Леонид Вегер - Записки бойца-разведчика

• Название: Записки бойца-разведчика
• Автор: Леонид Вегер
• Жанр: История

Представьте, что Вы, только окончив школу, с Вашим живым характером, жаждой жизни, стремлением к самоутверждению, сели в машину времени и перенеслись в 1942 год на фронт. Вы можете подумать, прочтя эту фразу, что перед Вами фантастические рассказы. Отнюдь. Предлагаемые новеллы относятся к жанру воспоминаний, но при этом написаны так живо, а описываемые перипетии настолько захватывающи, что, начав читать их, невозможно остановиться. Главный герой, от лица которого ведётся повествование, попадает в опасные ситуации, связанные с риском для жизни и требующие принятия мгновенных, часто на уровне подсознания, решений. К тому же, он настолько схож с современными 18-летними молодыми людьми, что легко представляешь себя на его месте.

---

Надо сказать, что на фронте встречались люди, не умевшие или не желавшие приспосабливаться. На передовой их жизнь довольно скоро прерывалась…

Командир первой роты вызывал всеобщее уважение солдат. Это был статный, широкоплечий среднего роста мужчина, с открытым, доброжелательным лицом. Он выделялся среди других командиров тем, что носил белоснежный новый полушубок. Даже командир батальона, значительно реже попадавший в опасные ситуации, носил неяркую серую шинель. Но главное, чем он заслужил наше уважение, было то, что он сам водил роту в атаку. Как сейчас помню его выбирающимся ранним утром из окопа, поднимающимся в полный рост и идущим на немцев. За ним поднималось его ближайшее окружение, а затем и вся рота. Даже несмотря на предупреждения он не менялся. Всё также носил белый полушубок и сам водил роту в атаку.

Вообще-то после каждой атаки выбивало (убивало и ранило) подавляющую часть роты. Но ему сильно везло, и он воевал чуть ли не месяц. За это время освобождались должности в штабе, и он, как и другие, мог бы перейти туда, но он почему-то оставался ротным. Мы, разведчики, понимали, что так долго продолжаться не может. Командир нашего взвода разведки как-то вечером сказал: «Бинокль у него хороший. Вы присматривайте за ним».

…Подбирать бинокль выпало на мою долю… Мы пошли в очередное наступление. Рота выбила немцев из окопов и должна была захватить населённый пункт. Я увидел командира роты вышедшим из-за угла дома и что-то рассматривающим в бинокль. «Зачем он вышел? Достаточно было высунуть голову. Ведь немцы совсем близко,» – подумал я. И вдруг он упал. Я подбежал к нему. Он лежал на спине, разбросав руки. Над переносицей виднелась рана. Из неё периодически вырывался фонтанчик красно-серого вещества.

Рядом лежал бинокль.

Борина попочка

Боря Римбург был солидный двадцатилетний разведчик, служивший в части со дня её формирования. Взяли его в армию со второго курса математического факультета Минского университета. Героем случая, о котором я расскажу, оказался он.

В февральскую метельную ночь 43-го года я стоял в проёме окна барака МТС и давал короткие очереди, когда какие-то силуэты – то ли немцы, то ли снежные вихри – появлялись в поле зрения. С другого конца барака меня кто-то поддерживал и тоже пускал автоматные очереди. Так, помогая друг другу, мы удерживали барак. Вообще-то его можно было давно оставить. Ещё засветло отсюда ушли наши солдаты, а затем и наш взвод разведки. Метрах в ста позади, за бараком, проходили бывшие немецкие окопы, и наш батальон обосновался там. Мы тоже имели полное право уйти, но чувствовали, что можем ещё держаться и не отходили. Немцы стремились отбить свои окопы, но вначале им надо было занять барак.

Вот застрочил опять тот, другой, с другого конца барака. Я посмотрел в окно. Впереди опять метались то ли вихри, то ли фигуры в белых маскировочных халатах. Я начал давать длинные очереди. Потом тот, дальний, замолчал, и я последовал его примеру.

Захотелось расслабиться. Я опустил автомат и прислонился к притолоке. И тут меня что-то насторожило, хотя никаких звуков не было. Я встревоженно бросил взгляд на раскрытые ворота барака. В их проёме вырисовывались силуэты в маскировочных халатах. Немцы. Они стояли неподвижно, видимо, всматриваясь в темноту барака. В одно мгновенье несколькими беззвучными прыжками я пересёк барак и выскочил в противоположное окно. Благополучно добежав до окопов, я присоединился к разведвзводу.

О том, что случилось с тем вторым, и кто он был я даже не подумал. На фронте это было в порядке вещей. Война так быстро тасовала нас, что мы не успевали узнать друг друга. После каждой атаки в батальоне почти поголовно выбивало рядовой состав. Фронтовая дружба, о которой часто пишут, возникала в более стабильных частях: авиации, артиллерии и других.

В эту же ночь, когда я находился в боевом охранении, на меня вышел немецкий патруль. В схватке с ним я был ранен и попал в госпиталь. Он помещался в станичной школе. Мы лежали на полу на матрацах. В окна светило солнце, гул боя доносился издалека. По проходу время от времени на костылях ковыляли раненые. И тут показалась странная фигура. Человек передвигался на четвереньках, на пятках и руках, коленями вверх. Когда он подполз ближе, я узнал Борю Римбурга.

– Как, ты жив! – воскликнул я. – А мне сказали, что ты сутки, как пропал.

И тут Боря поведал, что с ним произошло. Оказывается тем вторым в бараке был он. Ворвавшихся в барак немцев он заметил слишком поздно. Бежать было невозможно. Он скользнул в находившуюся около него ремонтную яму и затаился. Через какое-то время один из немцев посветил в яму фонариком, но приняв Борю то ли за труп, то ли за обтирочное тряпьё, отошёл и расположился рядом. Периодически, пытаясь согреться, он топал ногами над бориной головой.

– Боря, а как же твой кашель? – спросил я. Дело в том, что он иногда сильно закашливался, причём зачастую в неподходящих ситуациях. Из-за этого его могли бы вывести из разведки, но перевешивали другие качества, и он оставался самым старым разведчиком в нашем взводе.

– Ни разу не кашлянул и не пошевельнулся за всю ночь.

– А что у тебя за ранение?

Боря показал на стопы ног и, усмехаясь, похлопал себя по мягкому месту.

– Отморозило.

Пока он сидел в яме долгую февральскую ночь, его в этой позе и приморозило.

В дверях появилась медсестра и, посмеиваясь, сказала:

– Римбург, в операционную.

Раненые оживились, раздались советы и подбадривающие возгласы.

– Боря, не разгибайся, а не то отрежут не сзади, а спереди.

– Боря, не давай резать до конца.

– Боря, – спросил я, – ты в самом деле и его отморозил?

– Да нет, это они шутят. Мне опять будут урезать ягодицы. Никак не доберутся до здоровой ткани.

Боря пополз в операционную.

Всё время Борина попа была в центре внимания раненых, шуткам не было конца. Боря добродушно посмеивался и, как всегда, отмалчивался.

Через пару дней нас отправили в разные госпитали, и я Борю больше не видел.

Если кто-то знает что-либо о нём, пожалуйста, сообщите.

Ранение

– Где ты пропадал? – набросился на меня командир взвода разведки. – Комбат приказал выставить боевое охранение, а ни одного бойца нет.

– Да мы барак удерживали. Отбили две атаки. Сейчас они его заняли. Я еле успел выскочить в окно.

– Ладно, хватит байки рассказывать. Иди!

– Вань, напарника дай.

– Обойдёшься.

Я вылез из окопа и пошёл в сторону барака, из которого только что убежал. Метров через сто наткнулся на трансформаторную будку и залёг за ней. Борясь со сном, я то смотрел в сторону немцев, то клевал носом.

Вдруг показались человеческие силуэты. Я приложил к плечу автомат и стал поджидать, когда они подойдут ближе. Я уже был готов нажать на спусковой крючок, когда уловил что-то похожее на русскую речь. Я подпустил их ещё ближе и убедился, что это наши. Я вышел из-за будки и позвал их к себе. Они сначала замерли от неожиданности, потом подошли. Оказалось, что они из бригады морских пехотинцев, которая накануне заняла станицу и, захватив грузовик со шнапсом, перепилась. Оклемавшись в каком-то из огородов, они выбрались из станицы, снова занятой немцами, и пробирались к своим. Я указал им путь и снова залёг за будку.

Через час или два история повторилась. Ещё два морячка вышли на меня, в поисках наших.

Через какое-то время опять показались силуэты. Когда они подошли ближе, я, не поднимая автомата, вышел навстречу.

– Сюда, ребята, – позвал я.

«Ребята» сделали какое-то непонятное движение, и справа от меня сверкнуло пламя. Как будто обухом кто-то ударил меня по плечу. Я выронил автомат и кинулся назад. Но тут осознал, что бегу без автомата и вернулся за ним. Немцы исчезли. Я схватил автомат и побежал к своим.

Разыскав комвзвода, я доложил, что приближаются немцы и что ранен. Мне показалось, что у меня нет правой руки, и я начал умолять Ивана застрелить меня. Вместо этого Иван позвал санитаров. Санслужба была готова к приёму раненых, поскольку через пару часов должна была начаться атака. Я оказался первым из них. Прибежавшая медсестра быстро перевязала мне голову. Меня под руки довели до дороги, положили на подводу. Подвода тронулась, я потерял сознание. Пришёл в себя на операционном столе.

Швейцарская система

Персонал военно-санитарного поезда состоял в основном из женщин. Это были сёстры и санитарки, совсем ещё девочки, недавние школьницы. Мужская часть состояла из нескольких человек охраны и проводников. В поезде царила атмосфера влюблённости. Жизнь персонала состояла из двух частей: изнурительных рейсов, когда раненых везли с фронта в госпиталь, и отстоев в ожидании следующих поездок к фронту. Во время отстоев жизнь была почти беззаботной. Проходили репетиции самодеятельности, хора. Соревновались с хорами других поездов, давали концерты местному населению. По вечерам собирались в купе первого вагона, где было что-то вроде клуба.