Тьерри Коэн - Я знаю, ты где-то есть

• Название: Я знаю, ты где-то есть
• Автор: Тьерри Коэн
• Жанр: Современная проза
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-87566-5

В детстве Ноам пережил страшную трагедию – на его глазах погибла мать, и он считал, что виноват в ее гибели.

Долгие годы он жил в аду – его мучили непреходящее чувство вины и страх смерти.

Чтобы освободиться от кошмара, он обращается к Линетт Маркюс – психотерапевту, чья методика далека от традиционной.

Ноаму предстоит пройти настоящий квест, и он не знает, что ждет его на финише. И тем более он не догадывается, что не только врачебным долгом объясняется стремление Линетт во что бы то ни стало помочь ему.

---

– Поможет? Каким образом?

– Поможет избавиться от прошлого.

– Это ты избавь меня, пожалуйста, от своей дешевой психологии.

– В конце концов, Ноам, я убеждена, что ты не можешь устроить свою жизнь именно потому, что какая-то часть тебя не в состоянии оторваться от того, что произошло тогда.

– Я знаю твою теорию, Элиза. Но, что бы ты там ни думала, моя жизнь вполне устроена. У меня хорошая работа, друзья, общение.

– Кого ты обманываешь? Работа тебе не нравится, друг у тебя только один, а все твое общение – это ночные вылазки в полном одиночестве.

Сказано жестко, но верно; Ноаму нечего было возразить.

– Я уже не помню, когда ты рассказывал мне, что с кем-то встречаешься, – продолжала Элиза, сбавив обороты и сожалея, что накинулась на брата. – У тебя сейчас никого нет?

– Никого. Мне не попадаются интересные девушки, – признался он.

– Всё оттого, что ты боишься влюбиться. Тогда тебе пришлось бы думать о будущем вдвоем, потом втроем. Ты же отвергаешь саму мысль о том, чтобы стать мужем или отцом.

Ноам пожал плечами.

– У меня зачерствело сердце – это ты хочешь сказать?

– Да, в каком-то смысле. Не совсем, разумеется, потому что нас с Анной ты любишь. Но ты отказываешься от чувств, которые могли бы повлечь за собой какие-то новые обязательства.

– Я уже был влюблен.

– Знаю. В Джулию, – усталым тоном ответила Элиза. – Опять Джулия и только Джулия. И больше ничего и никого. А я уверена, что ты и влюбился-то в нее только потому, что знал наперед, что она тебя бросит.

– Может, и так, – печально согласился он.

Элиза подошла к брату и обняла его за талию.

– Я об одном тебя прошу, братец: подумай еще о встрече.

– Подумаю, – согласился он.

Она поцеловала его в плечо и пошла за курткой.

– Тебя Анна зовет.

– Анна… – с нежностью вздохнул он. – Скажи, что я завтра зайду.

Когда Элиза ушла, Ноам еще какое-то время стоял, устремив взгляд в пространство. Воспоминание о единственной любви навеяло на него грусть, и он подошел к шкафу, чтобы извлечь из его недр старый ящик. Открыв его, он на мгновение замер в нерешительности, с опаской глядя на свои дневники. Наконец он вынул самую старую тетрадь. Первая запись была сделана на следующий день после его последнего визита к доктору Лоран. Он прочел несколько страниц, улыбнулся. Никогда он не был так близок к счастью, как в ту пору своей жизни. Он прочел следующую запись, сделанную 3 сентября 1988 года, через день после их разрыва. Сердце заколотилось как бешеное. К своему удивлению, Ноам обнаружил, что со временем его боль не утихла. Она все еще была тут, притаилась в тени фраз, готовая к нападению. За наивностью его записей скрывалась попытка заглушить отчаяние, подменив чувства словами. Впрочем, тогда у него еще оставалась слабая надежда, что это не конец и жизнь подарит ему новую встречу с Джулией.

Тетрадь откровений

5 сентября 1993 года

Я взял руку Джулии в свою.

– Ну, и что говорят в таких случаях? – спросил я.

Она пожала плечами. Прямо перед нами раскинул свои широкие аллеи Люксембургский сад. Это было наше место, наше время. Вот уже два месяца почти каждое утро мы встречались здесь. Нам нравилось сидеть перед большим прудом и наблюдать, как легкая утренняя дымка цепляется за холодную воду, стараясь задержаться на ее поверхности. Вдали, на внешних аллеях мелькали бегуны в наушниках, сосредоточенно вслушиваясь в ритм музыки.

Но мы были одни, и этот парк был нашим миром.

– Будь мы нормальной парой, мы пообещали бы друг другу снова встретиться, сказали бы, что это еще не конец, и все такое, – прошептала она.

– Но мы не нормальная пара, так?

Джулия пристально смотрела на мои губы, и мне показалось, что хочет меня поцеловать, но она не решается.

– Да. Мы не любим ложь.

– А это обязательно была бы ложь?

– Мы не можем быть в этом уверены – скажем так. Значит, утвержать это – все равно что лгать.

Я кивнул, как бы соглашаясь, но внутри у меня все кипело. Мне хотелось возражать ей, приводить новые доводы. Но я так боялся разочаровать ее.

– Почему ты так смотришь на мой рот?

– А как по-твоему, я смотрю?

– Ты думаешь, какие еще слова слетели бы с этих губ, если бы мы продолжили встречаться? Или вспоминаешь, как целовала меня?

Джулия весело наморщилась.

– Еще глупее. Я думала о чужих губах, которые будут целовать твои, и умирала от ревности.

– Похоже на нормальную пару?

Она провела по моим губам кончиками пальцев. Нежность этого жеста потрясла меня.

Мы любили друг друга два месяца. Два месяца каждое утро мы встречались в этом парке или где-нибудь еще, и это было чудесно. Мы пили кофе в «Буфете марионеток», потом немного гуляли. Затем она шла на работу – она временно устроилась официанткой в ресторан быстрого питания. Я же шел заниматься, чаще всего без толку, так мне не терпелось снова ее увидеть. Вечером я встречал ее у выхода из ресторана, провожал до дома, ждал, пока она примет душ и переоденется, после чего мы отправлялись бродить по Парижу, счастливые тем, что мы вместе, что мы – пара. Мы ужинали, а остаток вечера проводили у меня. Она говорила, что ей нравится моя квартирка, и завидовала моей ранней самостоятельности. Она видела в ней признак привлекательной, внушающей доверие зрелости, тогда как на самом деле это следствие моей неустроенности. Бабушка с дедушкой живут за городом, сестра заканчивает учебу на севере Франции, отец же давно потерял ко мне всякий интерес. Это он оплачивает мою псевдосамостоятельность. Проклятые деньги поступают в виде страховки для оплаты моей учебы.

Однажды я вкратце описал ей свое непростое детство. Чтобы доказать свою привязанность. Она не задала ни одного вопроса. «Каждое существо – это совокупность пережитых им драм, и всё», – просто сказала она.

И вот наша история подошла к концу, и эта ситуация возмущала меня до глубины души.

– Ты считаешь, что мы расстаемся навсегда? – спросил я.

– Я предпочитаю смотреть на вещи трезво, Ноам. Я еду в Нью-Йорк к отцу и не думаю, что скоро вернусь. Трезвость – защита от боли.

– Может быть, зимой…

– Да, может быть, – с досадой перебила меня она. – Или на пасхальные каникулы. Или через год. А может, и нет.

– Мы же можем писать, звонить друг другу! – взбунтовался я.

– Нет. Самые прекрасные слова – те, которых мы так и не произнесли. Они остаются в наших взглядах, в нашем молчании. Что можно рассказать по телефону? У нас особенная история, и я не позволю ее опошлить.

Было что-то ребячески-наивное в ее позиции влюбленной идеалистки, приготовившейся к страданиям. Тем не менее я принимал ее точку зрения, ее выбор, потому что они были искренними.

– Но тогда есть ли у нас вообще шанс снова встретиться? Неужели минуты, что мы провели вместе, не имеют никакого будущего?

– Я верю в жизнь, она бывает такой изобретательной.

То, что мне больше всего в ней нравится, больше всего меня и раздражает: ее безапелляционность, ее экстремизм в области чувств, наивный романтизм, который позволяет Джулии находить счастье как в печали, так и в сиюминутном наслаждении. Наверно, поэтому мы ни разу не сказали друг другу: «Я тебя люблю». Она предпочитала не облекать чувства в слова, не давать им определения. Иногда я сомневался в ее любви и в такие минуты воображал, что она просто ищет сильных ощущений.

Однако в минуту расставания мне захотелось сказать ей: «Я тебя люблю», – чтобы покончить наконец с этими несносными химерами, переломить судьбу, увлекавшую нас к разлуке без надежды на новую встречу. Чтобы разозлить ее или спровоцировать реакцию, которая помогла бы нам выбраться из чувственного морока, в котором мы окончательно заблудились.

Я не решился.

Где-то там ее ждет другая жизнь. Моя же остается здесь.

Жизнь без нее.

Жизнь, в которой мне больше никогда не представится случай сказать: «Я тебя люблю».

За несколько секунд спокойный паб превратился в дискотеку. Яркий свет сменился полумраком, а динамики вместо гипнотического джазового шепота стали извергать тяжелые агрессивные ритмы. Ноам вышел из оцепенения и растерянно оглядел зал. Сколько времени он уже тут? Сколько выпил? О чем думал все это время? Затуманенный алкогольными парами мозг блуждал среди образов и слов, мыслей и воспоминаний, ни на чем не останавливаясь. Решив, что пора домой, он заплатил за выпивку и направился к выходу.

– Ноам?

Окликнувшая его девушка широко улыбалась и, казалось, ждала в ответ такого же проявления радости.