Александр Изотчин - День учителя

• Название: День учителя
• Автор: Александр Изотчин
• Издательство: ACT
• Жанр: Роман
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-094539-9

Главный герой книги — Андрей Мирошкин дитя лихих 90-х, неудачливый любовник, несостоявшийся ученый, учитель истории. Жизнь ставит перед ним непростые для решения задачи: как выбиться из провинциального городка в Москву? Как получше устроиться в жизни? Послекризисная Москва 1998 года неласкова к недотепам-провинциалам. Чем придется пожертвовать герою ради своих амбиций? И стоит ли цель такой жертвы?

---

В середине сентября картина апокалипсиса перестала дополняться новыми мазками происходивших событий. Закончилось наконец бодание президента с Думой, премьером стал Примаков, доллар сбили с двадцати двух до десяти рублей, и он опять начал расти, но медленнее. Цены на продукты стабилизировались, хотя и не упали вслед за долларом. Теперь «Докторская» стоила 150 рублей за килограмм.

Летом Мирошкин получал в школе семьсот пятьдесят рублей в месяц, ему платили аспирантскую стипендию (500 рублей (!) — повышенную, спасибо Ирке) плюс полставки ассистента в Институте права и экономики (250 рублей), у Ирки зарплата лаборантки на кафедре (Андрей Иванович точно не знал, сколько получала его жена — что-то около 300 рублей) — всего с мелкими подработками выходило около двух тысяч на двоих. С осени их положение резко изменилось — зарплата Андрея Ивановича в школе, после потери статуса «молодого специалиста», упала до четырехсот пятидесяти рублей, стипендию с октября он получать перестал — закончился срок обучения в аспирантуре. И все это на фоне финансового кризиса! Они с женой, мягко говоря, не дотягивали даже до черты бедности, которая в октябре была определена в 1250 рублей на человека. А ведь оставались долги. Долги в долларах. И вот, на тебе — семнадцать рублей курс! Теперь их доход — менее шестидесяти долларов в месяц. «Да, хорошую свинью мне подложил Ароныч с разрядами. За квартиру у нас уходит рублей двести пятьдесят в месяц, проездные — сто восемь рублей, питались мы и так впроголодь — ох эти долги! — а что теперь будет — и представить страшно. Ирка, похоже, останется без зимних сапог. Кровь, что ли, пойти сдать, говорят, сто семьдесят рублей плюс пятьдесят — на обед? Но это один раз в два месяца. Не выход», — размышляя таким образом Андрей Иванович свернул в Старосадский переулок.

Вдалеке показалось кирпичное здание Исторической библиотеки. Выкрашенный в желтый цвет фасад давно требовал ремонта, но деньги у государства нашлись только на то, чтобы подправить пролет лестницы на третьем этаже — здесь весной обвалился потолок. Андрей Иванович тогда радовался, что он как аспирант занимается на втором — в научном зале. Потолок, правда, подлатали быстро, но главным изменением, произошедшим в библиотеке в ходе ремонта, было исчезновение огромных портретов Маркса и Ленина, дотоле висевших на лестнице и в читальном зале для студентов. Из открытого доступа в общем зале исчезло и пылившееся там «По-Са-Си» Ленина. Произошедшее таким образом «захоронение вождя» не помогло — библиотека едва выживала, ходили разговоры о введении платы за посещение, постоянные читатели нервничали. Попытка установить символическую оплату за пользование гардеробом и камерой хранения сразу вызвала гневную реакцию завсегдатаев — кто-то сообщил налоговикам, что «Историчка» получает необлагаемые налогами доходы. Раздеваться вновь можно было бесплатно, но начались перебои в работе раздевалки. Теперь читателей обслуживал только гардероб, камера хранения периодически закрывалась, и гардеробщица начинала выполнять еще и эту функцию. Работавшая здесь бабушка быстро выбивалась из сил, увольнялась, как раз тогда, когда находился сотрудник в камеру хранения. Его (новую бабушку) ставили сразу на гардероб, и все повторялось заново. Ежемесячно «Историчка» проводила распродажу списанной литературы, и среди читателей ходили слухи, будто в категорию ненужных попадают ценнейшие фолианты, которые, правда, не выставляются для покупки в открытую. Их по символическим ценам приобретают сотрудники библиотеки, а потом, вымарав библиотечные штампы, отправляют в букинистические магазины… Да что там эти игры с распродажей списанных фондов! Библиотека неоднократно испытала на себе и откровенное воровство хранителей…

«Так стекла и не вставили», — отметил Андрей Иванович, входя в здание. Около месяца назад возле библиотеки убили человека — расстреляли из автомата. Машина с киллерами промчалась мимо своей жертвы, стоявшей на тротуаре. Очередью скосило очередного банкира или криминального авторитета и выбило стекла в окнах первого этажа ни в чем не повинной «Исторички». Так она и стояла, кое-где вставив в старые рамы картонки, а где можно, заклеив трещины листами бумаги. «Как в войну», — Мирошкину и правда иногда казалось, что в Москве идет война. Весь последний год в столице кого-то постоянно «заказывали», потом взрывали, расстреливали, резали, пытали и даже травили.

Воспользовавшись своей привилегией читателя научного зала, Андрей Иванович обошел очередь, в общем-то, не очень большую, из студентов и получил на входе читательский листок, на котором сотрудниками зала должна была быть отмечена полученная им литература. Он перевернул листок — ему достался кусочек с декабрем месяцем. В последнее время из-за бедности библиотека печатала листки и требования на литературу на оборотной стороне старых календарей, выпущенных «Историчкой» к какому-то своему юбилею, да так и не разошедшихся. Мирошкин посмотрел в сторону буфета — хвост очереди торчал аж в коридоре. «Жаль все-таки, что здесь очередь для читателей общая. Надо перекусить, а потом уж думать, чем заняться», — решил учитель. В общем-то, решать было нечего, времени у него оставалось мало — только заказать книги из хранилища. Сотрудников в библиотеке не хватало, книги заказывались на следующий день и не всегда приходили даже в этот срок. «А теперь небось вообще работать будет некому. У них зарплата меньше даже, чем у меня. После кризиса выгоднее дома сидеть, не тратиться на проезд», — от этой мысли Мирошкину вдруг стало легче. Уж если у него ничего не вышло с диссертацией, так пусть тогда вообще все кругом валится. Кризис! Но эту мысль он не стал формулировать так откровенно. Между тем заказывать на другой день было глупо — приехать сможешь только в понедельник, а к чему ездить? Никакого смысла нет. В общем, было ясно, что после перекуса он поднимется минут на десять в периодику и полистает там обтрепанные подшивки «Крокодила», стабильно лежавшие в открытом доступе.

Когда минут через пять очередь Андрея Ивановича преодолела входную дверь буфета, Мирошкин, оглядев зал, обнаружил Куприянова, уминавшего пироги с чаем. В буфете стоял волнующий запах свежей выпечки, на подносах лежали три вида пиццы, пироги с яблоками, капустой, картошкой, брусникой и еще чем-то. В кастрюльках дымилось первое и второе нескольких видов. Андрей Иванович сглотнул слюну. Перемены в рационе библиотечного буфета, произошедшие года два назад, были, пожалуй, единственными безусловно приятными изменениями, которые пережили читатели Исторической библиотеки за последнее смутное время. Те мрачного вида тетки (маленькая худая и огромная толстая), которые заправляли буфетом и травили читателей последние два советских десятилетия, куда-то исчезли, и после пары лет «безвременья» «точку» взяли в аренду бойкие предприниматели. Последние привнесли в местное меню приятное разнообразие и подняли качество пищи на достойный уровень. Теперь человек со скромным вкусом мог даже получать удовольствие от обеда. Этим и занимался Куприянов, чей вид свидетельствовал о довольстве жизнью вообще. Глядя на него, Андрей Иванович удивлялся: «И что это за внутренний свет успеха такой — вроде человек как человек, той же человечьей породы, а вот поди ж ты — светится какой-то ореол вокруг него, что ли? Прическу поменял, теперь волосы не набок, а назад укладывает… Вроде все то же — джинсы, свитер, ботинки — все как на тебе, — а эффект другой. Нет, ну, конечно, видно, что все это дороже стоит, чем на мне, но все-таки… Все-таки есть еще что-то. И девкам он по-прежнему нравится». Последнее замечание точно не являлось фантазией Андрея Ивановича — стоявшая в очереди первой высокая брюнетка в длинном черном платье и тяжелых ботинках, получив свой пирожок и пластмассовый стаканчик с чайным пакетиком, оглядела зал и, встретившись глазами с Куприяновым, заняла ближайший к нему свободный столик. Мирошкин не сомневался, что между девицей и его однокурсником «проскочила искра». Уложив пирожок на столе на салфетку, девушка повернулась и направилась к самовару налить в стаканчик кипяток. Ее проход от стола к самовару и обратно привлек внимание практически всех присутствующих. Причиной тому было платье девушки — спереди все в горизонтальных разрезах, при этом получившиеся полосы материи смелый модельер стянул посредине, так что в образовавшихся ромбах глазам окружающих открывалось голое девичье тело. В области бедер, правда, материя осталась сплошной, но выше был виден пупок, частично грудь девушки, не защищенная бельем (фасон платья не предполагал его наличия), а ниже — также в разрезах, но уже вертикальных — стройные ноги в блестящих чулках. Рассыпавшиеся по плечам длинные кудрявые волосы дополняли образ. «И какого черта в таком виде являться в библиотеку? — думал Андрей Иванович, разглядывая девицу, принявшуюся за пирожок. — Хотя, кто знает, может быть, у нее вечером свидание, она из института поехала в библиотеку, а потом уж и… Черт, переглядывается с Куприяновым!» Мирошкин испытывал ревность — ведь были времена, когда он, как ему казалось, привлекал девиц никак не меньше Куприянова.