Себастьян Фолкс - Возможная жизнь

• Название: Возможная жизнь
• Автор: Себастьян Фолкс
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-905891-78-6

Бывает, что человек, с которым никогда не встречался, или место, где никогда не был, странно кажутся нам знакомыми. Умом мы понимаем, что это невозможно. А сердце настаивает на своем…

Порой, когда мы почти верим, что наша жизнь не лишена смысла, глупая случайность смешивает карты и обрывает сюжет. А иногда та же случайность заставляет нас ощутить присутствие чуда и осознать свое предназначение.

Об этом – новая книга британского писателя Себастьяна Фолкса, автора мирового бестселлера «И пели птицы…». Пять новелл, соединенных в подобие симфонии, повествуют о пяти разных судьбах. Персонажи романа живут в разные эпохи и принадлежат к разным кругам общества. Присоединяясь к бойцам французского Сопротивления, английский филолог Джефф Тальбот не знает, что его ждет ад немецкого концлагеря. Лондонский оборванец Билли попадает в викторианский работный дом, но потом «выбивается в люди». Итальянский невролог Елена Дюранти на исходе XXI века совершает открытие мирового масштаба, доказав, что человеческое «я» имеет физическую природу. Темная крестьянка Жанна из французской деревни и в наполеоновскую эпоху живет в плену средневековых предрассудков. Блистательная Аня Кинг, автор и исполнитель песен в стиле фолк, производит фурор в Америке 1960-х… Но откуда у Елены статуэтка Мадонны, принадлежавшая Жанне? Что это за таинственный источник, из которого Анна черпает свои пронзительные образы? И какими неисповедимыми путями ее возлюбленный, рок-гитарист Джек, оказывается в старом викторианском работном доме?

---

– Ah bonsoir, mon brave, mon Anglais. Que je suis heureuse de te revoir!

– Moi aussi.

– J’ai prepare un diner un petit peu special.

– Il y a un autre qui arrive dans quelques instants. Unami. «Minuscule»[13].

0 Шум, поднявшийся на дворе, уведомил их, что Трембат не сбился с пути, вскоре он уже сидел с ними за неструганым столом, пил местное яблочное вино, а Жизель нарезала сухую колбасу. Она приготовила мясо в вине, пожарила к нему картошку. А после ужина принялась рассказывать своем новом плане. Сдвинув в сторону тарелки, расстелила по столу карту, показала на ней, куда скорее всего будут направлены немецкие танковые дивизии. Затем перечислила наиболее пригодные для нападения на них участки основных дорог, сказав, впрочем, что одними минами тут не обойтись, потребуется участие всех молодых французов, укрывавшихся в горах, чтобы не работать на немцев. И побольше оружия. Она вопросительно взглянула на Джеффри, тот кивнул, соглашаясь, пообещал посмотреть, что можно будет сделать.

План Жизель взволновал его, но что-то в ее поведении немного встревожило. Говорила она с обычной горячностью, с обычным презрением к немцам и равнодушием к собственной безопасности, однако в ее словах ощущалась некая отрешенность – такая, точно в глубине души Жизель не надеялась увидеть то, о чем говорила.

Он взглянул через стол на озаренного свечами Трембата. Тот вглядывался в карту, явно напрягаясь, чтобы понять каждое слово Жизель. Странно, но Трембат, похоже, совсем не воспринимает ее как женщину, подумал Джеффри, все его внимание направлено лишь на то, что она говорит.

На какие-то мгновения внимание Джеффри рассеялось – он начал вглядываться в детали гостиной, в ряд медных кастрюль над очагом, в каменную раковину умывальника, в самодельные деревянные полки, уставленные горшками и банками. Как эта комната выглядела в мирное время и кто, вообще говоря, тут жил? Война странным образом все сместила, создав свою новую призрачную вселенную. Затем он вгляделся в Жизель, стройную, серьезную, склонившуюся над картой, в свет, играющий на красной ленте в ее волосах.

Она встала, улыбнулась, спросила по-английски:

– Так вы готовы сражаться?

– Готовы, – ответил Трембат.

Дверь, ведущая вглубь дома, тихо отворилась. За ней стояли двое немецких солдат, нацелив винтовки на англичан.

Жизель тяжело опустилась на скамью, спрятала лицо в ладонях.

– Je suis désolée, – сказала она. – J’étais prise. Le mois de juillet. Ils m’ont torturée[14].

Джеффри не смог вымолвить ни слова. Ему хотелось перевести сказанное ею Трембату, вдруг тот не понял, – впрочем, все было ясно без слов.

Англичане встали, подняв руки, и их повели, подталкивая дулами винтовок, по коридору в глубину дома. Джеффри слышал рыдания Жизель, но оглядываться не стал.

Около суток их продержали в полицейском участке ближайшего городка, потом посадили на поезд вместе с другими подозрительными элементами. Неделю они провели в Баварии, в сколоченном на скорую руку лагере для военнопленных. Условия, следовало признать, были терпимыми, и Джеффри уговорил собравшегося бежать Трембата не предпринимать поспешных шагов. А затем обоих вывезли ночью на грузовике из лагеря и доставили на железнодорожный вокзал, где посадили в теплушку для скота. Там уже находилось человек тридцать, большей частью русские. Поезд медленно шел на восток; куда их везут, никто не знал. Ни воды, ни еды им не давали, хотя через каждые несколько часов дверь вагона сдвигалась, и заключенным дозволяли облегчиться под присмотром вооруженной охраны.

Когда им приказали наконец покинуть вагон, было около трех утра. Поезд стоял на станции с длинным перроном и обычным на вид вокзалом, со всех сторон обставленным деревянными цветочными кадками. Немец-солдат с собакой на цепи приказал всем раздеться догола; это не был ленивый пехотинец из тех, что вызываются служить в тюремной охране, – Джеффри, прослушавший в Брокенхерсте курс по распознаванию противника, сразу понял, что перед ними офицер СС. Из темноты возникали другие охранники, покрикивая и поторапливая. Кое-кто из прибывших, усталых, одуревших от дороги, раздевался слишком медленно, одного из них избили на глазах у Джеффри прикладом, другого – плетью. Эсэсовцы загнали всех в замыкавшее перрон здание, там безмолвные люди в полосатой одежде обрили их наголо. Затем заставили окунуть голову в ведро с зеленоватой жидкостью. Говорили лишь охранники, непрерывно повторявшие с угрозой в голосе одно и то же: «Schnell! Schnell!» Поторопись, скорее, быстрее. Двигало ими, думал Джеффри, не просто служебное рвение – ведь рядом не было никакого начальства, способного оценить старания подчиненных, и не чувство превосходства. Что-то большее. Он встретился взглядом с Трембатом, но оба не промолвили ни слова.

Они назвали сидевшему у двери немцу свои имена и национальность. Джеффри, недолго поколебавшись, остановился на своем настоящем имени вместо Пьера Ламбера – это поможет Красному Кресту отыскать его. Всех отвели в соседнее здание, выдали полосатую одежду и деревянные башмаки, а затем погнали под дулами винтовок по тропинке к кирпичному бараку с высеченной на каменной притолоке буквой Д. В бараке от пола до потолка шли ярусы деревянных нар, рассчитанных, вероятно, на одного человека, но теперь занятых двумя, тремя и даже четырьмя. Посередине тянулся сточный желоб, в дальнем конце виднелась умывальня. Заключенный, по-видимому староста барака, согнал к ней вновь прибывших, выкрикивая команды по-польски. Джеффри и Трембату достались нары у самого входа в умывальню. Габариты Трембата вынудили уже лежавшего на них заключенного вжаться в стену. Лица его в темноте было не разглядеть, однако то, что всю холодную неуютную ночь он отчаянно чесался, внимания их не миновало. Никто из обитателей барака не проявил к новичкам ни малейшего интереса: тут явно насмотрелись, как люди приходят сюда – и уходят.

Джеффри лежал, прижавшись к Трембату и закрыв глаза. Завтра они, несомненно, отыщут местного британского представителя и свяжутся через него с Красным Крестом; надо будет еще послать весточку родителям в Гемпшир и условиться с ними о посылках.

Их разбудили приказы на польском, которые выкрикивал один из заключенных, надо полагать, староста. Затем другой поляк, видимо подчиненный первого, произвел осмотр барака, после чего впустил в него двух офицеров СС; логика была та же, что в оккупированной Франции – немцы заставляли побежденных выполнять за них грязную работу. Сотни обритых наголо мужчин стояли, дрожа, у своих нар; один-двое оказались слишком больными, чтобы слезть на пол, этих по распоряжению эсэсовцев стянули с нар другие заключенные. Двое умерли ночью, их трупы выволокли за руки из барака. Старик, уже не способный стоять без посторонней помощи, упал у сточного желоба, и немец выстрелил ему в голову. Негодующий Трембат дернулся было вперед, но Джеффри схватил его за руку.

Привезли на колесной тележке котел с супом, заключенные молча потянулись к нему за своими порциями. Джеффри, не имевшему ни тарелки, ни миски, пришлось довольствоваться куском хлеба, впрочем, судя по худобе лагерников, в калориях он потерял не много. Затем последовала почти двухчасовая перекличка – заключенные стояли в проходе между двумя кирпичными бараками, а эсэсовцы их пересчитывали. Затем всех построили, колонна направилась к воротам лагеря, и Джеффри впервые увидел место, в которое попал.

Это была заболоченная пустошь, со всех сторон окруженная сосновым лесом; вдали различались не то горы, не то холмы. Сам лагерь построили, судя по всему, еще до войны и с какой-то иной целью. Дозорные вышки, установленные по его периметру с промежутками примерно в сто ярдов, не выглядели ни особенно высокими, ни крепкими; внешнее, дополнительное ограждение состояло из витков колючей проволоки; основное, судя по висевшим на нем распределительным щитам, держали под током. Джеффри вышел вслед за Трембатом из ворот лагеря, потом они минут двадцать шагали по щебеночной дороге, пока наконец эсэсовская охрана не приказала им остановиться у строительной площадки. Всем выдали лопаты и приказали приступить к работе, состоявшей в рытье шедшей по обочине поля дренажной канавы.

Из фраз, которыми обменивались другие заключенные, русские либо поляки, Джеффри не смог понять ни одной. Он ощущал себя затерявшимся на чьей-то чужой войне – в некоем трансильванском или славянском кошмаре, ни в малой мере не связанном с мистером Грином или «мушкетерами». Кто они, эти восточноевропейцы с их жуткой историей, сосновыми лесами и массовыми убийствами? И какое отношение имеют к демократии и Королевским ВВС?

– Эти люди выглядят сломленными, – краем рта сообщил работавший рядом Трембат, поглядывая на изможденных лагерников. – Думаю, нам следует подать им пример.

– Рано, – ответил Джеффри. – Прежде чем мы начнем обдумывать побег, если ты о нем, необходимо побольше узнать.