Анатолий Степанов - Акция (из сборника "Привал странников")

• Название: Акция (из сборника "Привал странников")
• Автор: Анатолий Степанов
• Издательство: Полином
• Жанр: О войне
• Год: 1994

Повесть рассказывает о советских разведчиках-диверсантах в годы Великой Отечественной войны. Лето 1943 года. На оккупированной гитлеровцами территории Украины действует немецкая база по подготовке диверсантов. Советское командование ставит задачу захватить архив базы. В тыл врагу направляется группа под командованием опытного разведчика .

---

— Все ясно, Егор, — успокаивая, заверил командира Сева.

— Что тебе ясно? — раздраженно спросил Егор.

— Я же сказал: все.

— Счастливый человек, — решил Егор по поводу Севы и посмотрел на Алика: — И тебе тоже все ясно?

— Мне ясно, что я должен делать.

— Слава тебе Господи, хоть один не фанфарон!

Сева любовно глянул на Егора и сказал совсем просто:

— Волнуешься очень, да? А ты не волнуйся, Егор. Будет как в цирке: красиво и точно. Ты же все просчитал.

— Ну, присядем, — предложил тогда Егор.

Они присели на пол. Посмотрели друг на друга, поулыбались.

— Что ж, пойдем убивать. — Сева резко поднялся. Встали и Егор с Аликом.

—Убивают убийцы, Сева. А мы идем воевать и уничтожать врагов, опоганивших мою и твою землю, — не повышая голоса, выговорился Егор. — Мы с Севой уходим, Алик. А ты здесь приготовь все для Маши и не спеша тоже отправляйся. Уходя, Машка вас, дураков, поцеловала. Дайте-ка я вас обниму.

Они обнялись.

Маша спустилась к незнакомому ручью и, прошагав по воде с полкилометра, вышла к озеру, в которое впадал ручей. Зайдя поглубже, она сняла со спины рюкзак с рацией и, размахнувшись, метнула его подальше. Рация ушла под воду.

Она поднималась ручьем. Она шла по воде до тех пор, пока ручей не превратился в тоненькую струйку, по которой идти уже не было возможности. Присыпая свои следы кайенской смесью, она добралась до проселка. Постояла, осматриваясь, а затем побежала. Она бежала размеренно и быстро, как бегала совсем недавно кроссы в Подмосковье.

На пределе сил она добралась до магистрального шоссе. Устроившись в придорожных кустах, Маша изучила местность и резким броском перескочила на другую сторону шоссе. Там, выбрав хорошо укрытое место, она в изнеможении прилегла — отдыхать и наблюдать.

Ждать пришлось недолго: промчался немецкий грузовик с солдатами, через интервал минуты в три — другой. Третий остановился неподалеку. Из него выпрыгнули солдаты и, рассыпавшись в редкую цепь, пошли туда, откуда прибежала Маша.

Палило солнце, раскаляя широкую просеку, заросшую мелким кустарником и цветущим разнотравьем. Выйдя из нее, Сева распугал разомлевших в сытом довольстве шмелей, и стрекоз, подошел к аккуратному определявшему лесную делянку столбику, на стесанной стороне которого черной краской была выведена цифра. 246. Сева вынул из кармана две еловых шишки, одну сосновую и небольшой светлый булыжник. Все это он уложил в линию и удалился в направлении, указанном Тремя шишками и булыжником.

* * *

Егор презрительно и не таясь пересек рынок, без любопытства, но профессионально цепко разглядывая товар. Пощупал суконную штанину, растянул за рукава диагоналевую гимнастерку, щелкнул крепким ногтем по медному чайнику.

— Вы до Ивана? — робко поинтересовались за его спиной.

Егор резко развернулся и прихватил за грудки перепуганного Сашку.

— На понт берешь, портяночник?!

— Да я просто спросить...

— Берляй до люли, шестерка, и чтоб я тебя на бану не видел!

Сашок бежал. Тогда Егор направился к лавке Василия.

— Порядок? — спросил он, не здороваясь.

— Вроде бы да, — ответил Василий.

— Вроде Володи, а Володя вроде дурака. Меня «вроде» не устраивает, Вася. Я дураком сегодня быть не могу.

— Да порядок, Егор, что ты шумишь!

— Вот это разговор. Я в твоей собачьей конуре малость придавлю, а ты иди, готовься. В десять, Вася, в десять!

В излучине ручья, где он, закругляясь, расширялся и углублялся, на широких плотных листьях твердо лежали желтые кочанчики кувшинок. Алик с трудом добрался до них берегом и, держась за ствол ивы левой рукой, правой вырвал — по одному — три цветка на длинных мясистых ножках. Присев на траву, он обрубил бебутом стебли под достойный букет и, встав, направился к пещере.

В пещере он тщательно упаковал в рюкзак телефункенский передатчик, положил на него цветы и, в последний раз оглядев скромный сей приют, покинул его.

— Жить дальше как собираешься, Николаич? — спросил Василий у Кареева. Они сидели в ресторане за своим уже столиком, пили принесенное Василием, закусывали обычным константиновским набором.

— Хорошо собираюсь жить, — ответил Кареев. Пил он достойно, ел бесшумно, работал ножом и вилкой по правилам.

— А сможешь?

— Ты, Вася, видимо беспокоишься по поводу того, будет ли меня мучить совесть? Заверяю тебя: химера, именуемая совестью, мучить меня не будет.

—Везет же человеку! И при должности хорошей, и душа не болит.

—Вот что, барыга залетный, как тебя абсолютно точно определил Константин. Кто ты есть, чтобы думать о моей душе? Ты говори, говори, да не заговаривайся.

—Я есть такой же ненужный предмет жизни, как и ты.

Кареев после таких слов сердиться перестал, он захохотал.

—Знаешь, кто ты, Вася? Ты — мотылек. Комар. Тля. Кончится твой коньяк, и ты исчезнешь в никуда, зажав в единственном своем кулачке пару колец из сомнительного золота.

— А тебе немец под зад коленкой, и ты тоже — в никуда.

— Э, нет, мой темный и недалекий браток! У меня капитал, на проценты с которого я буду жить припеваючи до конца дней своих.

— Большой капитал-то?

— Большой. Сложнейший и тончайший мозговой аппарат, обширные знания, громадный опыт. И ненависть к черни.

— Это ко мне, что ли?

==К тебе конкретно — нет. Ты мне нравишься. А к таким, как ты, — да.

— Обижаешь меня, Николаич.

— Я тебя нe обижаю, я тебе правду говорю. Тебя клиент когда ждет?

— К десяти.

— Успеем. Я тебя, как договорились, подвезу. Давай выпьем за драгоценное и столь лелеемое нами наше здоровье.

Они звонко чокнулись, выпили и встали.

— Пошли, что ли? — нe то попросил, не то приказал Василий.

— Пошли. Нет, ты не мотылек, Вася. Ты — птичка. Все по зернышку, по зернышку.

Автомобиль «БМВ», поблуждав по переулкам, выкатил к дому Василия. Почти видимо глазу смеркалось, и в сумерках фигура человека, вольно сидевшего на крыльце, читалась контуром.

— Клиент? — остановив машину, поинтересовался Кареев, и Василий в ответ утвердительно кивнул. Кареев уверенно определил социальную сущность клиента: — Уголовник.

— Деловой, — поправил его Василий.

Деловой, заметив машину, поднялся со ступенек и с блатной настороженной вялостью зашагал к ним. Василий вышел из автомобиля, обогнул его и протянул Карееву руку.

— Давай прощаться, Николаич.

—Кареев открыл дверцу и протянул свою. Василий неожиданно рванул Кареева на себя. В мгновенье Егор оказался рядом и слегка дотронулся до Кареева. Кареев обмяк.

Достав щегольские ,импортные наручники и защелкнув их на запястьях бесчувственного владельца автомашины, Егор передвинул его на пассажирское кресло, а сам уселся за руль. Василий, без удивления наблюдавший за всей этой операцией, подытожил брезгливо:

— Человечишко-то полное дерьмо.

— Другие немцам не служат, ответил Егор и, посмотрев на Василия, сказал просто и тихо: Спасибо тебе, Вася.

— Не за что.

— За линию уходишь основным каналом. Все.

Кареев очнулся, когда «БМВ» стоял на маленьком закрытом некрасивыми деревьями пустыре. Егор выбросил в окно нашатырную ватку и начал беседу:

— В моем распоряжении пятнадцать минут. За эти пятнадцать минут ты должен ответить на чрезвычайно важный для себя вопрос: хочешь ли ты жить дальше или нет?

— Хочу. Условия?

— Одно условие. Ты выполнишь все то, что я от тебя потребую.

— А что вы от меня потребуете? — подчеркнув «вы», спросил Кареев.

— «Вы» от меня не дождешься, Кареев. Требую же я от тебя немногою: ответить на несколько вопросов о базе.

— Стыдно, — признался Кареев, прикрывая глаза.

— С чего бы это? Не в первый раз предаешь.

— Стыдно так попасть впросак с Василием. Мне, профессионалу.

— Какой ты профессионал, если я тебя до точки просчитал! И пижонство твое, и одиночество, и жажду утвердиться в глазах простого русского мужика, и галицийские ностальгические воспоминания. Песня про Перемышль понравилась?

— О, Господи! Мне бы руки освободить, и удушил бы я тебя...

— Перед КПП. — Егор посмотрел на часы: — Ну, с лирикой все.

— Я отвечу на все ваши вопросы. Ответьте и вы на мой единственный: вы можете сохранить мне жизнь так, чтобы я был бы чист перед немцами?

— «Чист», Кареев, не то слово. Но мы сделаем так, что они не будут тебя ни в чем подозревать.

— Как?

—Алиби пьяного загула в городе или ранение в бою за базу.

— Алиби.

—Я так и полагал. Бауэровских ищеек как давно от себя отцепил?

—Как Вася из гестапо вышел.

— Соответствует! — удовлетворенно отмстил Егор. — Теперь мои вопросы. Первый. Архив базы минирован?

- Нет.

—Слава Ногу. Точное его расположение?

—В центре здания, за кабинетом Вирта.

—Что может сделать с ним Вирт?

—Если в его распоряжении будет хотя бы полчаса — сжечь.

—У него не будет и десяти минут. Помимо центрального входа как еще можно подойти к кабинету Вирта?