Андрей Кивинов - Черная метка

• Название: Черная метка
• Автор: Андрей Кивинов
• Жанр: Прочий юмор
• Год: 2005
• ISBN: 5-7654-4220-X

Бывший опер Кивинов, который теперь трудится на ниве журналистики, должен написать статью ко Дню милиции. Конечно, Толя Дукалис не смог отказать товарищу и согласился стать героем репортажа. А уж Андрюха Кивинов не поскупится на эпитеты, чтобы полнее раскрыть образ современного мента. Выезд на виллу арестованного мошенника для проведения обыска оказался очень кстати — опер Дукалис покажет себя в деле. Вот как работает наша милиция, самая лучшая милиция в мире! Андрей Кивинов уже предвкушал, как поднимется рейтинг газеты после его блестящей статьи. Одного не учли приятели: после этой статьи слишком многие мафиози, бандиты и другие кримэлементы знают опера Дукалиса в лицо…

---

– Они все неплохие… Наверно.

– Да уж, иронический детектив… Расскажи, никто не поверит, – Никита тяжело вздыхает, – как писал мой любимый Марк Твен – сокровенный источник юмора не радость, а горе. На небесах юмора нет.

Он притормаживает, достает из бардачка книгу, вырывает страницу и протирает запотевшее стекло. После разворачивает машину.

– Ты куда? Следующая деревня прямо.

– Думаешь, там пьют что-то другое? Или считаешь, во всем виновато полнолуние?…Черт с этими баксами. Жизнь дороже.

За окнами машины, словно вытканные на огромном ковре, мелькали родные деревенские просторы.

МЕТКА ВТОРАЯ ТРЕНИРОВОЧНЫЙ ДЕНЬ

– Просыпайтесь, орлы! Заявка висит.

Оставив дверь в комнату отдыха открытой, Евсеев вернулся в дежурную часть, не став дожидаться нашего пробуждения. Правда, я и не спал. Просто лежал с закрытыми глазами на составленных стульях, покрытых полуразложившейся от ветхости шинелью. В отличие от вырубившегося Фарида Измагилова, живописно храпящего на весь отдел. Засыпать в три дня я пока не научился. Оно и понятно – слишком мало опыта. Хотя идея с послеобеденным отдыхом правильная. Есть возможность вздремнуть днем – используй. Чтобы ночью, случись что, не зевать и не клевать носом. Фарид, вон, мужик в этом плане натренированный.

Я поднялся со стульев, влез в свои коричневые ботинки. Форменные, черные оказались малы, приходится таскать цивильные, не уставные. Начальство косится, но гражданское население не замечает, поэтому я не рефлексирую. Нацепив галстук, толкнул Фарида, вытянувшегося вдоль скамьи.

– Господин управляющий, у нас заявка висит. Погнали.

Измагилов проснулся, протер глаза и зевнул, источая ядреный выхлоп сала и чеснока. Мусульманин, но сало в обед трескает, цинично игнорируя предписания Корана. Управляющий он потому, что управляет служебным «козликом». В свободное от отдыха время. Звание сержант, возраст – тридцать три, характер – нордический, местами пасмурный, но без осадков. Склонен к мягкому бытовому пьянству. Хороший ли семьянин и спортсмен, пока не знаю. Болеет за казанский «Рубин».

– Ну и пусть еще повисит. У нас законный тихий час.

– Зато враг не спит.

Дежурный Евсеев азартно рубился в эротический тетрис на оперативном компьютере, складывая на экране обнаженную малолетку. Или, по его выражению, занимался расстановкой нарядов. Расставлялись наряды плохо, едва дело доходило чуть выше коленок, Евсеев сбивался. Это ужасно раздражало дежурного. Его помощник брезгливо досматривал какого-то пьянчугу, пропахшего мочой. Закончив, пинком пригласил его в камеру, после чего окропил пространство освежителем воздуха с яблочным ароматом.

– Ну, что там еще висит? – растирая занемевшую шею, спросил Фарид.

Евсеев, не отрываясь от расстановки нарядов, протянул бумажку с каракулями.

– Вот адрес. Со «Скорой» позвонили. Смерть до прибытия. Мужик, сорок два года. Асфиксия. Якобы подавился пельменями. Сгоняйте, гляньте. Если что-то нечисто, позвоните, я опера пришлю. А если без криминала, то, как обычно.

Как обычно… У меня, вообще-то, первое в жизни дежурство, и что такое «как обычно» я представляю плохо. Теоретически, конечно, знаю, все-таки три месяца учился на курсах участковых инспекторов, но инструкции и приказы одно, «как обычно» – другое. Вида, однако, не подал. Спокойно кивнул, забрал адрес, мол, дело привычное. Если что, Фарид подскажет. Он в отделе второй десяток, подставит плечо.

Мы вышли во двор. Погода вызывала отвращение ко всякой работе. Настоящий триллер. Серые беременные тучи, ехидный дождь, хлюпающая слякоть, стреляющий ветер. Бабье лето резко сменилось мужской осенью. Промокающие коричневые ботинки по части комфорта откровенно проигрывали кирзовым сапогам. Но сапог мне не выдали. Якобы по причине кражи на складе. Хотя, загадка – кому они понадобились?

Измагилов согнал с капота «козлика» грязную ворону и, матерясь, подкрутил проволоку, крепившую бампер дежурного мустанга к кузову. «УАЗ» еще более опытный, чем водитель, потерял в криминальных разборках часть двигателя, получил тяжелое ранение подвески и коробки передач. О мелких царапинах и говорить нечего. Был награжден боевой медалью «За выносливость», подлечился в стационаре и продолжает нести вахту под гордым именем «Гелентваген», начертанном каким-то остряком циником черной краской на желтом капоте.

Разобравшись с проволокой, Фарид погрузился в кабину и протянул мне зигзагообразный ключик, который я вставил под бампер и, собравшись с силами, двумя руками крутанул по часовой стрелке. Ноль на фазе.

– Сильнее! – скомандовал господин управляющий, – это тебе не пиво открывать!

– Ты б его лучше и не глушил.

– Бензина нальешь – не буду.

С четвертой попытки наш верный мустанг завелся, огласив двор радостным ржанием и сизым выхлопом. Я бросил ключ под ноги и прыгнул в седло. Мы тронулись. В путь.

Ехать предстояло не слишком далеко. Территория, подконтрольная нашему отделу, занимала всего гектаров пятьдесят, и проживало на этих гектарах тысяч сто народа. Примерно четверть всего населения города. Пару кварталов которого вот уже вторую неделю в должности участкового инспектора обслуживает ваш покорный слуга. В мои обязанности, помимо сотни-другой пунктов в приказе, входит и периодическое дежурство в суточном наряде. Вместе с милиционером-водителем я должен ездить на всевозможные происшествия, не отличающиеся откровенным криминалом. Бытовые скандалы, пьяные разборки, мелкое хулиганство и прочие аморальные явления, мешающие жить цивилизованным людям. И естественно, не просто ездить, а еще быстро и грамотно реагировать, по возможности в рамках действующего законодательства. И только в крайних случаях – вне рамок.

Как я уже упоминал, сегодня у меня дебют, даже скорее – тренировочный день, и как любой дебютант, я слегка волнуюсь. Тьфу-тьфу, до обеда ничего выдающегося не случилось. Никаких массовых беспорядков и техногенных катастроф. Пара квартирных потасовок и скандал в кафе, где нецензурный гость отказался платить за нагло сожранный заказ. Со всем этими бедами без особых усилий разобрался Измагилов, даже не вынимая из-за широкого милицейского ремня меча Джедая производства завода резинотехнических изделий. Потасовку разогнал, с наглеца монету стряс, применив магические слова «пятнадцать суток». Обычно звездные войны начинаются после шести вечера, когда уставший пролетарий возвращается после трудовой вахты и жаждет снять стресс подручными средствами. Надеюсь, сегодня чудес будет не очень много. Нельзя давать большую нагрузку на неокрепшие плечи с лейтенантскими погонами.

Покойников мне оформлять еще не доводилось. В силу чего сейчас я испытываю легкий душевный дискомфорт. Не очень привык к подобным процедурам. Вернее, совсем не привык. На курсах нас возили в городской морг, но я прикинулся тяжело больным и данное образовательное мероприятие игнорировал. Не хотел рассматривать внутренние органы в натуральном виде. Лучше на картинке в пособии по судебной медицине, а еще лучше совсем никак. Теперь вот пожимаю плоды собственной брезгливости. Фарида подобные проблемы, похоже, не волнуют абсолютно. Насмотрелся за десять лет… Мне еще предстоит. Но ничего не поделать, сам напросился, решив посвятить молодые годы борьбе с бытовой преступностью и получить, если повезет, служебную жилплощадь. А то с родителями и братьями совсем тесно…

Правда, не так давно пришлось побывать на похоронах. Родственник один скончался по материнской линии, восемьдесят семь лет. Стоим у гроба в морге, прощаемся, плачем, само собой. Вокруг еще несколько гробов с усопшими. Вдруг в зал вваливается серьезно пьяный паренек, оглядывается, затем расталкивает мою родню и с криком: «Прощай, мама!» падает на грудь дедушке. Все, кто стоял возле гроба, несмотря на трагичность момента, рухнули со смеху. Я, конечно, тоже не удержался. После все опять разревелись, но плакалось уже не так, как раньше. Слезы сквозь смех, черная полоса, белая полоса…

На площади управляющий притормозил и выскочил купить сигарет в рюмочной с ностальгическим названием «3-62». Кажется, столько стоила водка в моем босоногом детстве. У рюмочной на куске картона мок под дождем нищий, в мегафон призывая публику подать ему на хлеб. Призывал агрессивно, чуть ли не в приказном порядке. «Быстренько подаем на хлеб! Не проходим мимо, оказываем помощь ближнему. Всем зачтется»! На обратном пути мусульманин Фарид опять нарушил Коран. Вместо того, чтобы помочь, как требует пятая заповедь, прогнал попрошайку. Как он это называл – проверил лицензию. Впрочем, тот тут же вернулся.

Дом, к которому на всех парах летел наш интернациональный дуэт, торчал сразу за площадью. Через две минуты «Гелентваген» с молодецким посвистом притормозил у нужного подъезда, возле кареты «Скорой помощи» со спящим в ней водителем. Фарид, помянув мою маму, заглушил двигатель. Оставлять пустую милицейскую машину с работающим движком все-таки опасно. Всегда отыщутся желающие прокатиться. Пускай лучше участковый ручку стартера крутит.