Виктор Земсков - Рождение «второй эмиграции» (1944-1952)

• Название: Рождение «второй эмиграции» (1944-1952)
• Автор: Виктор Земсков
• Издательство: Социологические исследования
• Жанр: История
• Год: 1991

ЗЕМСКОВ Виктор Николаевич — кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института истории СССР АН СССР. В нашем журнале опубликовал статьи «Спецпоселенцы» (1990, №11) и «Массовое освобождение из спецпоселения и ссылки в 1954–1960 гг.» (1991, №1).

Журнал «Социологические исследования», 1991, №4. С. 3–24.

_{[В тексте есть таблица.]}

---

В этих условиях очень трудно было работать представителям советских репатриационных миссий, посещавших лагеря перемещенных лиц. Приведем один пример. Осенью 1945 г. офицеры миссии по репатриации советских граждан посетили лагерь перемещенных лиц «5-С» (район Риччиони, Италия), находившийся в ведении английской администрации. Офицеров окружило множество подростков, вывезенных гитлеровцами из СССР. Беседуя с ребятами, офицеры с горечью обнаружили, что их сознание изрядно одурманено антисоветской пропагандой. Они, например, были убеждены, что их родственники в СССР поголовно «истреблены большевиками». Офицеры терпеливо объясняли, что это выдумки, что родители мечтают увидеть своих детей дома. Тогда подростки, пугливо озираясь по сторонам, просили офицеров взять их с собой. Вскоре советские офицеры обнаружили в лагере «5-С» еще более странные вещи. Самоуправление лагерем с ведома и благословения английской администрации было захвачено группой бывших активных пособников фашистов, причем преобладали офицеры дивизии СС «Галичина». Выяснилось также, что в лагерь частенько наезжали господа в американской и английской военной форме, превосходно владевшие русским и украинским языками. Они насаждали систему слежки, вели с людьми беседы, в которых поливали грязью Советский Союз. При поддержке лагерной верхушки и попустительстве английской администрации в лагере безнаказанно орудовали группы бесчинствовавших невозвращенцев. расправляясь с каждым, заподозренным в желании вернуться в СССР.[4]

Работа миссий по репатриации советских граждан была поставлена в невыносимые условия. Бывшие союзники всеми силами старались не допустить представителей этих миссий в лагеря перемещенных лиц, мотивируя это тем, что якобы все находящиеся там советские граждане не хотят возвращаться в СССР и разговаривать с ними на эту тему совершенно бесполезно. Практика же показывала, что в тех лагерях, где, преодолев препоны англо-американской администрации, представителям советских репатриационных миссий удалось выступить, наблюдался всплеск возвращенческих настроений — обычно сразу же после таких выступлений люди группами и в одиночку заявляли о своем желании вернуться на Родину. Вид такой оборот дела, американские военные власти в январе 1949 г. официально заявили, что работа советской миссии по репатриации в американской зоне оккупации Германии с 1 марта 1949 г. должна быть прекращена. В апреле 1950 г. советская миссия по репатриации вынуждена была покинуть и английскую зону оккупации Германии.

Чтобы окончательно отбить у советских перемещенных граждан саму мысль о возможности возвращения на родину, им вдалбливали в головы, что в СССР их якобы всех считают военными преступниками. Американцы в лагерях даже заявляли, что будто бы «не раз обращались к Советскому правительству с просьбой предоставить перемещенным возможность возвращения на Родину, но всегда получали отказ». На специальных листках изображались взятые из советских газет фотографии трупов людей, расстрелянных фашистами при отступлении, и снабжались подписями, из которых «явствовало», что на фото — трупы перемещенных лиц, «имевших неосторожность вернуться в большевистскую Россию». С другой стороны, те же самые листки пестрели многочисленными рекламами, зазывавшими людей на работу в США, Канаду и другие страны и содержавшими обещания, что чуть ли не через два месяца каждый перемещенный сможет обзавестись собственным домом, землей, автомашиной, холодильником, а также несметным количеством костюмов. Перемещенных лиц старались полностью лишить всякой информации об СССР.

Тем не менее такая мощная обработка не могла убить в сердцах и мыслях стремления возвратиться на родину. С течением времени у значительной части той категории лиц, которых мы выше условно называли колеблющимися, постепенно притуплялась боязнь наказания (реального или мнимого) в родном государстве, и чашу весов в их сознании все больше стал перевешивать страх навсегда потерять родину. У тысяч людей вызревало твердое решение возвратиться в СССР — и это в условиях односторонней массированной антисоветской пропаганды! Собираясь тайком в укромных местах, эти люди обменивались мнениями о возможностях и способах возвращения на родину, кляли себя за свою нерешительность, проявленную весной и летом 1945 г., когда выбраться из лагерей было значительно легче, ругали английских и американских чиновников, лагерное «самоуправление», отрезавших им путь домой. Как и в лагерях фашистской Германии, в лагерях перемещенных лиц стали возникать подпольные организации и группы. Летом 1947 г. перемещенные, собравшиеся на сборном пункте миссии по репатриации советских граждан в Брауншвейге (английская зона оккупации Германии), устроили собрание, на котором выступили с заявлениями о положении в лагерях. Из выступлений было видно, что почти везде существовали подпольные группы, которые помогали вырваться на Родину. Например, в лагере у д. Вольтердинген в районе Солтау был организован подпольный «Кружок борьбы за возвращение на Родину». Соблюдая строгую конспирацию, кружковцы рассказывали людям правду о жизни на Родине и призывали их возвращаться домой; подпольщики устраивали побеги из лагеря, предупреждали тех, кому грозила опасность.

Одним из наиболее значительных актов сопротивления перемещенных лиц было восстание в Нойштадтском лагере в конце 1947 г. Советские граждане прожили в нем более двух лет, ежедневно подвергаясь антисоветской обработке и запугиванию. Несмотря на это, среди перемещенных неуклонно росли возвращенческие настроения, и в конце 1947 г. большинство их потребовало у английской администрации репатриации в СССР. До этого отсюда бежали в советскую миссию по репатриации в Нойштадт 33 человека. В ответ английские власти усилили охрану лагеря за счет местной немецкой полиции. Это переполнило чашу терпения — вспыхнуло восстание. Изгнав полицию, люди организованно хотели выехать на родину. Тогда против восставших были брошены английские танкетки и солдаты на бронетранспортерах. Войска оцепили лагерь, произвели массовые аресты и сортировку перемещенных. Вскоре после этих событий сюда прибыли офицеры советской миссии по репатриации. Отлично понимая, что их встреча с перемещенными привела бы к массовому выезду последних в СССР, английское командование не допустило советских офицеров в лагерь. В дальнейшем британские власти расформировали Нойштадтский лагерь, а его обитателей распределили мелкими группами по другим местам. Нойштадтское восстание вошло яркой страницей в историю борьбы советских перемещенных граждан за право жить на родине.

Но даже и после начала «холодной войны» англичане и американцы иногда передавали Советскому Союзу перемещенных лиц, отнесенных к категории военных преступников. А. И. Солженицын в своем произведении «Архипелаг ГУЛаг» характеризует это следующим образом:

«…Именно тайна этого предательства отлично, тщательно сохранена британским и американским правительствами … Только в 1973 (Sunday Oklahoman, 21 января) прорвалась публикация Юлиуса Эпштейна … Напечатан разрозненный малый документ из скрываемого доныне многотомного дела о насильственной репатриации в Советский Союз. „Прожив два года в руках британских властей, в ложном чувстве безопасности, русские были застигнуты врасплох, они даже не поняли, что их репатриируют … Это были главным образом простые крестьяне с горькой личной обидой против большевиков“. Английские же власти поступили с ними „как с военными преступниками: помимо их воли передали в руки тех, от кого нельзя ждать правого суда“ … В какой части мира и какой контингент западные правительства осмелились бы так выдать, не боясь в своих странах общественного гнева?».[5]

С точкой зрения А. И. Солженицына можно было бы в какой-то мере согласиться, если бы речь шла о периоде весны и лета 1945 г. Однако в процитированном выше документе сказано, что эти люди прожили два года в руках британских властей; следовательно, они были переданы советским властям во второй половине 1946 г. или в 1947 г., т.е. уже в период «холодной войны», когда бывшие союзники никого, кроме настоящих военных преступников насильно не выдавали. Суровая проза жизни в условиях фашистской оккупации чаще всего забрасывала лиц «с горькой личной обидой против большевиков» в карательные отряды, зондеркоманды и т.п. с вытекающими отсюда последствиями (участие в карательных экспедициях, расстрелах заложников, семей партизан, населения еврейских гетто и т.д.). Жертвами фашистского геноцида на оккупированной территории СССР стали около 6,8 млн. мирных советских граждан (без военнопленных). В данном случае совершенно очевидно, что официальные представители СССР предъявили соответствующие неоспоримые доказательства, и английским властям не оставалось ничего другого, как выдать этих «простых крестьян», ибо общественный гнев в той же Англии скорее могло вызвать укрывательство исполнителей фашистского геноцида, а не их выдача. В документах Управления Уполномоченного Совмина СССР по делам репатриации постоянно констатируется, что бывшие союзники не выдают военных преступников из-за недостаточной, по их мнению, обоснованности отнесения этих лиц к такой категории. Если же имелись бесспорные доказательства, что, к примеру, те или иные советские перемещенные лица в свое время вместе с немецкими эсэсовцами собственноручно расстреливали население еврейских гетто в Киеве, Минске, Львове, Каунасе и других городах и населенных пунктах, то они передавались советским властям (англо-американцам отнюдь не улыбалась перспектива прослыть покровителями этих палачей). Ореол мучеников и героев-борцов против режима применительно к этим лицам вряд ли уместен, равно как и к большей части «второй эмиграции». Это все равно, что возвести изменников в ранг героев во времена Куликовской и Полтавской битв. Отечественной войны 1812 г. на том основании, что одним из следствий побед в этих битвах было укрепление режима, т.е. великокняжеской или царской власти.