Эми Кармайкл - Мимоза

• Название: Мимоза
• Автор: Эми Кармайкл
• Жанр: Короткие истории

…правдивая история, рассказанная Эми Кармайкл

Однажды девочка из индийской деревни, воспитанная по вековым канонам и традициям индуизма, услышала о Боге, Который любит её, и с тех пор жила верой в этого незримого Бога, преодолевая все гонения, несчастья и трудности. Книга «Мимоза» ярко и живо рисует перед нами образ человеческой души, очарованной Богом.

---

Сначала нам показалось, что от юной, растерянной девочки с мягкими карими глазами ничего не осталось. Но постепенно, по мере того, как Мимоза приходила в себя, в её лице медленно, как будто сквозь прозрачную пелену, начало проступать то, что было нам так дорого и знакомо. Нет, нет, это действительно она — её характер, её быстрый ум и это чудесное выражение духовного понимания, которое ещё в детстве так поражало нас в обеих сестрах. Только в Мимозе всё это было скрыто под сединой и морщинами. Звёздочка была всего на два года старше её, но выглядела на много лет моложе. А ведь четыре раза она была на волосок от смерти! Врачи отказались от неё, но мы продолжали надеться. Мы знали, что она никогда не будет по-настоящему крепкой и здоровой. Ей тоже пришлось немало пострадать, жизнь не была к ней благосклонной. Но рядом с этой измождённой, усталой женщиной Звёздочка выглядела так, как будто все эти годы безмятежно скользила по гладкой реке в роскошной яхте с бархатной обивкой. И только спокойные карие глаза Мимозы свидетельствовали о победе и тихой уверенности: «Нас почитают умершими, но вот, мы живы!»*

Что же будет, когда такие, как она, искупаются в Небесных источниках бессмертия? Какими выйдут они из воды? Должно быть, к ним возвратится юность; страдания, которые они так долго носили с собой, отпадут, как короста, и настоящий, подлинный дух их земной жизни воссияет для всех нас, как луч солнца, пронзающий чистую воду. На что это будет похоже, когда они высвободятся из тесных пут времени и очутятся в беспредельной вечности? Ведь Небесный Мир велик и свободен — как, должно быть, удивляется тот, кто впервые увидел и осознал ту невероятную боль и тесноту, от которых его только что избавили, когда его с ликованием встречают в просторных палатах Бессмертия и Радости!

Глава 37 Конец золотой нити

Мы о многом разговаривали, и эти разговоры были похожи на широкие, распахнутые окна, через которые можно увидеть дом, полный удивительных сокровищ.

Я думаю, что на Востоке нам не часто удаётся заглянуть во внутреннее жилище человеческого сердца. Здесь между рассказчиком и слушателем быстро встаёт некая застенчивость, похожая на прозрачное, но непроницаемое стекло, которое к тому же покрывается мелкими капельками тумана. А вскоре окно и вовсе задёргивается занавеской, и больше уже ничего не удаётся разглядеть. Поэтому мы всегда благодарны даже за мимолётную возможность заглянуть чуть глубже, чем обычно.

Когда я размышляла об этих долгих разговорах, где сердце воистину прикасалось к сердцу, мне показалось, что они подарили мне немало нового. Прежде всего, они подарили мне прелестную историю, которая слишком хороша для того, чтобы утаивать её от других.

Как-то вечером мы с Мимозой сидели на огромном камне, вывалившемся из древней стены, и без слов смотрели на розовые предзакатные всполохи света над верхушками гор. Внезапно я подумала: интересно, как же ей удавалось различать, что следует делать, а что нет, во все этих мелких повседневных делах, где компромисс был бы самым лёгким путём, а узколобая жёсткость принесла бы немало боли окружающим и серьёзно помешала бы им увидеть истину? Взять, к примеру, праздники, которые являются неотъемлемой частью жизни каждого индийца, как причудливый узор на тканом ковре: по ковру невозможно пройти, не наступив на его рисунок. А что делать с народными обычаями, соблюдаемыми ради вежливости? Ведь они — как краски, расцвечивающие тот же самый искусно вытканный узор! Как пройти по ковру так, чтобы никого не обидеть понапрасну? Да и возможно ли это?

— Когда Царевич был ещё совсем маленьким, моя невестка позвала меня с собой на великий праздник в храме возле моря. Туда пошли все наши соседи и родственники. Да, туда пошли все и я вместе со всеми. Там всё было очень ярко и празднично, но по вечерам я слышала стук барабанов и какие-то странные звуки, от которых мне становилось не по себе. Больше я на этот праздник не ходила.

А как же семейные праздники и общепринятые обряды?

— Я всегда ходила со всеми вместе и во всём участвовала, если могла. Но всякий раз, когда была Церемония Угла, пока все остальные женщины окуривали приношения (и она плавно покачала рукой туда-сюда, показывая, как качается курильница), я стояла снаружи и ждала, пока они помажут себе лоб священным пеплом Шивы. А потом уже заходила и садилась вместе с ними. Я же их люблю!

И так во всём. Мимоза не могла объяснить, почему она не могла делать кое-какие вещи. Просто ей становилось не по себе; звуки казались враждебными, а люди — незнакомыми.

Солнце уже село, и небо было похоже на огромную бархатную розу, в глубине которой сияла одна-единственная звезда. Я вспомнила Дженни Линд** и ту историю, которую она рассказывает в своей

* 2Кор. 6:9.

** Линд (Lind) Енни (Женни) (1820-87), знаменитая шведская певица (лирико-колоратурное сопрано). Выступала как оперная и камерная певица во многих странах. Дебютировала на сцене Королевского театра (Стокгольм) в 1838 г., а уже в 1850 г. пела свой последний концерт в Castle Garden. Голос Линд — огромного диапазона (от си бемоль малой до соль 3-й октавы) — отличался красивым тембром и кристальной чистотой, за что певица была прозвана «шведским соловьем». Покоренный ее талантами и красотой, в неё влюбился Ганс Христиан Андерсен. Именно о ней он сложил сказку «Соловей».

книге. Однажды на закате кто-то застал её сидящей на берегу моря с открытой Библией на коленях и спросил, почему она оставила сцену в самом зените своей славы.

— Я увидела, что с каждым днём всё меньше и меньше думаю об этом, — Дженни Линд положила руку на Библию, — и вообще не вспоминаю об этом, — и она показала на тихое небо. — Так что же мне оставалось делать?

А у Мимозы не было Библии. И потому упусти она верный путь, в этом не было бы ничего странного.

Она держала в руке конец золотой нити:

Возьми конец сей нити золотой

И за него держись, и терпеливо

Мотай в клубок. Дорогой непрямой

Он приведёт тебя к вратам Иерусалима.

Чего же мы боимся? Ведь даже самой тоненькой ниточки из этого золотого клубка достаточно для того, чтобы привести домой того, кто крепко держится за её конец.

Глава 38 "Прощайте, милые Братишки!"

Прошло лишь несколько дней благословенного отдыха, но Мимоза почувствовала, что должна вернуться. Она не могла блаженствовать с нами, зная, что её маленький Проказник широко открытыми глазами смотрит на такие вещи, которые потом уже не сможет позабыть, и каждый день слышит такое, что вся материнская любовь будет не в силах стереть из его памяти. Её младшего сынишку, несмотря на его бурный и возмущённый протест, забрали в нашу маленькую больницу, и сестра Вадиву бережно выхаживала его, потому что тяготы матери уже сильно сказались на его крошечной жизни. Конечно, было бы лучше оставить его там, пока он не поправится окончательно, но даже за эти несколько дней из беспокойного, крикливого и слабенького худышки он успел превратиться в некое подобие жизнерадостного и спокойного бутуза. Даже тревожные глаза его матери загорались ласковым светом и нежностью, когда она слушала заливистый смех своего бедного, несчастливого, но такого родного пятого сынишки и смотрела, как он забавно кивает забинтованной головкой в ответ на наши вопросы: «Ну что, малыш, приедешь к нам ещё раз на Рождество?»

Мы думали о расставании со страхом и тревогой. Когда Мимозе настало время отправляться в путь, её старшие сыновья и их двоюродный брат (который твёрдо решил остаться с нами, не спрашивая ничьего разрешения) играли с другими ребятишками в соседней комнате. Ей и раньше приходилось оставлять их одних. Сейчас же она лишь заглянула в комнату, и в глазах её появилось выражение вечно жаждущей и страстной материнской любви. Но мальчики этого не заметили.

— Прощайте, мои милые братишки! — сказала она, помахав рукой всей этой пёстрой детской компании, и намеренно выбранные ею слова ясно дали нам понять, что всё, принадлежащее ей, было теперь нашим, а всё наше принадлежало и ей. Она попрощалась сразу со всеми — и со своими, и с нашими:

— Прощайте, мои милые братишки. Да пребудет с вами мир и покой!

С этими словами она и ушла, эта удивительно смелая женщина, полная любви и простоты.

Глава 39 "Пошлите за мной: теперь я могу приехать к вам!"

Но сейчас она снова с нами.

Потому что в один прекрасный день от неё пришло письмо: «Прошу вас, пошлите кого-нибудь за мной. Теперь я могу приехать к вам». Возможно ли такое чудо? Что произошло? Едва осмеливаясь поверить этой удивительной новости, мы послали к Мимозе нашу верную Жемчужину, которая не покладая рук трудится рядом с нами вот уже тридцать лет*.

И Жемчужина вернулась — вместе с Мимозой, её четырёхлетним крепышом Проказником, десятимесячным малышом и хрупкой, задумчивой девочкой, маленькой дочкой старшего брата Мимозы. Дома на эту крошку никто не обращал ни малейшего внимания, пока Мимоза с ней не подружилась. «Я не могла оставить её там. Я даже щенка не оставила бы в доме, где его бросают в одиночестве и почти что морят голодом», — объяснила она. Сама Мимоза выглядела почти испуганной: так велико было её * Историю Жемчужины можно прочесть в книге Лоис Ходли Дик «Пустите детей приходить ко Мне» («Центр Агапе», 2003), рассказывающей о жизни Эми Кармайкл и о создании Сообщества Донавур.