Алексей Дельнов - Китайская империя. От Сына Неба до Мао Цзэдуна

• Название: Китайская империя. От Сына Неба до Мао Цзэдуна
• Автор: Алексей Дельнов
• Жанр: История
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-4438-0535-1

Китай, как известно, богат древними достопримечательностями, природными красотами и великой историей. Книга Алексея Дельнова о Китае не просто первая в современной России иллюстрированная история Китая от основания государства до наших дней. Это уникальный по содержанию и оформлению труд по всей многотысячелетней китайской истории. Сотни иллюстраций, экскурс в религию, философию, описание быта китайских императоров и их подданных…

Книга написана легко и остроумно – это интересное и познавательное чтение. История Китая словно играет жанрами, представая перед нами то мелодрамой, то романом, то остросюжетным боевиком. Поэтому берите книгу в руки, листайте страницы, и за интереснейшим чтением не заметите, как откроете для себя древнюю и загадочную страну, которую только мы называем «Китай».

---

Как когда-то в Шан, и при столичном дворе, и при дворах чжухоу стали складываться аристократические клановые структуры с жесткой иерархией, связанной в первую очередь со старшинством родовых связей. Святость семейных и родовых уз была главным цементирующим фактором этих организаций. Семья, со всей полнотой своих родственных отношений, становилась ячейкой клана: власть отца оставалась непререкаемой, а сыновняя почтительность – высшей добродетелью; брат должен был насмерть стоять за брата, дядя – за племянника и наоборот (особенно уважаемыми людьми были дядья по матери); отомстить за убитого родственника, тем более за ближайшего, считалось долгом. Не удивительно, что если в результате придворных интриг кого-то настигала казнь, с ним вместе зачастую шла на плаху вся родня – победители опасались мести. Хотя и без того ответственность семьи за преступление одного из ее членов всегда была в порядке вещей и вытекала из глубинных основ китайского общества.

На основании клановых структур формировалась дружина князя, они же использовались при организации всей системы управления, являлись гарантами ее устойчивости. Верность господину всегда была отличительной аристократической чертой – он уподоблялся отцу.

Вскоре к аристократическим клановым структурам снизу стали примыкать менее организованные, но многочисленные кланы сельского люда – их члены стали включать в свои имена фамильную принадлежность старшего клана. Конечно, это было неплохой возможностью для налаживания отношений «классового сотрудничества». Так же, как включение в состав структур городских ремесленников и торговцев. Они хоть и пребывали зачастую в большой зависимости от знати, находясь в положении своего рода ее слуг, но представляли собой уже немалую силу.

Вскоре с неизбежностью обозначились и те тенденции, что когда-то способствовали падению Шан. Боковые ветви знатнейших аристократических кланов стали выделяться и создавать собственные кланы, претендуя на лидирующее положение при дворах вана и чжухоу. Пока, правда, до острых конфликтов с правителями дело не доходило. Чжухоу даже использовали межклановые противоречия для укрепления собственного авторитета, беря на себя роль арбитров и примирителей; и их княжества были достаточно внутренне сплоченными и сильными. Но придет время, и усобицы, да к тому же раздирающие общество по всей его вертикали – «клан на клан», станут прискорбной военно-политической обыденностью.

Когда Чэн-ван достиг совершеннолетия, он пожелал сам заняться делами управления государством. Чжоу-гун, верный своим высоким моральным принципам, беспрекословно уступил ему кормило.

О правлениях Чэн-вана, его сына Кан-вана и внука Чжао-вана до нас дошло мало сведений. Продолжался период стабильного развития, которое было обеспечено деятельностью Чжоу-гуна. Так, про Кан-вана (правил в XI в. до н. э.) в летописи сказано, что он «щедро одарял своих родственников уделами и дал народу отдых, что способствовало упокоению государства».

Эти ваны, положившись на надежность установившегося в их царстве порядка, немало усилий направили на расширение границ на севере и на юге. Но уже при Чжао-ване (правил в X в. до н. э.) появились первые свидетельства того, что это надо было делать обдуманнее: завоеванное попадало под влияние, а вскоре и под властную руку периферийных князей. Они сами были недавними варварами, им проще было найти с новыми подданными царства общий язык, и их сила существенно увеличивалась за счет этого. Сам Чжао-ван не вернулся из очередного похода на юг, и с ним вместе полегло (при непроясненных обстоятельствах) шесть армий.

Последний из сильных чжоуских правителей – Му-ван (правил в X в. до н. э.). Он много воевал на севере и на западе, был знатоком лошадей, а еще очень любил путешествовать и даже, если верить преданию, побывал у знаменитой Матери-Правительницы Запада богини Сиванму.

На протяжении последующих нескольких десятилетий ваны предпринимали попытки вновь утвердить себя в качестве сильных центральных владык. Ли-ван практиковал конфискацию и присоединение к своему чжоускому домену (областям, управляемым из столицы) удельных владений, князей которых находил возможным в чем-то обвинить. При этом для него не лишней была и помощь потусторонних сил: при исполнении каких-то мракобесных обрядов подученные им шаманы указывали на заранее обреченного чжухоу как на изменника – и того ждала казнь. Но, скорее всего, несчастные не были князьями высшего разбора. Наиболее влиятельные, действительно, однажды сговорились, свергли своего повелителя и упекли его в дальнюю ссылку (заметьте, не убили – личность вана как Сына Неба и держателя Мандата была священна).

Нефритовый амулет с двумя драконами (Восточное Чжоу)

Его сын, малолетний Сюань-ван, во время мятежа догадался укрыться в доме первого министра. Об этом разузнали, у дома собралась негодующая толпа. Но царедворец, следуя кодексу аристократической чести, уговорил мятежников принять взамен его собственного сына (который тоже сумел улизнуть). В конце концов страсти успокоились, и те четырнадцать лет, что оставались до совершеннолетия Сюань-вана и в которые попеременно правили регенты, навсегда вошли в историю Поднебесной как эра Всеобщей Гармонии.

Но Сюань-ван повзрослел, и гармонии не стало никакой. Правда, это если верить позднейшим официальным историческим источникам. А если попробовать заглянуть сквозь ширму их предвзятости, просматривается не только человек с крутым нравом и склонностью к самодурству, но и правитель, который трезво оценивал ситуацию и видел возможность распада государства, чему пытался противодействовать.

Сюань-ван затеял ввести единый для всего государства налог-десятину, который позволил бы ликвидировать систему «больших» и «колодезных» полей. Для этого он имел смелость отказаться от проведения ритуальной борозды на дворцовом «большом» поле, а потом приступил к организации проведения всеобщей переписи, которая послужила бы основой для составления налоговых списков. Князья сразу же сообразили, что готовится посягательство на их автономию, и, как люди благочестивые, углядели в этом нарушение мировой гармонии.

Позднейшая история сложилась так, что ее описывали в угоду их потомкам, а широкое общественное мнение более отдаленных веков доверчиво относилось к творениям древних авторов. Так что Сюань-ван предстает перед нами государем малосимпатичным – как и его сын Ю-ван. Про них и легенды стали сочинять соответствующие. Судите сами…

Сюань-ван услышал на улице, как мальчишки громко распевают песенку, в которой говорилось, что «лук из горного тута и колчан из бобовой ботвы» навлекут на Чжоу большие беды. И вот на улицах Цзунчжоу появляются крестьянин со своей женой и предлагают как раз такой товар. Сюань-ван, извещенный об этом стражниками, долго не размышлял – приказал схватить и обезглавить пришельцев. Но те или просто почуяли что-то недоброе, или действительно служили орудием рока – укрылись в царском саду. А там вдруг услышали детский плач и обнаружили под дворцовой стеной крохотного ребенка – девочку. Пожалев малютку, они забрали ее к себе в деревню, выходили и вырастили.

А девочка была тоже не просто так, и предистория ее появления на белый свет была очень давнишняя. Еще во времена династии Ся (которая может быть была, а может быть и нет) в царский дворец явились два разнополых дракона с переплетенными хвостами (у драконов это признак интимной близости). Они поведали, что когда-то были князем и княгиней в царстве Бао. Хвостатых гостей приняли с почетом, попотчевали и одарили, после чего они вдруг исчезли. Но на полу осталось драконье семя. Его собрали в шкатулку, которую, от греха подальше, надежно упрятали.

Спустя века и династии шкатулка попала к упоминавшемуся выше деспотичному Ли-вану, которому все было нипочем. Наслышанный, что в ларце таится нечто сомнительное и опасное, он все же ее вскрыл. На пол дворцового зала сразу пролилось нечто зловонное и липкое. Гадость пытались соскрести, но это никак не удавалось. Прибегли к магическому обряду: обнаженные девушки прокричали над ней положенное заклинание (женская нагота обладала у древних китайцев не меньшей колдовской силой, чем в более поздние времена. Очевидно, отчасти поэтому она отсутствует в их изобразительном искусстве – с такими вещами не шутят). От этих заклинаний непотребная жижа превратилась в огромную черную черепаху. Рептилия стремительно понеслась по дворцу, наделала переполох и исчезла, но по пути сшибла в дверях восьмилетнюю девочку. Этого удара хватило для того, чтобы та, достигнув зрелости (тогда правил уже Сюань-ван), без всякой видимой причины забеременела и в положенный срок родила девочку. Во избежание срама она тайком перебросила малютку в дворцовый сад, где ее и обнаружили укрывшиеся от стражников крестьяне.