Александр Тодорский - Год с винтовкой и плугом (25.10.1917—07.11.1918)

• Название: Год с винтовкой и плугом (25.10.1917—07.11.1918)
• Автор: Александр Тодорский
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1958

В конце 1918 года, в связи с выходом в свет книги Ал. Тодорского «Год с винтовкой и плугом», В. И. Ленин написал статью «Маленькая картинка для выяснения больших вопросов». В этой статье говорится: «Автор описывает годовой опыт деятельности руководителей работы по строительству Советской власти в Весьегонском уезде, — сначала гражданскую войну, восстание местных кулаков и его подавление, затем «мирное строительство жизни». Описание хода революции в захолустном уезде вышло у автора такое простое и вместе с тем такое живое, что пересказывать его значило бы только ослаблять впечатление. Надо пошире распространить эту книгу и выразить пожелание, чтобы как можно большее число работников, действовавших в массе и с массой, в настоящей гуще живой жизни, занялись описанием своего опыта. Издание нескольких сотен или хотя бы нескольких десятков лучших, наиболее правдивых, наиболее бесхитростных, наиболее богатых ценным фактическим содержанием из таких описаний было бы бесконечно более полезно для дела социализма, чем многие из газетных, журнальных и книжных работ записных литераторов, сплошь да рядом за бумагой не видящих жизни».

---

Тогда как в других местах лихо форсили значками «Союза русского народа» бессарабские «зубры» типа Крушевана и курские «соловьи» типа Маркова, разнося на все корки вольнодумство, на территории Весьегонска поэтично вился дымок из примитивных помещичьих винокуренных заводов и наши Родичевы, Корсаковы, Колюбакины, Калитеевские и иже с ними читали «Речь», варили варенье, наследственно принимали звания предводителей, председателей и гласных и мечтали о превращении всей империи в единую кадетскую Палестину, наподобие Весьегонской.

Тогда как в других местах гремели своими подвигами по части «успокоения», чуть ли не на всю Европу, энергичные исправники, бравые приставы и околоточные надзиратели, — в Весьегонске, отрезанном от мира и высшего начальства, они представляли из себя иногда добродушных семьянинов, перекумившихся со всеми «именитыми», проводили время за игрой по «маленькой» и выпивали «единые» в компании с «гильдейными» и «почетными» гражданами.

В других далеких местах грозный городовой взмахом палочки останавливал самое бойкое движение, — в Весьегонске же «как будто стоя спал» и был называем Иваном Петровичем, Максимом Павлычем.

Были случаи поджогов в 1905 году помещичьих гнезд, но это было делом рук какого-нибудь приезжего «фабричного» или своего деревенского, «потерявшего совесть и страх озорника», как выражались закабаленные темные поселяне.

Нет сомнения, что проявлению всякой революционности мешали имеющиеся здесь в изобилии молитвенные дома, где кадильным фимиамом и заповедями «не пожелай дому ближнего твоего, ни раба его, ни осла его, ни всякого скота его» забивали головы не видевшему света народу.

И казалось, иногда, что забыт этот край всем миром, предоставлен сам себе и до скончания века будут в нем лениво нежиться помещики, а поселяне хлебать пустые щи и, не разгибая спины, без ропота и стона работать на всех тунеядцев, «им же несть числа».

ВОЙНА И ПЕРВЫЕ ТРЕВОГИ РАБОВЛАДЕЛЬЦЕВ

Под заунывный вой баб с крестным знамением и словами «на все воля господня» пошли «вызволять отечество» верноподданные Весьегонцы.

Душные казармы, офицерская плетка и фельдфебельские зуботычины в тылу, грозные окопы и такие же плетки и зуботычины на фронте многому научили Весьегонцев, и войну можно справедливо считать той купелью, побывав в которой, Весьегонцы приняли новую веру, поняв, что страдания их являются не по «воле господней», а по воле оставшихся на родных Весьегонских местах помещиков и купцов, которые под стоны умирающих земляков на фронте работали в тылу в военно-промышленных комитетах и, спекулируя, раздевали до нитки оставшихся солдаток.

И если поняла «суть» сложного дела одна сторона, то и другая не осталась слепой и увидела, что, пожалуй, стричь овечек так, спокойно более не придется.

Весьегонский помещик Реше, владелец имения «Пороги», 8 мая 1916 года писал из Цюриха в Весьегонск своему управляющему Дорант следующее: «Можно полагать, что возвращающиеся по окончании войны крестьяне будут много требовательней, а быть может, и того хуже... Оба стражника там (в Порогах) мало помогут...»

Так, постепенно свет истины стал прояснять одних и страх забирать других.

С этого времени уже начинает по тихой заводи Весьегонска шаловливо играть «рябь», и представляется возможным безошибочно определить, что «рябь» перейдет в волны и тихой заводи придется уступить место быстрому ручью, а может быть, и бурной реке.

«ИХ» РЕВОЛЮЦИЯ

Весть о переходе центральной власти в руки Временного «народного» правительства была получена в Весьегонске 2 марта 1917 года, и на ряде совещаний к 7 марта был сорганизован Распорядительный уездный комитет, к которому и перешла вся власть над Весьегонском.

Между прочим, для оправдания слов «их революция» надо сказать, что в комитет членами вошли: два полковника, один капитан, два помещика, два купца и один поп...

Такая «теплая компания», конечно, по-своему взялась за строительство новой жизни и в числе первых постановлений Весьегонского распорядительного уездного комитета было сказано:

«§ 2. Сообщить волостным комитетам, что солдаты возвратившиеся домой без получения отпуска, должны возвращаться в свои части».

«§ 8. Волостной комитет должен принять меры к возвращению солдат и к аресту преступников, не отбывших положенного наказания. При сомнении об отбытии наказания следует обращаться за справками о судимости в Уездный комитет».

Мы не будем распространяться и описывать всю ту «канитель», которую вели новые «управители», но с горечью отметим только одно, что жизнь подъяремных поселян не изменилась к лучшему и по-прежнему они покорно «скидали» шапку пред взявшими власть «панами», возвращались в свои части на фронт, один за другим умирали там, на кровавых полях Галиции, Белоруссии, Украины и Курляндии, а «паны» сладко нежились, работали в доходных комитетах по поставке в армию того, чего последней не попадало, и служили почти еженедельно при сонме всего поповства благодарственные и иные ко господу богу молебствия об укреплении державы Российской и покорении под нози ее всякого врага и супостата...

Через несколько месяцев власть с помещиками разделили горе-социалисты всех оттенков, но «волынка» от этого не изменилась, и старый Весьегонск недоумевал: что такое, говорят, переменилось?

Да ровно ничего! Все то же, что было и при княгине Анне Михайловне Федоровой...

Весьегонск по-прежнему представлял из себя заброшенную в траве заливных лугов заводь, и немудрено, что бурный ветер Октябрьской революции дошел до него лишь... 28 января 1918 года, то есть только через три месяца после того, как уже вся Россия стала новой, молодой, красной...

НАША РЕВОЛЮЦИЯ

Имевшиеся в городе и уезде большевики, крепко не спаянные, одиночные, не могли собственными силами разогнать «помещичье-социалистический» чад, окутавший родной край, и только силой губернской власти при поддержке Краснохолмского отряда 28 января удалось разогнать «канительщиков». Надо сказать, что последние не сопротивлялись особенно бурно, должно быть, потому, что в наследство новой власти, власти рабоче-крестьянской, советской, они оставляли несколько уже недымивших, покосившихся и никуда не годных помещичьих винокуренных заводов, да 522 057 рублей 68 копеек... долга земской управы разным учреждениям и лицам.

Это добро, да несколько чернильниц и ручек — вот все трофеи, доставшиеся после «панства» рабочим и крестьянам Весьегонцам.

ВЕРА ДВИГАЕТ ГОРАМИ

Неимоверно тяжелы были первые шаги молодого Совета. Царствовавшие до 28 января паны сумели так замутить головы Весьегонских простачков и наговорить столько небылиц о большевиках глупым бабам, что, как только ушел вооруженный отряд в Красный Холм, Весьегонский исполнительный комитет без гроша в кармане очутился перед явно враждебной стеной врагов, смотревших на Совет, как на явление временное, на случайность, которая произошла, но скоро и «выдохнется».

И только горячая вера в торжество и правоту пролетарской революции, железная дисциплинированность в отношении требований партии давали силы местным работникам бодро смотреть вперед и неуклонно проводить в жизнь то евангелие, которое возвестила освобожденному подъяремному народу истинно народная советская власть.

ВРАГИ НЕ СПЯТ

Тем временем, когда все советские работники были заняты очисткой оставленных в городе панами конюшен, в которые они превратили все учреждения и органы управления, когда приходилось копейку за копейкой выбивать из буржуазии для создания народной кассы, могущей помочь в деле проведения поставленных Совету задач, — все еще надеющиеся на перелом в свою сторону враги рассыпались по уезду и ядом злостной клеветы, морем провокации залили мозги растерявшегося Весьегонского обывателя, совсем сбитого с толку массой впечатлений и бездной слухов. Работа врагов начинала давать результат.

КУЛАКИ ДУШАТ ГОЛОДНЫХ

В первых числах июня в Весьегонский Совет начали поступать из ряда мест уезда и главным образом из Чамеровской волости письменные просьбы голодающих бедняков об обуздании аппетитов почуявших вдруг силу кулаков. В этих криках о помощи ясно чувствовалось, что не знающая пощады кулацкая рука снова хладнокровно зажимает горло деревенского бедняка, берет его в кабалу и снова делает своей вотчиной села и деревни. В связи с начинающимся контрреволюционным движением по Советской республике, когда известные лица и группы, еще не добитые вставшим у власти пролетариатом, стали вдруг заметно шевелиться на всем фронте, в один тон с ними заскрипели и смазные сапоги Весьегонских кулаков, вышедших, как Лазарь из гроба.