Семен Унковский - Записки моряка. 1803–1819 гг.

• Название: Записки моряка. 1803–1819 гг.
• Автор: Семен Унковский
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2004
• ISBN: 5-8242-0095-5

Семен Яковлевич Унковский (1788–1882) — выпускник Морского кадетского корпуса, гардемарином отправлен на службу в английский флот, участвовал в ряде морских сражений, попал в плен к французам, освобожден после Тильзитского мира.

В 1813–1816 гг. участвовал в кругосветном плавании на корабле «Суворов», по выходе в отставку поселился в деревне, где и написал свои записки. Их большая часть — рассказ об экспедиции М. П. Лазарева, совершенной по заданию правления Российско-Американской компании. На пути к берегам Аляски экспедиция открыла острова Суворова, обследовала русские колонии и, завершив плавание вокруг Южной Америки, доставила в Россию богатейшие материалы. Примечателен анализ направлений торговой политики России и «прогноз исторического развития мирового хозяйства», сделанный мемуаристом.

Книга содержит именной и географический указатель, примечания, словарь морских и малоупотребительных терминов, библиографию.

---

Рассматривая последние в сравнительно-историческом обрамлении, автор отмечает их постепенный упадок и делает мрачный прогноз о их дальнейшем развитии. «При таких распоряжениях невозможно и помышлять, чтобы компания сделалась богатою и торговля ее процветала. Буде не последует перемен, то должно ожидать ее упадку».

Этот лаконический вывод С. Я. Унковского оказался правильным. Переход в 1867 г. колоний в руки Америки не был случайным, а явился естественным завершением всей грабительской и, с точки зрения правильной организации капиталистического хозяйства, нерассчетливой системы русского колониального управления.

Записки моряка 1803–1819 гг. Подлинная рукопись воспоминаний морского офицера Семена Яковлевича Унковского

Часть I 1803–1806 гг.

Служба волонтером в английском флоте. Участие в морских сражениях с французами и испанцами. Пребывание в плену во Франции. Возвращение в Россию после Тильзитского мира. Командировка в Свеаборг. Участие в морском сражении со шведами в Юнгферзунде

Родился в 1788 году, марта 12-го, Новгородской губернии, Тихвинского уезда, сельца Абатурова. На 10-м году от роду лишился отца [Якова Васильевича Унковского]. В 1800-м году, февраля 17-го, поступил в Морской кадетский корпус[7]; был в 3-й роте, а потом в 1801-м году — в 2-й роте вместе с двумя своими братьями, из коих первый был ундер-офицер. В 1801 г. брат Иван вышел из корпуса, в 1801 г. брат Василий умер. 17 апреля 1803 г. пожалован в гардемарины и написан на корабль «Москву», под командой капитана 2-го ранга Гетца. В оном же году назначен был волонтиром в Англию[8].

В сентябре месяце, 6-го числа снялись с якоря с кронштадтского рейда на купеческом корабле — «Маркизе оф Вансдове», — шкипер Robert Atkinson [Роберт Аткинзон], вместе с 12-ю своими товарищами гардемаринами, коих имена следующие: Дохтуров, Поздеев[9], Чихачев, Ратков, Башмаков, Коробка, Лазарев, Колокольцов, Кригер, Куломзин, [Артемий] Сембелин и при мичмане Александре Бутакове. Вступили под паруса в 2 часа пополудни, в провожании многими русскими. Когда паруса наполнились, то с пристани прокричали три раза «Ура!!!», на которое мы отвечали.

Ветр и погода нам благоприятствовали, на другой [день] — ветры переменные. 8-го числа прошли Гогланд по южную оконечность, 9-го числа в 3 часа пополудни прошли Ревель на траверзе. 14-го числа прибыли на вид деревни Драки, что неподалеку от Копенгагена, погода весьма тихая. Приехал лоцман для провода на Гельзинорский рейд. 16-го числа прибыли на оной рейд, где стояло около 150 купеческих судов, пришедших из разных портов Балтийского моря. В Гелзиноре мы все были на берегу и провели два дня довольно приятно.

Конвоиром всех купеческих судов был английской шлюповар «Юнона». Как судно, на котором мы сидели пассажирами, было самое большое и своей конструкцией походило на военной фрегат, а потому и препоручена половина сего конвоя в ведомство нашего шкипера. 19-го числа снялись с якоря и отправились в путь по курсу норд-норд-вест (NNW). На другой день вышли из Зунда в Категат. Прочие суда, по крепости ветра, спустились все в Винго-Зунд, а наш шкипер, надеясь на свое судно и ожидая перемены ветра, продолжал свое плавание к Скагену. Ветр сделался весьма свежей от зюд-веста (SW), и мы принуждены лежать в дрейфе под ундерзейлем (нижними парусами); качка была чрезвычайная, так что одну из шканишных пушек выкинуло за борт.

22-го числа, по утру пред рассветом, увидели берега под ветром, что объяло всех в ужас. По счислению мы от них находились в 24 итал[ьянских] милях. Будучи лишены всей надежды к спасению, спустили прямо к берегам, и когда совершенно осияло дневным светом, уже мы находились среди банок, по которым оплескивали ужасные буруны. По обе стороны видны были два судна, терпящие кораблекрушение, от коих обломки с треском отлетали. Впереди видны были возвышенные скалы норвежских берегов. Мы все держали к берегам; матросы были расставлены по местам и всякий ожидал последнего удара. Добрый англичанин, наш шкипер, жалел и оплакивал участь нашу, о себе же ни мало не тужил и был ко всему готов. Наконец, приближаемся к ужасным утесам берегов. Волнение между банками уменьшилось, но опасность наша увеличилась. Смотря на крутизны берегов, каждый из нас видел последний час жизни, — но надежда ободряет, и милосердый бог посылает спасителей, — три лодки показались из утесов, на коих были норвежские рыбаки — махали, чтоб держали к ним. Мы тотчас переменили курс. Рыбаки пристали к судну и приняли управление судна на себя; они уверяли, если мы еще продержались 5 минут прежним своим курсом, то были бы на подводных каменьях. Прибытием наших спасителей мы были снова оживлены и вскоре взошли в узкий проход между утесами берегов. Пройдя более 13 верст, стали на якорь совершенно прикрыты высоким берегом, где вода всегда почти не волнуется. Жители удивлялись нашему счастливому спасению, они сказывали, что никто не помнит, чтобы такое большое судно было здесь. Здесь, посреди каменистых гор, жили два барона — владельцы сего места, которые оказывали все услуги и ласковые угощения. Вскоре узнали мы, что вышеупомянутые два разбитые судна — одно было американское с сахаром, а другое гамбургское — с пенькой и железом, и с обеих спаслось только 6 человек.

В оном месте пробыли мы 13 дней и провели время довольно весело, забыв все прежние опасности. Ветр сделался попутный от норд-оста (NO) и мы, отблагодарив добрых владельцев, вступили под паруса. На другой день при рассвете соединились с конвоем, который в одно время вышел из Винго-Зунда. Все считали нас погибшими и, увидев нас среди конвою, всякой поздравлял с счастливым опасением.

Когда находились мы близ берегов Великобритании, ветр сделался противный от SSW-та. Мы отделились от конвою и лавировали к Витби. Через две недели находились в виду мыса Скарборро-гейд; провизия наша кончалась, то и просили мы своего шкипера, чтоб высадить нас на берег, на что он с удовольствием согласился. Сигнал был сделан: «требую лоцманов», которые вскоре приехали, и мы сели на их лодки, простясь со своим добрым шкипером, поехали на берег. Ветр был свежий с дождем, и мы все перемокли. Высажены мы были на ближайший берег Фламбаро-гейд, пришли в деревню того же названия, где высушили все свое платье. Александр Николаевич Бутаков — один, который говорил по-английски и старался все сделать для нашего спокойствия. Англичане принимали нас очень ласково, и мы радовались, будучи спокойны, в удовольствии. Кареты были для нас готовы, мы сели и поехали. К вечеру прибыли в город Барлингтон, остановились в трактире. Городничий и другие английские офицеры посещали нас вечеру. Здесь мы ночевали; по утру сели в кареты и продолжали свой вояж, прибыли в Линкольн. В продолжение сего времени ничего замечательного с нами не случилось. Через несколько дней прибыли в Гулл, пространный и весьма торговый город при устье реки Гумбер, с хорошею гаванью для купеческих судов. Посреди города рынок и площадь, на которой воздвигнут монумент в честь Вильгельма III, короля английского. Здесь мы пробыли 2 дня, были в театре.

Отсюда отправились через реку в местечко Бартон, наняли почтовые кареты и отправились в путь. Проезжая местечко Петерборо, остановились в трактире обедать. В самое то время вбегает к нам старуха и ругала нас поносными словами, считая за французов[10]. Но когда объявили ей, что мы русские, то она, просила прощения, рассказывая причину ее ненависти к французам: оной старухи сын был в плену у французов, с которым поступлено было бесчеловечно.

В продолжение нашего путешествия почтенные великобританцы показывали всевозможные ласки и услуги. Через несколько времени увидели мы великолепные здания Лондона.

1 ноября был день нашего прибытия в столицу Великобритании. Остановились мы в Готель of Spring garden (весенний сад). Через 2 часа по прибытии приехал наш консул Самуил Самуилович Грейг, которому поручено было от правительства нас принять. Он отвел для нас дом в Голден-сквере, где мы в бытность нашу в Лондоне имели пребывание. В Лондоне есть наша церковь, и священник Смирнов отправляет богослужение.

Время было весьма коротко для любопытства примечательных зданий и редкостей, однако мы приложили все старания высмотреть некоторые из знаменитых. Во-первых, посетили мы аббатство[11]. В оном аббатстве хранятся тела английских государей и великих мужей, кои были полезны отечеству. В честь оным воздвигнуты памятники с надписью, из коих мне больше всех понравился памятник генералу Вольфу — изображает смерть его.

Потом были в церкви св. Павла[12], которой правильность строения удивляет свет. Были в арсенале и зверинце.

14 ноября отправились в Портсмут, будучи экипированы формою английских мичманов. На другой день прибыли в оной порт, который считается лучшим в Англии. Того ж числа были представлены к главному командиру, от которого последовало расписание по кораблям. Я был назначен на фрегат «L'Egyptienne», который тогда вооружался в гавани. Я поступил на оный, не зная ни слова по английски, но разговор мой был с ними по лексикону. Капитан фрегата был Honor[able] Charles Elphinston Fleming[13], человек весьма благородных качеств и доброй мореходец; офицеры все также достойны звания англичан. Поход нам назначен был в Остындию для привода и конвоирования остындских кораблей.