Кирилл Николаев - Жизнь и смерть Эдуарда Берзина. Документальное повествование

• Название: Жизнь и смерть Эдуарда Берзина. Документальное повествование
• Автор: Кирилл Николаев
• Издательство: Центрально-Черноземное книжное издательство
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-7458-1208-8

Эта книга выносит на свет божий то, что долгое время было скрыто от наших глаз. Талантливый латышский юноша Эдуард Берзин, художник и архитектор по образованию, соблазнился чекистской службой.

В 1931 году Сталин утвердил его директором секретного треста «Дальстрой». Силами десятков тысяч заключенных Берзин построил Магадан и добыл 110 тонн золота на колымских приисках.

Памятник Берзину стоит в Магадане на месте первого лагеря заключенных.

Многие документы, на которых построена книга, выявлены автором и публикуются впервые. В ней также приведены воспоминания вдовы и дочери Берзина.

---

Еле заметная тропка тянется от берега. Полуразрушенный сарай и истлевшие камышовые циновки. И больше ничего не напоминает о том, что когда-то здесь побывал человек».

И когда через несколько дней к Цареградскому за советом обратился: заместитель председателя дальневосточного Комитета Севера Карл Янович Лукс, прибывший на Охотское побережье, чтобы выбрать место будущей культбазы, теолог сразу же указал ему на бухту Нагаева.

Два месяца Лукс обследовал побережье и пришел к тому же выводу, что и Цареградский. 13 октября президиум Ольского райисполкома[3] по предложению Лукса принял постановление о постройке культбазы в бухте Нагаева. В декабре 1928 года Лукс докладывал об этом решении в Москве на пленуме Комитета Севера при ВЦИК.

«Эта бухта, — сказал он, — расположена почти в центральном пункте для всех эвенских районов Охотского побережья… в самом центре интересного Тауйского залива и прилегающих к нему тузрайонов. Это естественный центр для всего Охотского моря, и отсюда же, несомненно, пойдет вся работа по снабжению всего Верхне-Колымского золотопромышленного района.

В навигационном отношении бухта Нагаева (Волок) — лучший естественный порт всего Охотского моря (и почти единственный). Это место для культбазы».

Пленум Комитета Севера согласился с Луксом.

Весной 1929 года началась подготовка к организации культбазы. А 22 июня из Владивостока в бухту Нагаева вошел пароход «Генри Ривиер». Заведующий культбазой Иван Андреевич Яхонтов, прораб Андрей Андреевич Навдуш и 35 рабочих-строителей сошли на берег. Они выгрузили изготовленные во Владивостоке и разобранные по бревнам здания культбазы.

Через месяц был составлен первый в истории Магадана документ — акт о выборе места для культбазы:

«Бухта Нагаева, июля 24, 1929 г. Мы, нижеподписавшиеся зав. культбазой Яхонтов, председатель Ольского райисполкома Марин, председатель постройкома Матусяк, производитель работ техник Навдуш, десятник Флейта, на основании приглашения зав. Восточно-Эвенской культбазой прибыли в б/х Нагаева для точного определения расположения зданий культурной базы. При осмотре нашли: в северо-восточной части бухты на небольшом плоскогорье, между двумя ложбинками, покрытом хвойным лесом, кочкой и мхом, установлен щит из досок, являющийся девиационным створом[4] (второго створа не оказалось). Ниже щита площадь, размером около гектара, вырублена…

Расположенное рядом плоскогорье, лежащее на восток от вышеописанного пункта, занимает более центральное положение, выше его и покрыто сплошной растительностью. При осмотре побережья более удобных пунктов не оказалось…

Располагать здания постановили в развернутом порядке, фасадом к бухте, под углом 78 градусов на юго-восток, согласно генеральному плану, прилагаемому к настоящему акту».14

К осени на склоне заросшей стлаником сопки были построены школа, больница, клуб, магазин и несколько складов. Открытие культбазы состоялось 7 ноября 1929 года. Оно положило начало поселку, взявшему свое название по имени бухты: поселок Нагаево.

В трех километрах от Нагаева, за перевалом, в зарослях лиственниц, извивалась небольшая речушка. Ее название приехавшие работники культбазы услышали от местных жителей-эвенов, поставивших в долине речки свои летние чумы. Эвены называли речку «Монгодан»[5]. В этой речной долине вскоре начали строить разные производственные здания, а затем и жилье другие организации, прибывшие в 1929–30 годах в бухту Нагаева. Этот второй поселок получил название Магадан. Несколько лет он считался второстепенным — как бы окраиной главного поселка — Нагаево. Лишь в конце 30-х годов, когда они соединились, в обиход вошло их общее наименование — Магадан.

В декабре 1930 года по инициативе Комитета Севера ВЦИК принял постановление об организации на Дальнем Востоке трех национальных округов — Корякского, Чукотского и Охотского (Эвенского). Два первых существуют и поныне. А об Охотско-Эвенском округе сегодня практически никто не помнит. Дело в том, что у него очень короткая история. Короткая и трагичная.

Комитет Севера, заботившийся о малых аборигенных народностях, предложил создать Охотско-Эвенский округ для того, чтобы по возможности максимально сохранить естественную среду обитания эвенов, коряков, ительменов, живших на большом пространстве от реки Неры на западе до реки Гижиги на востоке, от Охотского моря до среднего течения реки Колымы. Административным центром округа стал только недавно родившийся поселок Нагаево.

Территория округа входила в Дальневосточный край. Поэтому Далькрайисполком[6] как высший административный орган региона утвердил в округе оргкомитет, который должен был готовить выборы легитимных органов окружной власти.

За несколько месяцев окружной оргкомитет смог начать работу в двух направлениях. Первое — он пытался ускорить промышленное развитие края и тем самым создать благоприятные социально бытовые условия (приближенные к тем, что были у жителей европейской части России) для коренных народностей Севера.

Вторым направлением работы оргкомитета была помощь в организации традиционных отраслей хозяйственной жизни этих народностей.

Работая в нервом направлении, оргкомитет в июле 1931 года направил на Колымские прииски, не справлявшиеся с планом добычи золота, группу специалистов для помощи приисковым коллективам. Осенью оргкомитет обсудил вопрос о строительстве автомобильной дороги из Нагаево на прииски длиной в полтысячи километров. Вскоре из Владивостока была вызвана дорожная экспедиция, и проектировщики начали изыскания и топографическую съемку будущей Колымской трассы.

В рамках второго направления работы оргкомитет занимался расширением культбазы в Нагаево, снабжением кочевников продуктами питания, их медицинским обслуживанием.

Таким образом, всего за год новая властная структура на Колыме положительно себя зарекомендовала. Результаты ее деятельности становились все более заметны и в национальных стойбищах эвенов, и на золотодобывающих колымских приисках. Велась подготовка первого окружного съезда Советов, который должен был избрать конституционный орган — Совет депутатов Охотско-Эвенского национального округа.

Однако помимо законных органов власти с начала 30-х годов на Охотском побережье и на Колыме все громче начала заявлять о себе власть нелегитимная, но очень грозная — ОГПУ. Уполномоченные этой всемогущей карательной организации на приисках стали проводить незаконные обыски. В селе Ола (это в 30 километрах от Нагаево, на побережье Охотского моря) работники местного отделения ОГПУ неожиданно арестовали несколько активных участников советской власти на Северо-Востоке.

Жившая в 30-е годы в с. Ола Зоя Игнатьевна Сизова вспоминала:

«Первая волна арестов в Оле прокатилась в 1931 году. Папа работал учителем в школе, мама — фельдшером в больнице. Они были сосланы туда еще царским правительством в 1913 году. Прижились на Севере. Оба активно помогали молодой советской власти, не так давно установившейся в наших краях.

Мы жили в небольшом домике, который еще в середине 20-х годов папа построил вместе со своими учениками.

Я была подростком — 11 лет. Вся семья вечером собралась дома. Папа готовился к завтрашним урокам. Вдруг входит к нам уполномоченный ОГПУ Иголкин. И — к отцу:

— Собирайтесь. Вы арестованы.

А разговоры о том, что в соседних селах и на приисках начали брать людей без всяких оснований, мы уже слышали. И папа не испугался. Поднялся из-за стола. Обнял маму:

— Капа, ребята! Слушайте: я ни в чем не виноват.

И в чем же он, действительно, мог быть виноват? Учительствовал, просвещал местное население. В 1920 году жители села избрали его секретарем первого Ольского волостного ревкома. И вдруг — арест!

Потом мы узнали, что в эту ночь арестовали еще несколько человек из тех, кто устанавливал советскую власть в Оле: Беляева, первого председателя сельсовета Зиновьева и других.

В этот раз их не судили. Подержали недолго в Нагаево в отделе ОГПУ и отпустили. Но в Ольской школе папе преподавать уже не разрешили. Отправили подальше — в село Бараборку»15.

Вот так началось вмешательство карательных органов в нормальную жизнь этого северного края. А вскоре там произошли совершенно неожиданные события, которые в корне изменили всю пирамиду власти на Колыме.

Невеста становится женой

В мятежные годы Гражданской войны молодой Эдуард Берзин без колебаний встал на сторону большевиков. В это время у нет за плечами был диплом Берлинского художественного училища, участие на стороне России в Первой мировой войне и первый опыт помощи ВЧК — раскрытие заговора английской и французской разведок с целью уничтожить Ленина.