Григорий Гуковский - Реализм Гоголя

• Название: Реализм Гоголя
• Автор: Григорий Гуковский
• Издательство: Гослитиздат
• Жанр: Критика
• Год: 1959

Книга «Реализм Гоголя» создавалась Г. А. Гуковским в 1946–1949 годах. Работа над нею не была завершена покойным автором. В частности, из задуманной большой главы или даже отдельного тома о «Мертвых душах» написан лишь вводный раздел.

Настоящая книга должна была, по замыслу Г. А. Гуковского, явиться частью его большого, рассчитанного на несколько томов, труда, посвященного развитию реалистического стиля в русской литературе XIX–XX веков. Она продолжает написанные им ранее работы о Пушкине («Пушкин и русские романтики», Саратов, 1946, и «Пушкин и проблемы реалистического стиля», М., Гослитиздат, 1957). За нею должна была последовать работа о Льве Толстом.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

9

Г. А. Гуковский. Пушкин и проблемы реалистического стиля. М., 1957.

10

О «стернианстве» повести о Шпоньке говорилось в науке; см. примечания к этой повести (Н. Л. Степанова) в Академическом полном собрании сочинений Гоголя, 1940, т. 1, стр. 550.

11

Стр. 350.

12

Повесть о Шпоньке написана в особой манере «неоконченных» произведений, в которых сюжет не играет значительной роли и замысел которых исчерпывается художественным материалом «введения»; такие произведения не раз создавались в первой половине XIX века. Достаточно вспомнить «Рыцаря нашего времени» Карамзина, а в более позднее время «Сашку» Лермонтова, также, как это тонко указал Б. М. Эйхенбаум, вполне законченного.

13

Значительно то обстоятельство, что в «Страшной мести» этот народный плач – это не слова автора-поэта, а слова-плач Катерины, причитающей над убитым мужем; а в «Тарасе Бульбе» аналогичные пассажи – это слова, песнь, монолог самого автора-поэта, ставшего уже голосом народно-поэтической души, стремящегося стать личностью (монолог с обращениями, возгласами и т. д.) и народом одновременно.

14

«Арабески» – цензурное разрешение 10 ноября 1834 года; вышли в свет в январе 1835 года. «Миргород» – цензурное разрешение 29 декабря 1834 года; вышел в конце февраля 1835 года!

15

«Переписка Н. В. Станкевича», М., 1914, стр. 316.

16

Н. Барсуков. Жизнь и труды М. П. Погодина, кн. 4, СПб., 1891, стр. 268.

17

В данной связи уместно напомнить энергичный пассаж Некрасова, в полемике с Писемским доказывавшего лиризм Гоголя: «Он (т. е. Писемский в статье о втором томе «Мертвых душ») почти вовсе отказывает Гоголю в лиризме… Это делает он на основании двух-трех неудачных лирических отступлений в первом томе «Мертвых душ». Но почему же г. Писемский позабыл «Невский проспект», позабыл «Разъезд», в котором найдем чудные лирические страницы, позабыл «Старосветских помещиков», чудную картину, всю, с первой до последней страницы, проникнутую поэзией, лиризмом?.. Да в самом Иване Ивановиче и Иване Никифоровиче, в мокрых галках, сидящих на заборе, есть поэзия, лиризм. Это-то и есть настоящая великая сила Гоголя. Все неотразимое влияние его творений заключается в лиризме, имеющем такой простой, родственно слитый с самыми обыкновенными явлениями жизни – с прозой – характер, и притом такой русский характер!» («Заметки о журналах за октябрь 1855 г.» – Н. А. Некрасов. Полное собрание сочинений, т. IX, М., 1950, стр. 341–342; ср.: А. Лаврецкий. Литературно-эстетические взгляды Некрасова. – «Литературное наследство», 1946, № 49–50, стр. 58).

18

Вспомним, что именно страсть сделала Андрия Бульбенка предателем.

19

А. С. Долинин. Тургенев и Чехов. – «Творческий путь Тургенева». Сборник статей под ред. Н. Л. Бродского, П., 1923.

20

«Нет русского человека, сердце которого не кровоточило бы сейчас. Для нас он был больше, чем просто писатель: он раскрыл нам нас самих». (Ред.)

21

М. Гофман. Баратынский о Пушкине. – «Пушкин и его современники», вып. XVI, СПб., 1913, стр. 152.

22

Впрочем, следует оговорить, что у Станкевича есть одно-два стихотворения, близкие Тютчеву и значительные в этом смысле. См. «Мгновение» («Есть для души священные мгновенья…») и «Подвиг жизни» («Когда любовь и жажда знаний…»); в последнем тема слияния с жизнью божески-всемирной – как бы тютчевская. Но поэзия Тютчева – это нечто гораздо большее, чем шеллингизм, и в этом-то огромная разница между Тютчевым и Станкевичем.

23

«Переписка Н. В. Станкевича». М., 1914, стр. 335.

24

Нужно ли напоминать о сопоставлении «Тараса Бульбы» (трагедии) и повести о двух Иванах (комедии), великолепно развернутом в статье Белинского о «Горе от ума»?

25

С. А. Венгеров. Очерки по истории русской литературы. СПб., 1907, стр. 177. (Раньше – в «Русском богатстве», 1902.) Ср. с этим – в речи С. А. Муромцева на гоголевском торжестве в Москве в 1909 году: «Его талант с особенным вниманием сосредоточивается на групповом, на массовом, на стихийном», или: «Не человек сам по себе в полноте его индивидуальных качеств, но человек как носитель данного уклада, как участник данного события, как выразитель общественного настроения – таков преимущественный предмет художественной переработки Гоголя» («Гоголевские дни в Москве». Общество любителей российской словесности», М., 1909, стр. 112).

26

Отсюда ведь и возможность для критиков, чуждых самому существу метода Гоголя, мысливших индивидуалистически и не способных подняться до общего, массово-коллективного восприятия мира, объявлять Тараса Бульбу образом чуть ли не отталкивающим и, во всяком случае, им, критикам, неприятным. Отсюда странное на первый взгляд понимание Тараса как бандита в статьях Мериме, который, видимо, воспринял повесть Гоголя в ряду драм, поэм и повестей о романтических разбойниках и сокрушался по поводу антигосударственного, дикого и безобразного, по его мнению, поведения бандита Бульбы. Отсюда же и не менее дикое восприятие Тараса Бульбы как помещика-феодала, угнетателя, высказанное Н. И. Коробкой, прародителем вульгарно-социологических кривотолкователей Гоголя (Н. И. Коробка. Гоголь. – «История русской литературы XIX века», под ред. Д. Н. Овсянико-Куликовского, т. II, М., 1915). Такого рода взгляды доказывают только, что, истолковывая образ Тараса как привычный для сознания читателя-индивидуалиста образ личного характера, нельзя не впасть в нелепейшие ошибки. Самая крайность разногласий подобных толкований, – от бандита до крупного помещика, – обнаруживает, что они построены на песке.

27

А. Белый. Мастерство Гоголя, 1934, стр. 17–18.

28

Эту цитату из рассказа Кукольника привел И. Каманин в статье «Научные и литературные произведения Н. В. Гоголя по истории Малороссии». – «Памяти Гоголя». Сборник под ред. Н. П. Дашкевича, Киев, 1902, стр. 124. И. Каманин при этом ошибочно привел название рассказа Кукольника.

29

Даже Нестор Котляревский (в книге «Гоголь», 1915) говорил о том, что «Тарас Бульба» «остается романтической грезой, а не живой повестью о былом».

30

«Эта книга не имеет никаких претензий на историчность – разве только в том отношении, чтобы нарисовать, с известной осведомленностью и добросовестностью, но только исключительно попутно, беглыми очерками, состояние нравов, верований, законов, искусств, в общем – цивилизации XV века. В конце концов, главное в книге не в этом. Если у нее и есть какое-то достоинство, оно в том, что это – создание воображения, причуды, фантазии» (франц.).

31

Ср. у Сумарокова о «складе» травестийных поэм: «Или нам бурлака Енеем представляет, Являя рыцарьми буянов, забияк… Робенка баба бьет – то гневная Юнона. Плетень вокруг гумна – то стены Илиона…» («Епистола о стихотворстве»).

32

Об этом писал уже Н. С. Тихонравов, комментируя текст повести.

33

Следует оговорить, что этих романтически-«ужасных» мотивов и в первой редакции мало, и они не определяют окраски повести.

34

Этот же смысл имеет сценка в первой редакции повести; во время рады кошевой зовет обратно на Сечь. Запорожцы хотят остаться:

«Мы не хотим идти на Сечу! Мы остаемся здесь!» – кричала толпа.

«Что вы? сдурели? Я вас, чертовы дети, перевяжу всех».

«Какую он может иметь власть? – сказал Тарас, обращаясь к запорожцам. – Мы – вольные козаки!»

«А что ж? Мы вольные козаки!» – говорили запорожцы.

«Дам я вам вольных! Вы где вольные? На Сече. Вот там вы вольные! Там вы можете снять с меня достоинство, связать меня и убить, и все, что хотите; а тут вы ни слова. Знаете ли вы, что такое военное право? А ты что тут заводишь бунт?» – сказал он, обращаясь к Бульбе».

Гоголь снял этот эпизод, может быть, потому, что во время рады кошевой у него и не должен вовсе покрикивать на казаков и не может говорить о бунте. В первой редакции – мысль о том, что казаки в Сечи – народ-господин, а под Дубном – войско, подчиненное военачальнику. Во второй редакции – мысль о том, что казаки на раде – народ-господин, а в бою войско, подчиненное военачальнику. В принципе, конечно, разницы нет.