Лев Колодный - Хождение в Москву

• Название: Хождение в Москву
• Автор: Лев Колодный
• Жанр: История
• Год: 2006
• ISBN: 5-7390-1962-1

«Хождение в Москву» – это удивительное и увлекательное путешествие по старой Москве, в которое приглашает читателей известный журналист и писатель Лев Колодный.

Вместе с автором мы поднимемся на колокольню Ивана Великого, пройдем по стенам Кремля, проплывем на плоту по подземной Неглинке, увидим исчезнувшие во времена «социалистической реконструкции» Красные ворота, Сухареву башню, стены и башни Китай-города, монастыри, храмы и колокольни. И, возможно, совершим не одно открытие на старых улочках знакомой незнакомки – Москвы...

---

В 1934 году состоялся кроме двух традиционных третий военный парад в честь ХVII съезда партии. Его назвали «парадом стали и моторов» из-за массы боевых машин. А съезд в истории партии вошел «съездом победителей». На нем никто больше не осмеливался выступать против «великого вождя», чей культ превзошел культ Ленина. Сотни делегатов «съезда победителей» погибли в застенках. Никого из них не похоронили на «красном погосте», несмотря на дружбу с Лениным, бесстрашие в боях, заслуги перед революцией, которая съедала своих сынов. Так было в Париже при Робеспьере, так повторилось в Москве при Сталине.

В майский праздник год спустя над Красной площадью пролетело 800 самолетов. Пятерку истребителей вел Валерий Чкалов, летчик-испытатель, признанный «великим летчиком нашего времени». По брусчатке прошло 500 танков. На парадах и демонстрациях в Москве Сталину воздавали почести, подобные тем, что удостаивался в Берлине другой вождь – Гитлер.

На май 1936 года на Красную площадь впервые вышли четверо высших военачальников в форме маршалов Советского Союза. То были Ворошилов, Буденный, Егоров, Тухачевский. Пятый новоявленный маршал – Блюхер – принимал парад на Дальнем Востоке. Каждому из них лучший журналист Советского Союза Михаил Кольцов воздал хвалу в центральном органе партии «Правде». Егорова Сталин назвал «выдающимся полководцем, солдатом революции, покрытым славными ранами, первым начальником большевистского Генерального штаба». Василия Блюхера величал «героем Перекопа, штурмовых ночей Спасска, первым носителем ордена Боевого Красного Знамени». Тухачевского представлял «блестящим талантом, крупнейшим стратегом-полководцем», вызвавшим «почтительное восхищение европейских военных светил». Эти три маршала из пяти расстреляны поблизости от Красной площади, в подвале Военного трибунала, где сейчас располагается городской военный комиссариат. Погиб в застенке и автор панегириков Кольцов, успев уложить крупные камни в фундамент культа Сталина.

…Единственный раз парад в небе открыл флагман с 8 моторами «Максим Горький». То был самый большой в мире самолет, построенный Андреем Туполевым под шефством Михаила Кольцова. Вскоре во время показательного полета в него врезался истребитель, за штурвалом которого сидел лихач. Флагман с большой командой и пассажирами рухнул на землю, к счастью, не на Красную площадь. Ее ждали другие испытания.

Построив в центре Красной площади Мавзолей, правительство Сталина укрепилось в мысли продолжать преобразования, так удачно начатые. Как ни странно, в желании очистить столицу мирового пролетариата от «исторического хлама» власть нашла поддержку маститых архитекторов, служивших ей верой и правдой. Поколение зодчих России искренно было убеждено, что, кроме храма Василия Блаженного, все другие здания у стены Кремля не стоят ломаного гроша.

Так, автор Мавзолея Ленина академик Щусев писал: «Все попытки новейшего времени строить на Красной площади, как ряды, так и Исторический музей, терпели роковую неудачу». Ошибку следовало исправить. Каким образом? Сломать музей, торговые линии и воздвигнуть на их месте нечто новое, достойное «сталинской эпохи».

Москва еще не оправилась от Гражданской войны, как советская власть в 1922 году объявила конкурс на колоссальный Дворец труда. Никто не ограничивал фантазию архитекторов высотой и размерами – свобода! Этот дворец задумали на месте «чрева Москвы», строений Охотного ряда, где теперь гостиница «Москва». Братья Веснины предложили поднять здесь небоскреб в 125 метров, намного выше Ивана Великого. Для страны, лежавшей в руинах, то была утопия. Такая же утопия, как строительство коммунизма.

В год «съезда победителей» зодчим дали задание на месте Верхних, Средних и Нижних торговых рядов спроектировать Дом Наркомтяжпрома (Наркомата тяжелой промышленности). Сталин, сокрушив оппозицию, взял курс на индустриализацию. Ее штабом служил этот наркомат, занимавший пока что Деловой двор у стен Китай-города. В новой резиденции командиры социалистической индустрии получали все, о чем можно было мечтать. Те же братья Веснины предложили на Красной площади построить комплекс из четырех башен, высотой по 160 метров каждая, связанных переходами.

Проект архитектора Аркадия Мордвинова напоминал в увеличенном масштабе Дом на набережной. По его замыслу ничего не оставалось не только от ГУМа, но и от Китай-города со всеми улицами и переулками. Рассказывая о том времени, часто повторяют анекдот, обнародованный поэтом Вознесенским. Якобы рука в гимнастерке железнодорожника взяла с макета Красной площади модель Василия Блаженного и убрала его. Но другая властная рука, человека с усами, вернула модель на прежнее место.

Василию Блаженному грозила гибель не столько от Сталина и Кагановича, сколько от публицистов и зодчих, правоверных вождей. Так, литературовед авангардного толка Корнелий Зелинский публично задавал современникам вопрос, имея в виду чудный собор, построенный при Иване Грозном:

– До каких пор мы должны беречь кирпичные кости Ивана Грозного? Двести, триста лет или пятьсот лет простоят эти стены?

Другой радикал, «инженер А. И. Шумилов» предлагал Красную площадь переименовать в «Проспект Мавзолея» или «Проспект Мавзолея Ленина», поскольку после задуманной ломки она «перестает быть площадью и превращается в сплошной проспект».

Архитекторы уверовали, что вместе с партией Ленина – Сталина творят светлое будущее. От Красной площади они мало что оставляли. Известный архитектор Эль Лисицкий в журнале «Архитектура СССР» доказывал: «Снос здания б. Верхних торговых рядов – этого низкокачественного произведения архитектурного безвременья, возведение нового громадного сооружения – штаба социалистической индустрии – должны усилить и архитектурно обогатить значение Красной площади».

Гений архитектуры Константин Мельников громоздил на Красной площади феерию умом непостижимых колес, лестниц, башен, поражающих воображение размахом и новизной форм, опередивших время на сотни лет.

Что в действительности произошло? Памятник Минину и Пожарскому сдвинули на край площади. Сломали Иверские ворота и Казанский собор. Снесли Нижние торговые ряды. До основания разрушили вытекавшую с площади древнюю Москворецкую улицу. Срубили часть зданий Варварки, она заканчивалась тогда у стен Кремля. Убрали рельсы и мачты трамвая.

Что еще? Сняли двуглавых орлов. Четыре кованные кузнецами орла украшали Спасскую, Никольскую, Боровицкую и Троицкую башни. Два орла поменьше сидели на башнях Исторического музея. Взамен них предписывалось к 7 ноября 1935 года установить «пятиконечные звезды с серпом и молотом». Звезды из нержавеющей стали и красной меди инкрустировали уральскими полудрагоценными камнями. Спустя два года вместо потускневших, не выдержавших испытания московской погодой изделий создали светящиеся звезды. Они из рубинового стекла с золочеными гранями. Рисунок выполнил художник Большого театра Федор Федоровский, удачно определив размеры каждой звезды в зависимости от высоты башен. Самые большие звезды имеют размах лучей 3,75 метра. Внутри каждой беспрерывно горят лампы. Поэтому звезды днем не выглядят черными, а ночью загораются красным светом, так отпугивающим некоторых рьяных демократов. До недавних дней они громко ратовали за то, чтобы вернуть на прежнее место орлов.

Как видим, Красная площадь обошлась без тотального сноса. Собор, ГУМ, музей – на прежнем месте. Мавзолей и звезды прибавили величия и красоты. Каждый час из ворот Спасской башни выходили, печатая шаг, два бойца с разводящим, направляясь к порталу Мавзолея. Там происходила смена почетного караула. Ритуал не оставлял равнодушным никого, кто приходил сюда.

Красная площадь, обойденная вниманием русских стихотворцев, стала объектом вдохновения при Ленине. Первым, по-видимому, пропел ей гимн пролетарский поэт Николай Полетаев 8 ноября 1918 года, когда состоялась демонстрация и парад в честь годовщины революции.

Знамен кровавых колыханье
На бледно-синих небесах,
Их слов серебряных блистанье
В холодных и косых лучах…

Маяковский убрал из гимна минорные звуки:

Краснеет на шпиле флага тряпица,
Бессонен Кремль и стены его
Зовут работать и торопиться,
Бросая со Спасской – гимн боевой.

Красная площадь все прочнее связывалась с образом Сталина, жившего за стенами Кремля. Поэты туда приглашались за наградами, орденами и Сталинскими премиями.

А за стеной, за башнями в Кремле
Уже на солнце окна заблистали,
И с думой о большой родной стране
К окошку подошел товарищ Сталин.

Эти строчки забытой поэтессы. В большой разноплеменный хор, певший на всех языках осанну вождю, с сольными партиями вступали великие поэты. Одни, как Пастернак, Твардовский, – вольно. Другие, как Мандельштам и Ахматова, – вынужденно.