Осаму Дадзай - Современная японская новелла 1945–1978

• Название: Современная японская новелла 1945–1978
• Автор: Осаму Дадзай
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Рассказы
• Год: 1980

В книгу вошли новеллы известных японских писателей разных поколений, созданные после 1945 года: Фумико Хаяси, Сётаро Ясуоки, Осаму Дадзая, Кэндзабуро Оэ, Такэси Кайко, Сэя Куботы, Сюмона Миура, Масудзи Ибусэ и других. Здесь представлены произведения, наиболее полно отражающие жизнь Японии и ее народа за последние тридцать лет. Большая часть новелл издается в русском переводе впервые.

---

В подобных случаях Кёко сердилась на белку за то, что та пачкает ковер. Горо же воочию убеждался в том, насколько был прав продавец, когда говорил им: «Эти белки пойманы в горах Хоккайдо, у них иные повадки, чем у тех, что родились в клетке». И еще он вспомнил, как десять лет назад, впервые приехав в Токио из Сеула и очутившись в арендованной им комнате на втором этаже частного дома, Кёко совершенно серьезно воскликнула: «Значит, я должна жить в этой клетке?!»

В течение двух лет, пока супруги жили в этом доме, выходящем на частную железнодорожную линию и расположенном неподалеку от реки Тамагава, они сменили три квартиры. Сначала из квартиры с комнатами площадью в четыре с половиной дзё и три дзё переехали в квартиру с комнатами площадью в шесть дзё и три дзё и, наконец, в квартиру с комнатами в шесть дзё и четыре с половиной дзё. Затем они переселились в Накано, где арендовали двухкомнатную квартиру площадью в десять дзё и три дзё. Еще через некоторое время они купили трехкомнатную квартиру с отдельной кухней в кооперативном доме, построенном на противоположном берегу Тамагавы. И вот теперь, наконец, перебрались в многоэтажный дом, в еще большую трехкомнатную квартиру с кухней. Инициатором всех этих переселений с целью расширить жилплощадь всегда выступала Кёко. Горо время от времени принимался ворчать на жену: «Ведь мы едва успели обжиться здесь!» — или: «Где я возьму деньги для задатка?» — и все же каждый раз подчинялся воле Кёко. А когда Горо пришлось взять в банке ссуду в целых семь миллионов иен, чтобы въехать в квартиру, где они теперь живут, у него попросту затряслись коленки.

«Наверняка, — подумал про себя Горо, — сначала из клетки вырвалась самка, а уже потом самец».

На следующий день снегопад прекратился, но с веранды было видно, что крыши соседних домов и дворы покрыты слоем снега толщиной в десять, а то и больше сантиметров. Под деревьями же и заборами намело целые сугробы высотой около метра.

— Где сегодня спали наши белочки? — спросил Рюта, глядя вниз с веранды.

— Наверное, укрылись под каким-нибудь голым кустом. Меня беспокоит другое — чем они будут кормиться?

Горо, обычно умилявшийся при виде белки, которая исступленно тыкалась мордочкой в горшок с землей, теперь ощущал беспокойство, оттого что белки убежали на заснеженную землю. Он не просто досадовал на глупых зверьков — их безрассудная смелость вызывала в нем непонятную зависть…

— Там, внизу, живут кошки. Надо поскорее найти наших белок, а то кошки их загрызут.

— По такому снегу их не разыщешь! — Горо поймал себя на том, что ответил сыну с досадой.

И все же он расчистил снег на веранде, поставил клетку на прежнее место, а чтобы дверца оставалась открытой, подпер ее палочками для еды. Затем он очистил орехи и бросил их в клетку.

— Только вряд ли они вернутся, — сказал Горо, глянув вниз, на цементную стену.

Поверхность стены выглядела шершавой, как будто на нее был налеплен песок, так что белкам с их маленькими лапками было за что зацепиться. Но если им и удалось спуститься с седьмого этажа, это совсем не означало, что они могли взобраться обратно.

— И все-таки они вернутся, вот увидите, — сказала Кёко, не то уверенно, не то безразлично.

В тот вечер у Горо вышла размолвка с женой. Поводом к ней послужил сущий пустяк. Кёко вновь выразила неудовольствие от того, что ее мужа, сотрудника международного отдела газеты, до сих пор ни разу не направили специальным корреспондентом в длительную командировку за рубеж.

— Что тебя так тянет за границу? Чем тебе здесь плохо?

В душе Горо понимал недовольство жены, но стоило ей выразить его вслух, как он чувствовал угрызения совести и от этого становился упрямым. Сейчас, отвечая жене, Горо и не пытался скрыть раздражения, но от этого на сердце у него стало еще тяжелее.

В этот вечер они не проронили больше ни слова и легли в постель, отвернувшись друг от друга.

Подходил к концу третий день после побега белок. Едва Горо пришел вечером домой, с веранды, где Кёко снимала высохшее белье, вдруг послышался ее возглас:

— Вернулась! Глядите, одна белка вернулась!

Горо и Рюта бросились к стеклянной двери. И правда, одна из белок, не то самец, не то самка, с огромными глазами, сильно отощавшая, пошатываясь, ходила вокруг клетки.

Горо потихоньку отворил стеклянную дверь и вышел на веранду.

— Не пугай ее, а то опять убежит, — произнес Рюта, учащенно дыша.

— Ну вот, видите, случилось, как я и предсказывала. У меня было такое предчувствие, — сказала Кёко, стоя в углу веранды с бельем в руках.

Увидев приближающегося к ней Горо, белка поспешно спряталась среди горшков с растениями, но как только он остановился, снова подошла к клетке. Вид у белки был поистине жалкий — грязная, с потускневшей, вырванной в нескольких местах шерсткой. Быть может, на нее и в самом деле напала кошка, как опасался Рюта.

Когда белка наконец просунула голову в открытую дворцу клетки, Горо легонько подтолкнул ее сзади. Белка не оказала никакого сопротивления. Очутившись в клетке, она тотчас же схватила орех. Но разжевать его не смогла, до того ослабела. Белка опустилась на корточки и замерла. Только живот у нее вздымался при каждом вздохе.

— Нужно бы внести клетку в дом, чтобы белка согрелась, — шепнул Горо жене. — Ну, а если вернется другая?

— Я прослежу за этим, а ты постарайся ее обогреть.

Горо внес клетку в комнату и поставил ее рядом с газовой печкой.

Все трое возбужденно забегали по квартире. Кёко вытащила из шкафа старую пеленку Рюты, разрезала ее на мелкие лоскуты и выложила ими ящик, где сидела белка, Рюта сменил воду в клетке, а Горо отшелушил орехи и очистил семечки подсолнуха.

— Умница ты моя! И как тебе только удалось вскарабкаться по этой стене? — Горо никак не мог поверить в чудо.

— Что же она все это время ела? — тихо, как говорят у постели больного, спросил Рюта.

— Интересно, самец это или самка?

— Теперь не поймешь, настолько она отощала.

— По-моему, самец. Вспомните, он даже в комнате карабкался на стену.

— Ну, и что? Самки, когда это необходимо, становятся очень сильными.

— Не забывай поглядывать на веранду. Может быть, и вторая белка появится.

Уложив Рюту в постель, они поочередно подходили к стеклянной двери, а Горо даже несколько раз выходил на веранду, но вторая белка не возвращалась.

Первая же все время сидела, не притрагиваясь к еде. Лишь около полуночи она подошла к кормушке и принялась потихоньку грызть семечки.

— Наконец-то! — с горячностью воскликнула Кёко, которая говорила обычно ворчливым тоном. Ее голос пробудил в теле Горо сладостную боль. Он порывисто обнял жену и повалил ее на ковер.

— Перестань. Здесь не надо. Видишь, как испуганно смотрит белка на нас, — произнесла Кёко тихонько.

Белка и в самом деле смотрела на них как зачарованная, не торопясь проглотить зажатое в крохотных лапках семечко. Ее черные, подернувшиеся влагой глаза блестели. Их взгляд был спокойным и умиротворенным, и невозможно было представить себе, что совсем недавно белка проделала такой длинный и такой трудный путь.

Весь следующий день белка пролежала на своей подстилке.

Стоило заглянуть в клетку, и вы встречали ее ясный взгляд.

— Подумать только, все веранды одинаковы, а она все же узнала нашу. — Это обстоятельство вызвало в Горо не столько восхищение, сколько смутное предчувствие беды.

Снег на солнце начал подтаивать, но на обращенных к северу участках крыш и в тени под заборами все еще лежал толстым слоем. Стоял необычный для Токио холод, от которого пощипывало лицо.

Когда на следующий день Горо вернулся вечером из редакции, Кёко ему сказала:

— Знаешь, Рю-тян говорит какие-то странные вещи. Будто из ящика, где сидит белка, доносятся какие-то звуки. Сама я, правда, не слышала…

— Да, там кто-то пищит «ми-и, ми-и», — твердил свое Рюта.

— Что же это такое?

— Что это такое?.. Наверно, у белки родился бельчонок, — подумав, ответил мальчик. Выражение его лица было на редкость серьезным.

— Не может быть! — в один голос воскликнули Горо и Кёко. — Мыслимое ли дело, чтобы белка, находясь на волосок от смерти, родила детеныша? К тому же у нее совсем не было заметно живота.

— Но я слышал… — повторил Рюта.

Горо, в свою очередь, наклонился над клеткой и некоторое время внимательно прислушивался, — никаких звуков. От Кёко он узнал, что сегодня белка дважды, а то и трижды выходила из своего ящика и принималась за корм.

Прошло три дня. Горо отсыпался после ночного дежурства, когда в спальню вбежала Кёко и принялась его тормошить.

— Послушай, похоже, что белка и в самом деле родила. Я только что слышала писк. Рю-тян был прав.