Лилия Беляева - Убийца-юморист

• Название: Убийца-юморист
• Автор: Лилия Беляева
• Жанр: Детектив

---

И в третьем, и в пятом, и в десятом письме почти все одно и то же: какие-то убогие, наглые мужичонки тратили слова, чтобы доказать неизвестной им женщине, какие они на самом-то деле значительные, толковые и прочее... Два письма оказались от кавказцев. До моего сведения доводилось: "Дэвушк хачу жанитца. Денга ест. Буду любит и харашо одват. Праписка обязательная. Я высокий, красивый, водки не пью..."

Я вдруг поняла, что цены моей однокомнатной просто нет - бесценная. А количество претендентов прописаться в ней все росло и росло! И лишь в двух письмах было не о том. Бывший полковник ВВС (50 лет) предлагал встретиться в любое удобное для меня время. Сообщал о себе: вдовец, дети живут отдельно, есть собака, без вредных привычек. Телефон такой-то...

Второе письмо без грамматических ошибок и наглой саморекламы было от мужчины 42 лет, кандидата технических наук, работающего в фирме. Телефон прилагался...

Через пять дней получила ещё 33 письма. И опять почти все от мужчин неприкаянных, пивших или пьющих, наивно рассчитывающих, что какой-то женщине, сгорающей от одиночества, они все равно понравятся, она распахнет перед ними свои объятия и немедленно пропишет в квартире. Очень забавно рекламировал себя один из таких: "Бывший танцор известного ансамбля, роковой брюнет с мускулистыми ногами, презирающий женщин-жадин, женщин-шлюх, мечтает обрести покой в нежных объятиях кроткого существа с высшим образованием, способного оценить мужчину как такового с присущим ему запахом сексуального могущества над скудной природой женского начала."

Боже мой! Я и не подозревала, что на свете столько дураков! Столько косноязычных, дебильных типов!

Зато одно письмо из этой пачки так и дышало достоинством и обаянием интеллекта: "Милая женщина! Ваше объявление привлекло мое внимание своей скромностью. В ответ буду столь же прям и реалистичен: мне 45, среднего роста, начал лысеть. Профессия моя несколько экзотична. Я поэт средней известности. Женщин знал. Имел две жены. С последней развелись по взаимному согласию три года назад. Пью умеренно. Работаю много. В сегодняшних условиях мои доходы скромны. Живу в однокомнатной квартире. Мой телефон, если все это вас сразу не отпугнет..."

Решила начать с полковника. Договорились встретиться возле метро "Сокольники". Естественно, привела себя в порядок, нацепила на шею золотую цепочку, надела два кольца.

Ожидала, что он, как и я, появится из дверей метро. Но он возник со стороны шоссе. Мы бросили друг на друга первый жадный взгляд. Я увидела перед собой крепкого мужчину в синих джинсах и такой же рубашке; его темные волосы, подстриженные ежиком, сверкали сединой на висках. Лицо приятное с этим прямым носом, светло-голубыми глазами... Беглым осмотром моей фигуры он, судя по всему, тоже остался доволен.

- У меня машина, - сообщил он. - Будьте любезны.

Ехать пришлось минут двадцать. Он жил у метро "Щелковская". Очень долго, тщательно вытирал ноги о половичок у входа, затем - о такой же резиновый половичок в прихожей своей квартиры. Я следовала его примеру. Предложил мне тапки. Не заношенные, а почти новые. Я надела. Повел показывать свою двухкомнатную. Меня поразила чистота. Сияли паркетные полы, стекло стеллажей с книгами, каждая безделушка, голубое шелковое покрывало на двуспальной кровати...

- Вам кто-то убирает? - спросила я.

- Что вы? Зачем? - отозвался мужчина почти обиженно. - Я сам. У меня что, рук нет?

- А почему вы один? - поинтересовалась я, когда мы очутились в кухне, где все тоже сияло-сверкало.

- К сожалению, жена умерла. От рака. Три года назад.

В кухне, на светлом пластике стола уже лежали друг против друга две клетчатые салфетки, а на них - мелкие тарелки, нож, вилка... Хозяин вынул из шкафчика две бутылки. Я заметила - початые.

- Вы что предпочитаете: коньяк или токай?

- Коньяк... только немного, - сказала я.

- Разумеется, немного, - был ответ.

Мужчина, он же Владислав, поставил на стол две рюмки. Признаться, я таких крошечных вовек не видела. Ну вроде пробок от флаконов с духами! Коньяка же в них было налито отнюдь не до краев. Из холодильника полковник в отставке вынул тарелку с огурцом и помидором, порезал их на две части и честно поделился со мной. Затем он попросил:

- Чуть подождите, сейчас будет картошка.

Поставил перед собой кастрюльку, принялся вытаскивать из неё вареные в мундире картофелины и счищать с них кожуру. Синеватые, видно, настоявшиеся в холоде, картофелины эти он резал на несколько частей и бросал на сковороду.

- Сейчас, сейчас пожарится, - радовал он меня.

- Может быть, я почищу?

- Что вы! Я делаю это как надо.

Наконец, мы подняли рюмочки и выпили "за приятное знакомство". Между нами и нашими тарелками с кучечками жареной картошки красовались ещё две: с тонко нарезанной твердокопченой колбасой в количестве шести ломтиков и чем-то, похожим на кругляши редьки.

Полковник в отставке жевал культурно, закрыв рот. И удивлялся, прожевавши?

- Почему вы не берете колбасу?

- Не ем, - врала я. - Вот картошку, овощи... вдруг с моей вилки сорвался кусочек жареной картошки и упал на клетчатую салфетку. Полковник немедля выхватил бумажку из стакана и, перегнувшись через стол, принялся с самой тщательной осторожностью, вряд ли дыша, снимать несчастный кусочек с ткани. Это ему удалось. И он себя похвалил:

- Даже пятна не осталось.

Меня заворожила способность моего потенциального жениха любое действие доводит до крайней степени совершенства. Как он мыл посуду! С каким тщанием тер и тер эти две тарелки, ножи, вилки! А как любовно намылил тряпочку для мытья, чтобы потом, простирнув её, развесить на специальной деревянной полочке! Вот в тот момент я окончательно поняла, что никак не гожусь полковнику в жены. О чем честно сказала ему, когда мы с ним стояли в лифте. А заодно поинтересовалась:

- Вероятно, до меня вы уже немало женщин угощали там, в кухне?

- А как же! Выбор есть. Надо только единственную. Нелегкое дело.

Он проводил меня до автобусной остановки...

Я прилежно выслушивала откровения разговорившейся вдовицы, но гвоздь в голове продолжал торчать и саднить: "А про Анатолия Козырева молчок? Словно он жив-живехонек и продолжает петь в ресторанчике "Императрица"? Бывший муж, между прочим, твой, Иришечка. Или он тебе в свое время досадил чем и потому ты о нем лишнего слова сказать не хочешь?"

Между тем, Ирина тащила меня за собой и дальше в тухловатые пары новых подробностей из своей эпопеи "Муж по объявлению":

- С кандидатом технических наук мы встретились у памятника Достоевскому. Он сразу мне сказал с улыбкой:

- Надо же, я вас именно такой и представлял!

То ест я ему приглянулась сразу. И он мне, признаться, тоже. Высокий, чуть сутуловатый, в бороде и очках - такой, знаете ли, интеллигент из кинофильма про физиков. В темноватой квартире, куда он меня привел, пахло стиркой, слышалось гудение стиральной машины. В маленькой комнате. Где мы очутились, физик с явной досадой сказал:

- Учтите, моя мать все делает для того, чтобы я не женился. Специально затеяла стирку, хотя я просил - не надо!

- Сергей, - вырвалось у меня. - Сколько у вас было жен?

- Одна.

- Сколько жили вместе?

- Два года и пять месяцев...

- Вы любили ее?

- Любил...

- Она что, вашей матери не нравилась?

- Ну да, я её из Симферополя привез... Мать считала, раз не москвичка - значит, ради квартиры замуж за меня пошла.

Тут появилась и мама - из двери ванной вышла низенькая полная женщина. Запах стирки сгустился.

- Ну, мама, я же просил! - занудил кандидат каких-то там наук. - Ну я же говорил, что у нас гости.

- Соразмеряй свои желания с необходимостью! - был ответ круглолицей усатенькой мадам. - Белые рубашки носить любишь, а они ведь требуют стирки! Так же, между прочим, как требует усидчивости твоя докторская!

- Ну, мама... - был ответ, увы, не мужа, но мальчика... У нас таких в школах - пруд пруди, как и властных, лелеющих свое единственное чадо, матерей...

Зато с поэтом мы чудесно провели время. Он мне читал стихи, жарил яичницу на древней черной сковороде, а я заваривала чай в его красном чайнике с отбитым носиком. Мы спорили о том, надо ли детям рано читать Достоевского и имел ли право Лев Толстой осуждать свою жену, народившую ему столько детей... Но когда мы допили бутылку красного вина, поэт внезапно заскучал, принялся курить и курить, а потом заговорил вяло, нудно:

- Какой я поэт? Ну, могу кое-что... Ясно, есть и хуже меня, например, Петров-Сидоров... Но разве это утешение?

Он, видимо, надеялся, что я начну противоречить. Но я позволила ему выговориться по полной программе:

- Бывают моменты - жить неохота! Поэзия на задворках! Нервы на педеле! Хочется напиться до бесчувствия. Ноя не могу! У меня давление... И часто, очень часто я гляжу на дома-высотки. Тянет сигануть вниз и - никаких мучений, покой... Ты готова быть со мной рядом? - протянул руку в моем направлении, как Ленин на памятнике.