Игорь Белисов - Скорпионья сага. Cамка cкорпиона

• Название: Скорпионья сага. Cамка cкорпиона
• Автор: Игорь Белисов
• Жанр: Русское современное
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-000391-81-5

Игорь Белисов, автор шокового «Хохота в пустоте», продолжает исследовать вечную драму человеческой жизни. И как всегда, в центре конфликта – мужчина и женщина.

«Самка скорпиона» – это женщина глазами мужчины.

По убеждению автора, необозримая сложность отношений между полами сводится всего к трем ключевым ипостасям: Любовь, Деньги, Власть. Через судьбы героев, иронически низводимых до примитивных членистоногих, через существование, пронизанное духом абсурда, он рассказывает о трагедии великой страны и восходит к философскому осмыслению мироздания, навсегда разделенного природою надвое.

---

Бодрые репортеры взахлеб объясняли «что происходит». Мелькали слова: «конец тоталитарного режима», «волна демократических настроений», «массовые демонстрации», «столкновения с войсками», «срыв подписания нового союзного договора», «государственный переворот», «гэ-ка-че-пэ», «путч»…

Их было восемь, во главе с маршалом, немолодых мужчин. В лице у каждого – смертельный риск взятой ответственности. Глаза старого маршала прятались под бровями, дрожали руки, садился голос, в глухом отчаянии мычали его слова: «В целях преодоления глубокого и всестороннего кризиса, политической, межнациональной и гражданской конфронтации, хаоса и анархии, которые угрожают жизни и безопасности граждан Советского Союза, суверенитету, территориальной целостности, свободе и независимости нашего Отечества…».

Возникло слово «Форос», доселе секретное. Муж первой в истории нашей страны Первой Леди, первый и последний Президент СССР, выглядел неожиданно оболваненным. Доброго мишку загнали в угол. Сквозь обиду мерцал страх. На Западе его любили, превозносили, но здесь и сейчас он был не в своей тарелке: мягкохарактерный, плюшевый дачник, неожиданно оказавшийся не у дел.

Тем временем по другому, независимому каналу, стремительно восходила звезда оппозиции. Могучий красавец, в доску свой, настоящий народный лидер, о котором поговаривали, что он мог упасть с моста в реку и, не выходя из воды, махнуть стакан водки, выдвинутый возбужденной толпой на фоне Белого дома, задиристо и чинно провозглашал: «Мы считаем, что такие силовые методы неприемлемы. Они дискредитируют СССР перед всем миром, подрывают наш престиж в мировом сообществе, возвращают нас к эпохе холодной войны и изоляции Советского Союза. Все это заставляет нас объявить незаконным пришедший к власти так называемый комитет…».

Спустя годы я осознаю, мы все осознаем: любое событие содержит как минимум две правды. Историки разберутся, в чем состояла теневая подоплека событий, благодаря чему кто-то сел в президентское кресло, за что кому-то дали Нобелевскую премию мира, и отчего кто-то пустил себе пулю в висок. А пока…

Через три дня все каналы трубили победу. Выступали журналисты, диссиденты, правозащитники. На площади Главного Устрашения граждан накинули петлю на Железного Палача. Статую вздернули. Толпа ликовала.

– Свобода! – радовался отец, впившись глазами в экран. Мы тоже радовались, вместе с ним, вместе со всеми. Только мама сидела молча, без экзальтации. И вдруг изрекла:

– Бог умер. Дозволено – всё.

Победа новой власти выражалась в идее, что мы теперь вроде как независимы. Я не очень-то понимал, что это означает. Оставалось глотать голые факты.

Еще в 1990-м независимость объявили Литва, Татарстан и Чечено-Ингушетия. В 1991-м их примеру последовали Нихичевань, Грузия, а также особо взбрыкнула Чечня. После августовской драмы зашагал парад суверенитетов: Эстония, Латвия, Украина, Белоруссия, Молдова, Азербайджан, Киргизия, Узбекистан, Таджикистан, Армения, Азербайджан, Туркменистан. К началу зимы остались «несуверенными» лишь Россия и Казахстан. 8 декабря главы Белоруссии, Украины и России «сообразили на троих» в Беловежской пуще. 12 декабря Верховный Совет РСФСР ратифицировал беловежские соглашения и денонсировал договор 1922 года. Советский Союз перестал существовать.

Вопреки Кешиному предсказанию, войны пока не случилось. Но меня не оставляло чувство, что именно после свадьбы жизнь пошла под откос. Я понимал, это совпадение. Вот только чувство, оно не обманывало: привычный мир рушился.

И это было только начало.

5

И однажды она пропала.

Не вернулась после учебы. Стоял распустившийся месяц май новой весны.

Ужин тянулся. Долго чаевничали. Смотрели телевизор, листая каналы, все более осознанно и прицельно отыскивая криминальные сводки.

Ее не было.

Настала ночь. Мама позвякивала чайной ложечкой. Отец то и дело вглядывался в окно, будто мог с нашего этажа что-то впотьмах разглядеть. Я сидел отупело. Никаких дельных мыслей. Звонить в милицию? В скорую? В морг? Рот сковала клейкая горечь.

Наконец, родители ушли в спальню. Я поплелся к себе. Наша комната. Ее вещи, разложенные и развешанные где ни попадя. Было в этом что-то жутковатое, поминальное. Я все сгреб и сгрузил в платьевой шкаф.

Чтобы зря не маяться, занялся тем, что было отложено. До того, как она пропала, я корпел над своим дипломом. С переменчивым вдохновением я писал весь последний год. Близился финал учебы в университете. Дипломная работа называлась «Скорпион в неволе».

Подавляющую часть материала я передрал у Лебовиса. Она и сейчас лежала на столе, эта книга…

Скорпионы – ночные хищники. Солнца они не боятся, но чтоб не расходовать воду, до заката сидят в укрытиях. Это могут быть камни, трещины почвы или норы зверей – любые места, где прохладно и сыро. С наступлением сумерек начинается время активности, и тогда скорпионы выходят охотиться.

Яркого света они не любят, однако их влекут фонари, где нередко падают опаленные насекомые. Впрочем, скорпионы прекрасно обходятся и без подсветки. Они видят на расстоянии до 25 см, чуют запахи в радиусе до полуметра и улавливают колебания воздуха и даже грунта на неопределенно широкой площади.

Приступая к охоте, скорпион замирает. Может стоять часами, пока не явится жертва. Он начинает медленно к ней приближаться, выставив клешни и покачивая хвостом. Когда дистанция уменьшается до критической, он совершает молниеносный бросок. Клешни крушат, кромсают, но если жертва сопротивляется, охотник жалит ее, парализуя или разя насмерть.

Скорпион приемлет только живую добычу. Его обычная пища – беспозвоночные, включая скорпионов помельче. Доведется, способен одолеть и небольшую змею, ящерицу, мышь. Скорпион берет любого, кто меньше или равен ему по размерам. Иногда может атаковать и более крупное существо, благо яд позволяет, но вообще, это редкость.

Что до человека, скорпион никогда на него первым не нападет, если только тот, случайно или по глупости, не наступит.

Звякнул ключ. Скрипнуло, засквозило и тихо щелкнуло.

Я вскочил, протирая глаза, метнулся в прихожую. Квартира серела, за окном вовсю розовело.

Она сидела на пуфике и расшнуровывала кроссовки.

– Что случилось?!

– Привет. Не шуми. Все нормально.

– Нормально? Мы с ума посходили!

– Извини, так уж вышло. Мы с Анютой сдали последний зачет. Получили к сессии допуск. Решили отметить. В кафе. Заболтались. Метро закрыли, и я пешком шла домой.

– Всю ночь шла?

– Под конец просто ползла.

– Могла бы хоть позвонить! У отца, между прочим, машина, мы бы приехали за тобой.

– Не нашлось двушки.

Я хотел было высказать злую резкость. Но что-то внутри у меня запнулось. Она сидела такая усталая, жалкая, одной ситуацией этой нелепой раздавленная. Скинула обувь. Трогательно пахнуло носочками. Поднялась. Глаза виновато туманились. Обвилась вокруг моей шеи, потянулась губами. Начали целоваться.

Я размяк. Слава Богу, жива.

Следующим вечером вся семья была в сборе. Ужинали молча. Если не считать знаков вежливости. В открытой форточке монотонно шипел город.

Она быстро поела, сказала «спасибо» и шмыгнула в комнату.

Мягко хлопнула дверь. Выждав паузу, отец заметил:

– Кажется, вчера наша девочка подзаблудилась.

Мама определила жестче:

– Дрянь девка.

Отец скривился. Мама осталась бесстрастна.

Я должен был что-то сказать, в защиту себя, ее:

– Не волнуйтесь, ничего страшного. Она просто прогулялась с подружкой.

– Просто… – хмыкнул отец.

– С подружкой… – съязвила мама.

Больше к этой теме не возвращались.

В доме установились отношения натянутой дипломатии. С невесткой родители вели себя подчеркнуто обходительно. Со мной, родным сыном, общались, вроде бы, как всегда, но в каждой фразе таилась неискренность. Даже друг с другом они разговаривали с холодноватой иронией, словно играли в напряженную карточную игру, где выигрыш очень сомнителен, а ставки весьма высоки, поэтому главное – непроницаемость лиц.

Я чувствовал себя меж двух огней, негреющих, высоковольтных. С женой все хорошо. С родителями тоже. А в сочетании – искрит и содрогает.

Впервые мне подумалось, что семья – это искусство. Союз чужих людей.

Чужих? От этой мысли делалось не по себе.

Почему-то отчужденность я испытывал не к ней, а к родителям. Наверное, пришло время от них отрываться. Оканчивая университет, я готовился вступить в по-настоящему взрослую жизнь, но оставался ребенком, поскольку за меня все решали папа и мама.

О моем трудоустройстве, в частности, хлопотал отец. Прочил карьеру в зоопарке, где работал сам и, естественно, имел связи. Меня ждала некая лаборатория под началом некоего Ефима Соломоновича, который, как выяснилось, неспроста был приглашен на мою свадьбу, – его я, хоть убей, припомнить не мог, а вот он меня, оказывается, хорошо знал.