцать пять долларов в неделю, — признался Клайд.

— Других источников дохода не имели?

— Простите, я не понял.

— Были у вас тогда какие-либо другие источники откуда вы могли бы так или иначе достать денег?

— Нет, сэр.

— Сколько вам стоила комната?

— Семь долларов в неделю.

— А стол?

— Долларов пять-шесть.

— Были еще какие-нибудь расходы?

— Да, сэр: на одежду и на стирку.

— Должно быть, вам приходилось также участвовать в расходах, связанных со всякими светскими развлечениями?

— Протестую, это наводящий вопрос! — выкрикнул Мейсон.

— Протест принят, — заявил судья Оберуолцер.

— Можете вы припомнить еще какие-нибудь расходы?

— Да, на трамвай, на поездки по железной дороге. И потом — я должен был вносить свою долю, когда участвовал во всяких развлечениях.

— Вот именно! — в ярости крикнул Мейсон. — Я считаю, что хватит вам подсказывать этому попугаю!

— А я считаю, что почтеннейшему прокурору незачем путаться не в свое дело, — фыркнул Джефсон, отбиваясь и за себя и за Клайда. Ему хотелось сломить страх Клайда перед Мейсоном. — Я допрашиваю подсудимого, а что касается попугаев, то мы за последнее время видели их тут сколько угодно, и натасканы они были, как самые отъявленные школьные зубрилы.

— Это злостная клевета! — завопил Мейсон. — Я протестую и требую извинения!

— Ваша честь, извинение должно быть принесено мне и моему подзащитному, и оно будет быстро получено, если только ваша честь соизволит объявить перерыв на несколько минут. — И, решительно подступив к Мейсону, Джефсон прибавил: — Я сумею добиться извинения и без помощи суда.

Мейсон сжал кулаки, готовясь отразить нападение. Блюстители порядка в зале суда, стенографисты, газетчики и даже клерк поспешно окружили обоих юристов и схватили их за руки, пока судья Оберуолцер неистово стучал по столу своим молотком.

— Джентльмены! Джентльмены! Вы оба проявляете неуважение к суду! Немедленно извинитесь перед судом и друг перед другом, иначе я объявлю процесс недействительным, подвергну вас десятидневному аресту и оштрафую на пятьсот долларов каждого.

Говоря это, судья со своего возвышения сурово поглядел на обоих. И тотчас Джефсон ответил самым учтивым и вкрадчивым тоном:

— Если так, ваша честь, я приношу свои извинения вам, господину прокурору и господам присяжным. Нападки прокурора на обвиняемого показались мне слишком несправедливыми и неуместными, вот и все.

— Не следует обращать на это внимание, — заметил Оберуолцер.

— Если так, ваша честь, я приношу свои извинения вам и господину защитнику. Может быть, я немного погорячился. Да и подсудимому тоже, насмешливо прибавил Мейсон, взглянув сначала в гневные и непреклонные глаза судьи Оберуолцера, а затем в глаза Клайда, который сразу вздрогнул и отвернулся.

— Продолжайте, — сердито проворчал Оберуолцер.

— Итак, Клайд, — вновь начал Джефсон так спокойно, словно вызвать всю эту бурю значило для него не больше, чем чиркнуть спичкой, — вы сказали, что ваше жалованье составляло двадцать пять долларов в неделю и что у вас были всевозможные расходы. И вы не сумели к тому времени отложить немного на черный день?

— Нет, сэр… очень немного… почти что ничего.

— Так. Ну, а если бы врач, к которому обратилась мисс Олден, согласился помочь ей за вознаграждение, скажем, в сто долларов, — вы могли бы заплатить столько?

— Нет, сэр… то есть не сразу.

— Вам неизвестно, были ли у нее какие-нибудь свои деньги?

— Насколько я знаю, не было, сэр.

— Тогда как же вы рассчитывали ей помочь?

— Видите ли, я думал, что если она или я найдем доктора и он согласится ждать, я, может быть, сумею, откладывая понемногу, расплатиться с ним в рассрочку.

— Понятно. И вы искренне хотели так сделать?

— Да, сэр, конечно.

— И вы говорили ей об этом?

— Да, сэр. Она это знала.

— Но ни вам, ни ей не удалось найти врача, который помог бы ей, — а что дальше? Что вы тогда сделали?

— Тогда она захотела, чтобы я на ней женился.

— Немедленно?

— Да, сэр, немедленно.

— Что же вы на это ответили?

— Я сказал ей, что никак не могу сразу жениться. У меня не было для этого денег. И, кроме того, если бы мы поженились и никуда не уехали, по крайней мере, до тех пор, пока не родится ребенок, все вышло бы наружу и я потерял бы место. Да и она тоже.

— Почему же?

— А мои родственники? Мне кажется, они не захотели бы оставить меня на фабрике, да и ее тоже.

— Понятно. Они сочли бы, что вы оба не годитесь для этой работы.

— Во всяком случае, так я думал, — ответил Клайд.

— А дальше что?

— Видите ли, сэр, если бы я и хотел уехать с нею и обвенчаться, у меня не было для этого денег и у нее тоже. Мне пришлось бы сперва отказаться от своего места и подыскать где-нибудь другое, а уж потом она могла бы приехать ко мне. Кроме того, я знал, что нигде не смогу зарабатывать столько, сколько здесь.

— А служба в отеле? Вы не могли вернуться к этому делу?

— Да, пожалуй… если бы у меня были какие-нибудь рекомендации. Но я не хотел к этому возвращаться.

— Почему же?

— Мне не хотелось больше этим заниматься… не нравился такой образ жизни.

— Но не хотите же вы сказать, что вы вообще не желали ничего делать? Разве таковы были ваши намерения?

— Нет, сэр! Вовсе, нет. Я ей сразу сказал, что если она уедет на время — до рождения ребенка — и даст мне возможность остаться в Ликурге, то я постараюсь жить скромнее и буду посылать ей все, что сумею сэкономить, пока она не сможет опять зарабатывать сама.

— Но вы не думали с нею обвенчаться?

— Нет, сэр, тогда я просто не в силах был венчаться.

— Что она вам на это сказала?

— Она не согласилась. Она сказала, что не может и не хочет оставаться в таком положении и что я должен с нею обвенчаться.

— Понятно. Тут же, сразу?

— Ну, да… во всяком случае, поскорее. Обождать немного она соглашалась, но уехать — ни за что, если только я не женюсь на ней.

— Вы ей сказали, что больше не любите ее?

— Да, почти… да, сэр.

— Что значит "почти"?

— Я сказал, что… что не хочу жениться. И потом, она знала, что я уже не люблю ее. Она сама это говорила.

— Она вам говорила? В то время?

— Да, сэр, сколько раз.

— Что ж, верно. Это было и во всех ее письмах, которые нам здесь читали. Но что вы сделали, когда она так решительно отказалась уехать?

— Я не знал, что делать… Но я думал, может быть, я уговорю ее поехать на время домой, а сам постараюсь скопить денег и… может быть… когда она будет дома… и поймет, что я очень не хочу на ней жениться… (Клайд запнулся и умолк. Тяжело было так лгать).

— Так, продолжайте. И помните: правда, как бы вы ее ни стыдились, всегда лучше лжи.

— Я думал, может быть, когда она еще больше испугается и станет не такой несговорчивой…

— А сами вы не боялись?

— Да, сэр, боялся.

— Ладно, продолжайте.

— Так вот… я думал… может быть, если я предложу ей все деньги, сколько сумею до тех пор собрать… понимаете ли, я хотел попробовать еще и занять у кого-нибудь… тогда, может быть, она согласится уехать и не заставит меня венчаться с ней… просто поселится где-нибудь в другом городе, а я буду ей помогать.

— Понятно. Но она не согласилась на это?

— Нет… То есть на то, чтобы не венчаться… Но она согласилась поехать на месяц домой. Я только не мог ее уговорить, чтобы она от меня отказалась.

— Вы говорили ей тогда или когда-нибудь прежде или после, что приедете и обвенчаетесь с нею?

— Нет, сэр. Никогда не говорил.

— А что же именно вы ей сказали?

— Сказал, что… как только достану денег… — от волнения и стыда Клайд начал заикаться, — …примерно через месяц я приеду за ней, и мы уедем куда-нибудь на время, пока… пока… ну, пока все это не кончится.

— Но вы не сказали, что женитесь?

— Нет, сэр. Не говорил.