Сулейман Велиев - Триглав, Триглав

• Название: Триглав, Триглав
• Автор: Сулейман Велиев
• Жанр: Русская классическая проза

---

- Кажется, да...

- Ты не знаешь, откуда он родом?

- Говорили, что сибиряк.

- Он! - воскликнул Аслан. - Он! Сергей!

- Говорили, что он с золотых приисков... - добавил Даглы Асад.

- С золотых приисков! С золотых приисков, да и сам золотой человек. Лазарь, вот увидишь, нашелся наш друг. - И Аслан обнял Лазаря.

- Надо еще спасти его...

- Мы должны это сделать и сделаем.

ПАРЕНЬ ИЗ БОДАЙБО

Видимо, все-таки их везли в ненавистную Германию одними и теми же путями, только в разных эшелонах, в разное время; затем, должно быть, поочередно, партиями, перебрасывали на юг - иначе как могло случиться, что почти все знакомые и друзья Аслана оказались в одной местности? Но раз так случилось, тем лучше.

Сергей был одним из самых близких Аслану товарищей. Их дружба была испытана и проверена и в бою, и в дни страданий и мук плена. Многое их роднило. Сергей был сыном участника кровавых ленских событий, а Аслан сыном бакинского рабочего-революционера. Отец одного добывал золото, отец другого - нефть. Как ошибочно мнение, будто следует дружить только со своим земляком! Да ведь человек порой не может ужиться даже со своими близкими! Дети одних родителей подчас не ладят между собой! А вот люди, казалось бы далекие, могут подружиться на всю жизнь так, что даже понимают друг друга без слов.

Для своих лет Сергей знал и пережил немало. Само его появление на свет произошло при необычных обстоятельствах. После ленских событий, скрываясь от преследований полиции, отец Сергея вынужден был покинуть Бодайбо. Он добрался до Тайшета и там поступил на лесопильный завод. В Тайшете же он и женился. Когда революция охватила всю Россию, он решил вместе с женой вернуться в Бодайбо. Труден был тогда путь на прииски. Ехали на лошадях до Усть-Кута, плыли по Лене и Витиму. В устье Витима ветхий пароходик попал под огонь белогвардейцев. Команда и партизаны, находившиеся на палубе, оказали яростное сопротивление врагу.

Во время боя, прямо на пароходе, и появился на свет Сергей.

Детство и юность его прошли на Апрельских золотых приисках, и до армии, кроме Бодайбо, он не видал других городов. По правде говоря, он об этом и не жалел. Время было счастливое, жизнь ему улыбалась, про тайгу уже не говорили, как раньше: "Кто в тайге не был, тот горя не знает", "Закон тайга, прокурор - медведь". Об этом вспоминали лишь те, кому довелось испытать "прелести" прежней жизни.

Сергей окончил горный техникум и стал работать на прииске младшим геологом.

С самого начала войны он пошел на фронт, участвовал в боях; но плен был первым страшным потрясением в его жизни.

У каждого есть свои любимые песни. Сергей задушевно пел "Ермака", "Славное море, священный Байкал", "Бродягу", "Тайгу Бодайбинскую"...

- Чует мое сердце: скоро мы опять услышим голос нашего любимца, говорил Аслан Лазарю. - Помнишь, как он пел:

Ой да ты, тайга моя родная,

Раз увидишь - больше не забыть!

Лазарь продекламировал нараспев:

Ох да ты, девчонка молодая,

Нам с тобой друг друга не любить!

И Аслан тут же подхватил:

Я теперь один в горах Витима, С

крылась путеводная звезда,

Отшумели воды Бодайбина,

Не забыть тайгу мне никогда!

Анатолий взглянул на светящийся циферблат часов, приказал приготовиться.

- Я поведу вас лесом. Путь будет трудный. Держитесь друг друга. Будьте осторожны, не отставайте.

Шли густыми зарослями. Приходилось то и дело пригибаться, иногда ползти на четвереньках, пробираясь сквозь колючий кустарник. Измученные, исцарапанные, люди наконец преодолели чащобу.

- Из одного сражения мы вышли, - заметил комбат. На рассвете группа залегла под деревьями на обочине дороги, в двух километрах от лагеря.

Вскоре вдали затарахтел мотоцикл. Неподалеку от засады он остановился. Мотоциклист сошел на землю, проверил мотор. Снова завел.

Он ехал один. И никого не заметил.

Анатолий приказал пропустить его.

- Подпилите-ка это дерево, - распорядился он, постучав ладонью по стволу ближайшего великана. - Но пока не валите.

Немного времени спустя на дороге показалась грузовая машина.

- Кажется, они, - прошептал Анатолий. - Давай!

Партизаны повалили подпиленное дерево на дорогу.

Машина приближалась на полном ходу - ведь только что проехал мотоциклист, и дорога была свободной... В кузове - полно солдат.

Увидев что-то темное на дороге, шофер резко затормозил и повернулся к сидевшему в кабине офицеру. Тот рывком открыл дверцу. И не выскочил, а свалился на землю, подсеченный пулей комбата. Аслан метким выстрелом уложил одного конвоира.

И сразу же в машине все закипело - пленные схватились с охраной. В этой свалке показалась атлетическая фигура. Дважды взметнулись вверх мощные руки, и за борт вылетело двое конвоиров. В руках атлета оказался немецкий автомат - и с этого мгновения участь конвоя была решена. Шофер и четверо уцелевших конвоиров подняли руки.

Аслан, Лазарь и Даглы Асад кинулись к машине.

Сергей (а это был он) спрыгнул на землю, широко раскинул руки.

- Вот оно, счастье! Не верилось, что жив останусь. А тем более - вас встречу.

Партизаны погрузили трофейное оружие на машину. Они не имели потерь только один боец был ранен в руку.

Анатолий приказал бывшим пленным:

- Долг платежом красен: теперь вы конвоируйте их.

- Есть, - улыбнулся Сергей.

- Ты хороший снайпер, - повернулся Анатолий к Аслану, - покажи нам сейчас, какой ты шофер.

- Есть! Пожалуйста! - сказал Аслан и занял место шофера.

И машина, послушная его руке, свернула с дороги и помчалась в сторону гор.

СКРИПАЧ

Лучше получить пощечину

от друга, чем подачку от врага.

Азербайджанская поговорка

Удина погружена в тишину. Люди спят. Лишь в ресторанах завсегдатаи забыли о том, что уже ночь. Они пьют, едят, громко, беззастенчиво спорят. Оркестр играет без передышки, полуголые танцовщицы, сменяя одна другую, исполняют малопристойные танцы. Публика почти не обращает на них внимания: приелись ей платные улыбки, похотливые телодвижения...

Наконец потные, усталые танцовщицы уходят. Смолкает оркестр. И тогда на сцену выходит скрипач. Это - Мезлум.

Он не в духе. Эти оргии, это дикое невеселое веселье кажутся ему бессмысленными. Тяжело наблюдать все это. Еще тяжелее - принимать участие. Но что делать? Стоит проявить хоть малейшее безразличие к ненавистным обязанностям ресторанного музыканта - и снова окажешься в лагере.

Лагеря Мезлум боялся, как смерти. Когда-то он был доволен своей профессией. Музыка приносила ему радость, талант обеспечивал почет, всюду он был желанным гостем, его встречали и провожали аплодисментами и цветами.

Он всерьез думал, что профессия музыканта спасет его от смерти даже в плену... И сначала ему как будто повезло. Он уцелел. Потом он был замечен лагерным начальством, и замечен благодаря музыке. Другие пленные выполняли изнурительную, подчас бессмысленную работу, жили мечтой о куске хлеба, опасаясь даже думать о том, что будет завтра, а он - сыт, спокоен за спиной немецкого офицера, работа у него легкая; время от времени ему разрешают поиграть на скрипке...

Что требуется от него в данный момент? Сидеть - тихо, смирно. Терпеть. Ведь главное - выжить. А сохранить жизнь в такое время - это тоже почти героизм... Правда, он денщик у коменданта лагеря. Но не вечно же он будет денщиком! После войны все войдет в свою колею. И где бы он ни находился, его профессия обеспечит ему спокойную жизнь. Его надежда - скрипка, она принесет ему новое счастье...

Так он поступал и мыслил. Ради спасения своей жизни он отвернулся от товарищей. Однако при встрече с ними ему всякий раз было неловко. Бедственное положение пленных со стороны было еще виднее. "Я помог бы им, если была бы возможность", - утешал он себя. И возможности помочь не находил... Сделав один шаг по пути предательства, он вот-вот готов был сделать и другой, и третий. Когда совесть уснет совсем, что помешает ему стать законченным предателем? Совесть он всячески усыплял. Но, видимо, делал это недостаточно быстро и не смог сразу же повести себя с немцами как верный лакей. Об этом напомнила ему звонкая хозяйская пощечина. А потом оглушающий подзатыльник... А потом - удар стеком. Мезлум получил его, зайдя по ошибке не в тот туалет, где была надпись: "Для русских", а в тот, где изволили бывать немцы.

Так начал он вкушать сладость "новой жизни", познавать блага своей службы победителям. Немного требовалось времени, чтобы понять: любого из предателей немцы ставят ниже самого последнего своего солдата.

Однажды, когда Мезлум шел по лагерю, кто-то запустил в него тухлым яйцом.

- Получай, предатель!

Так от своих соотечественников он услышал слово, кратко подводящее итог всему, и впервые в жизни заплакал. Все ненавидят его, никого не интересует и никому не нужен его талант. Почему? Отчего? Да, он не захотел рисковать, но ведь он никого не выдал! За что на него ополчились?