Евгений Решин - Генерал Карбышев

• Название: Генерал Карбышев
• Автор: Евгений Решин
• Издательство: ДОСААФ СССР
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1987

В повести рассказывается о национальном герое нашей страны, замечательном человеке, обладавшем железной волей, стойком патриоте Родины, Герое Советского Союза Дмитрии Михайловиче Карбышеве. Автор повести бывший военный комиссар одного из инженерных соединений Е. Г. Решин лично знал генерала Карбышева. Он проделал большую работу, собрал ценные документы и воспоминания друзей героя. Для широкого круга читателей.

---

Только 11 мая 1888 года газета неуклюже извинилась перед читателями: «Литературные заметки запоздали несколько вследствие отъезда г. Сараханова, который до сих пор вел этот отдел».

Эту последнюю новость о своем гимназическом и университетском друге Владимир Карбышев узнал с опозданием, уже в Омской тюрьме. Сюда попали и списки исключенных студентов. В первый же из них, на 39 человек, были занесены фамилии К. К. Сараханова и В. И. Ульянова.

Выйдя из одиночной камеры после окончания срока заключения, Владимир Карбышев не почувствовал себя на воле.

Осуществлялась вторая часть приговора: негласный полицейский надзор в течение двух лет. Владимира угнали на затерявшийся в безлюдной степи Зайсанский пост Усть-Каменогорского уезда Семипалатинской губернии. Недоучившегося врача определили рядовым казаком в третий конный полк Сибирского казачьего войска.

Арест и осуждение Владимира повлияли на судьбу всей семьи Карбышевых. Она стала «политически неблагонадежной». Клеймо «неблагонадежности» больно ударило и по Мите: он слишком рано почувствовал настороженность, пренебрежение, а то и неприязнь, которую стали проявлять к нему некоторые сверстники. Это не могло не отразиться на формировании взглядов мальчика, наложило отпечаток на всю его жизнь.

А как же в дальнейшем сложились судьбы Владимира Карбышева и его друга Константина Сараханова?

В далеком, унылом и почти безлюдном Зайсане, в ссылке, Владимир Карбышев числился штрафным казаком в сторожевом отряде. Под строгим присмотром «верных трону» и связанных с жандармерией офицеров он томился в духовном одиночестве. Сравнительно короткий срок тюремного заключения оказался вполне достаточным для того, чтобы разрушить его здоровье. Он заболел неврастенией в острой форме.

Нетрудно представить, каким счастливцем посчитал себя Владимир, когда в далекий Зайсан добралась Алевтина. Вскоре они поженились. Родители охотно дали согласие на этот брак — обе семьи оказались уравненными одним и тем же клеймом «политически неблагонадежных».

Митя за несколько лет разлуки со старшим братом заметно подрос. Ему очень хотелось повидаться с Володей, подробнее и точнее дознаться о «преступлении», вернее — о правде Володи, за какую он так поплатился.

Между тем в Омск к родителям дошла радостная весть: у Владимира и Алевтины родился сын. Пришел к концу и срок полицейского надзора. Владимир добился увольнения из полка и переселился поближе к родительскому гнезду — в Омск, поступил на службу в акцизное управление.

Вернуться в университет, закончить медицинский факультет, стать врачом — обо всем этом не могло быть и речи. Одолевали семейные невзгоды, болезнь.

Очевидно, Владимир не нашел в себе силы и достаточной энергии, чтобы вернуться к подпольной борьбе, но все-таки связи с ней не терял. И жандармы следили за ним, не оставляли в покое. Когда наследник престола Николай вздумал в девяностые годы прошлого века совершить по Сибири вояж и собирался приехать в Омск, полиция заблаговременно навела в городе «чистоту и порядок». Владимира Карбышева арестовали и без всякого видимого повода посадили в тюремную одиночку. Там его продержали до тех пор, пока Николай не отбыл на значительное расстояние от Омска.

Уж они-то, царские власти, превосходно знали, кто для них опасен!

О Константине Сараханове, теперь не только друге, но и родственнике Владимира, в семье Карбышевых говорили с уважением.

Каким-то чудом он сумел вернуться в Казань, выдержал экзамены экстерном на кандидата прав и получил университетский диплом. Потом его опять выследили, обвинили в принадлежности к революционным кружкам, организованным Николаем Евграфовичем Федосеевым, в участии в тайных сходках.

Юрист Сараханов сумел отвести предъявленные ему обвинения. За недостатком явных улик товарищ министра внутренних дел Российской империи вынужден был ограничиться по отношению к Константину административной мерой пресечения — высылкой из Казани и запрещением жить в пятидесяти других крупных промышленных городах страны.

Константин выехал в Симбирск, на родину Ульяновых. Не застал там тех, кого надеялся встретить, и перебрался в Саратов, стал сотрудничать в газете «Саратовский листок». Сараханов старался оживить работу среди ссыльных и местной революционной молодежи. Его обыскивали, арестовывали, сажали в тюрьму. Выйдя за ее ворота, он принимался опять за свое дело.

Митя Карбышев знал обо всем этом из разговоров, которые велись в его семье. Но никогда сам ни о чем не спрашивал Володю, чувствуя, что он держит в секрете свои связи.

В последний раз Дмитрий виделся и беседовал со своим старшим братом перед отъездом в Петербург. Старший неожиданно стал толковать с младшим о будущем. Задумывался ли Митя, что его ждет впереди? Чего бы ему хотелось достичь? На какую вершину намерен забраться?

В самом деле, какие пути Митя себе выбирал? Скорее всего ему хотелось во что бы то ни стало прибиться к берегу, обрести твердую специальность, стать самостоятельным человеком.

Да, быть во всем Человеком — не зависеть от обстоятельств, заниматься делом, по душе избранным, а не навязанным ему по принуждению…

Знал ли тогда юноша Дмитрий Карбышев, отдавал ли себе отчет в том, что мечты и стремления приведут его на путь истинного служения народу?

Найденная стезя

Михаилу Ильичу с большим трудом удалось определить своего одиннадцатилетнего сына в кадетский корпус. Здесь он был единственным «приходящим» кадетом. Выходцу из крамольной семьи запретили жить в интернате, бесплатно учиться, получать обмундирование и питаться в столовой за казенный счет.

На второй год учебы положение подростка ухудшилось. Умер отец.

Вот как об этом писал Дмитрий Михайлович в автобиографии: «В связи с арестом брата Владимира семья была под надзором полиции, я не был принят в корпус для обучения на государственный счет и, в виде исключения, учился за свой счет, хотя мать овдовела и не имела средств к жизни»!

А вот как вспоминает Елена Дмитриевна рассказы отца о его годах учебы.

«…Рассказывал отец увлекательно, образно. Слушая его, отчетливо представляла далекий заснеженный сибирский город, темные, пустынные, в снежных сугробах улицы. Защищая лицо от колючего ветра, в тонкой шинели, в ботинках бежит мальчик, за спиной у него ранец. Это папа. Несколько кварталов отделяли дом, где жила семья Карбышевых, от Сибирского кадетского корпуса, и нелегко было 11-летнему мальчику в пургу и стужу проделывать этот путь. Он был единственным кадетом, которому не предоставлялось права жить в корпусе и получать пособие. Но горячее желание получить образование помогло ему преодолеть все трудности. Он хорошо учился…».

Очень скромная оценка.

На самом деле лучшими учениками в классе, по свидетельству старшего брата Сергея, также учившегося в корпусе, были Митя Карбышев и его приятель Митя Тартышев.

Когда кто-нибудь из вызванных к доске кадетов не знал урока, то вызывали по обыкновению Карбышева.

Учитель же французского языка, большой шутник и любимец кадетов, обычно вызывал их вдвоем:

— Митя в квадрате, к ответу!

Или:

— Кар-Тар-бышев, идите к доске…

Митя считался одним из лучших учеников по рисованию, он охотно рисовал не только на уроках по этому предмету. Он мог легко и быстро набросать карандашом карикатуру, остроумный шарж на товарища, а подчас и на педагога. Изобличенного карикатуриста наказывали, даже сажали в карцер. Однако он не унимался, был в своих рисунках по-прежнему колок и дерзок. Что касается товарищей по классу, то они подогревали, подзадоривали своего художника и крепко дружили с ним.

Исключительное положение Мити в незавидном качестве «приходящего кадета» длилось несколько лет. Его в какой-то мере уравняли в правах с другими только в 1894 году, учитывая выдающиеся способности и успехи. Это было сделано на основании «высочайшего повеления» и специального «предписания» командующего Омским военным округом.

Сибирский кадетский корпус со времени своего основания прочно сохранял репутацию одного из лучших в России военных учебных заведений. В нем сочетались общепедагогические начала воспитания с подготовкой питомцев к переходу в военное училище.

Кроме строевых занятий, к которым преимущественно относились лагерные сборы, преподавались военная гимнастика, фехтование, плавание и топография.

Большое место отводилось общеобразовательным предметам: математике, физике, космографии, географии, истории, естественной истории, русскому языку и словесности, законоведению, французскому и немецкому языкам.

Обращалось также внимание на эстетическое воспитание кадетов. Их обучали музыке, пению, танцам и рисованию.