Жаклин Монсиньи - Петербургский рыцарь

• Название: Петербургский рыцарь
• Автор: Жаклин Монсиньи
• Издательство: Крон-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-232-00063-2, 5-232-00062-4

Жаклин Монсиньи — одна из наиболее популярных французских писательниц, пишущих в жанре исторического романа. Издательство «Крон-Пресс» в 1994 г. выпустило трилогию «Зефирина», которая сразу же была замечена нашими читателями.

Предлагаем вам новое произведение писательницы — «Флорис». Во второй книге — «Петербургский рыцарь» — братья Флорис и Адриан де Вильнев-Карамей приезжают в Петербург, чтобы содействовать восхождению на престол дочери Петра I Елизаветы. Двор не доволен возвышением братьев, и их, путем тайных интриг обвинив в государственной измене, отправляют на каторгу. Множество приключений ожидает братьев и их верных друзей — встреча с цыганами, путешествие по Сибири, плен и бегство из Монголии, знакомство с Китаем.

---

— Прости меня, барин, — подал голос Федор, производивший осмотр содержимого сундуков, — но это сам царь сверху продолжает командовать, а барыня, что наверняка находится рядом с ним, защищает вас.

Братья умолкли, не в силах подавить смятение. Затем неожиданно, словно обращаясь к самому себе, Флорис заговорил:

— Я так мало знаю, Адриан, а еще меньше понимаю. Где был наш отец, граф Вильнев-Карамей, пока мы жили в России? Действительно ли он умер, как думала наша мать? Правда, что она вновь встретилась с ним ровно на то время, которое понадобилось, чтобы дать жизнь Батистине? Почему после смерти царя нам пришлось спасаться бегством от гнева императрицы? И почему сам Петрушка скрывал, что он был царем? Помнишь, как мы случайно узнали об этом в день его смерти? Ах, Адриан, во всем этом я вижу только разрозненные куски непостижимой головоломки. Если тебе что известно, помоги мне ответить на эти вопросы, терзающие душу. В голове у меня сплошные «почему», а ты так и не ответил мне прямо: зачем это золото завещано мне? Чем я заслужил такую честь? Скажи мне!

Адриан внезапно почувствовал себя необычайно старым.

Оказывается, Флорис, которого все считали юным бессмысленным щенком, давно носил в себе эти жгучие вопросы. Адриан, привыкший ко всему относиться серьезно, знал, что не может в один день ответить брату на все, что его интересует, это было бы слишком тяжело для его восемнадцатилетнего сердца. Надо дать Флорису возможность постепенно самому угадать, в чем же заключается истина.

— Я знаю, что царь, умирая, призвал своего верного друга, князя Ромодановского. Это ему Петр доверил тайну золота, которую он сообщил нашей матери перед отъездом во Францию. Мне кажется, что, прибыв в Марсель, матушка вновь встретилась с графом Вильнев-Карамей… — Адриан намеренно не сказал «с нашим отцом». На мгновение он умолк, потом спросил, глядя на Федора:

— Но где же Ли Кан, я начинаю волноваться.

Казак понял, что хозяин ищет у него поддержки, и подумал: «Да, на сердце молодого барина лежит огромная тяжесть, в его жилах течет горячая кровь. Я посею смятение в его душе. Нельзя рассказать ему все сразу, в один день».

— Посмотри, барчук, — воскликнул Федор, торжественно потрясая двумя шпагами, которые он нашел в одном из сундуков, гораздо большем по размерам, нежели остальные. Шпаги были предусмотрительно обернуты в промасленные тряпки, и ржавчина не коснулась их. Эфесы были совершенно одинаковы и искусно отделаны золотом, серебром и украшены двумя алмазами величиной с лесной орех. Флорис и Адриан подошли к Федору и с равным волнением прочли выгравированные на клинке русские слова: «Навеки вместе».

— О! Адриан, — облегченно вздохнул Флорис, — видишь, царь подумал о нас обоих.

— Идемте, барчуки, — промолвил Федор, — берите ваши шпаги, судьбе угодно, чтобы именно здесь я научил вас секретному удару царя. Итак, в позицию.

Адриан мгновенно понял маневр Федора и подчинился казаку. Флорис последовал его примеру, однако менее охотно; свинцовый груз неведения, давивший ему на плечи, было не так-то легко скинуть. Однако он смотрел шпаги, сверкавшие, подобно звездам, в их руках, и повторил: «Навеки вместе».

Лесник, о котором все забыли, зашевелился в своем углу. Федор подошел к нему:

— Прости, болезный, — произнес он, нанося ему удар, способный свалить быка; бедняга на какое-то время вновь потерял сознание. Успокоившись относительно непрошеного соглядатая, Федор вернулся к своим «воспитанникам».

— Это секретный прием одного великого венецианского фехтовальщика. Из чувства признательности он обучил ему царя, после того как тот в Амстердаме вытащил его из воды. Одно из преимуществ этого приема заключается в том, что вы можете использовать его как со шпагой в руках, так и во время дуэли на дагах — кинжалах с короткими клинками, а также сражаясь левой рукой.

— Это утерянное искусство, — удивился Адриан.

— Да, но для вас, воспитанных мною первоклассными фехтовальщиками, — продолжал Федор, горделиво выпячивая грудь, — это всего лишь детская игра. Отныне вы будете непобедимы. Внимательно смотрите на меня и возьмите в руки кинжалы, что висят у вас на поясе.

Молодые люди послушно подчинились.

— Вашей шпагой вы делаете «вызовы» и «уклонения», как направо, так и налево, чтобы заставить противника сделать выпад. Если у вас работает левая рука, вы парируете «высокий» или «низкий» захват. В тот момент, когда противник раскрывается, обманутый вашим «вызовом», который он считает большой ошибкой с вашей стороны и пытается дотянуться до вашей головы, вместо того, чтобы отвечать «скольжением», которое, как он ожидает, будет направлено ему прямо в сердце, вы «группируетесь», вот так, и погружаете шпагу и кинжал ему в шею, чуть ниже затылка.

И Федор, соединив слово и дело, взметнул клинки над опущенной головой Флориса. Молодые люди были восхищены.

— Невероятно, — воскликнул Адриан, — а как изящно!

— Нет, барин, очень даже вероятно, а главное, действенно.

— Ты прав, повторим. Теперь никто не сможет победить нас. Ах, Петрушка! Спасибо за эти шпаги, и спасибо тебе, Федор, за то, что ты передал нам столь ценный секрет, — воскликнул Флорис, счастливый совершенным открытием и уже позабывший свои тревоги.

Молодые люди встали в позицию и на этот раз устремились друг на друга. Было что-то невероятное, фантасмагорическое в этом спектакле, разыгравшемся в свете факела, рукой Федора вознесенного почти к самому потолку и отбрасывающего свой неверный свет на раскрытые сундуки, полные золотых монет с профилем великого царя.

— Внимание, Адриан, «высокий» захват, я «ухожу», «низкий» захват, делай выпад, Флорис… я парирую «скольжением» и раскрываюсь, «группировка».

— Ты убит, Адриан — воскликнул Флорис, с оглушительным ревом кидаясь к брату; вероятно, подобный клич издают тореадоры, когда ударом в затылок им удается убить разъяренного быка.

— Счастье Дня, они похитили Золотое Слово.

От этого выкрика Ли Кана Флорис и Адриан мгновенно остановились. Они были так поглощены своим турниром, что не услышали, как китаец спустился в подземелье. Федор поспешил ему навстречу:

— Ты поставил статую на место?

Маленький китаец утвердительно закивал головой и, пока молодые люди засыпали его вопросами, медленно переводил дух.

— Что ты сказал, Ли Кан, кто похитил маркиза? Ты знаешь, где он сейчас?

Отбросив назад свою косу, китаец сделал знак, что будет говорить.

— Ли Кан Юн преследовал Грозную Гиену, она не видела Ли Кана, потому что в груди его билось сердце красного дракона, и тело его сливалось с голыми ветвями деревьев. Гиена направилась к заброшенной часовне, что стоит посреди леса.

— Ах! Там у меня и было назначено свидание с ней, — начал было Флорис, но, смутившись под суровым взором брата, быстро умолк. Не обращая внимания на реплику молодого человека, китаец продолжил в том приподнятом тоне, в котором он обычно говорил, когда был доволен.

— Ли Кан Юн привязал вдали свою лошадь и пополз по снегу, как тибетский леопард.

Флорис и Адриан питали слишком большое уважение к верному слуге, чтобы перебивать его, однако они просто изнывали от нетерпения. Федор же, не будучи столь почтительным, рявкнул своим зычным голосом:

— Короче, старина, что случилось?

— Так вот, Острый Клинок, — оскорбленным тоном продолжил китаец, — я добрался до основания колокольни, забрался на растущее рядом дерево, чьи ветви упирались прямо в стены часовни, а оттуда — на стену колокольни, с трудом цепляясь за неровности колонн. Добравшись доверху, я спрятался в колокол и приложил глаз к отверстию, в которое прежде была просунута веревка. Грозная Гиена только что вошла, и ее тотчас же окружили человек двенадцать. Со своего возвышения я видел далеко, и я увидел их коней, а также сани, укрытые в небольшой ложбине на западе. Она обратилась к предводителю, чье лицо было скрыто широкополой шляпой, однако я узнал его голос, это был Пересохший Язык.

— Ага, значит, герр Граубен протрезвился, — не сдержал усмешки Флорис.

— Да, Майский Цветок, похоже на то. Он спросил у Грозной Гиены: «Они приедут оба, фройлен Юлия? Я жажду отомстить, особенно юнцу. Если бы мне удалось скрестить шпагу с этим змеенышем, я бы, прежде чем убить, заставил его поизвиваться на ее кончике. А потом настанет очередь его братца». Она ответила: «Самонадеянный хвастун, вас провели как ребенка; где же была тогда ваша шпага? А теперь вы считаете, что я приведу их вам под своей амазонкой? У меня не меньше поводов для мести. Я околдовала юного дурака…» Флорис закашлялся, но Ли Кан невозмутимо продолжал: «Надеюсь, что он сейчас прибежит, и, как знать, быть может, его проклятый брат уже сломал себе шею».

— Что за очаровательное создание, — сквозь зубы процедил Адриан.

— «А пока скажите мне, нет ли известий от Германа и Бузова?», — произнес Ли Кан, мастерски подражая голосу заговорщиков. — «Да, фройлен Юлия, они успешно добрались до Шлиссельбурга, куда и доставили царевну вместе с Лестоком. Ваш план был превосходен, гарнизон крепости уверен, что охраняет буйнопомешанную, захотевшую убить дочь царя. Ха-ха-ха! Ну и повеселимся мы», — внезапно хохотнул Пересохший Язык. «Ждите моих приказаний. Скоро мы прикончим ее вместе с ее любимым доктором, — продолжала Грозная Гиена. — А теперь ваша задача схватить молодого идиота, как только тот ступит на порог, и увести его вниз. Здесь гораздо надежнее, чем в Петропавловской крепости, где солдаты гарнизона не любят регентшу. У нас будет французский заложник, и тогда мы сможем диктовать наши условия их напомаженному послу».