Филип Фармер - Одиссея Грина

• Название: Одиссея Грина
• Автор: Филип Фармер
• Издательство: Параллель
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1994
• ISBN: 5-86067-008-9

В однотомник ведущего американского фантаста Филипа Жозе Фармера вошли романы «Одиссея Грина» и «Плоть», повести «Шиворот-навыворот», «Отвори, сестра моя», а также удостоенная в 1968 году премии «Хьюго» повесть «Оседлав пурпурненькие».

---

Однако Витроу не был в ладах со свиньями. Ему нравились корабли, поэтому, по окончании начальной школы, он бросил ферму и ушел в Норфолк. Начальная школа, по-видимому, соответствовала второй ступени во времена Черчилля. Из слов Витроу можно было понять, что учение не было обязательным и влетело отцу во внушительную сумму. Большинство людей оставались неграмотными.

Витроу нанялся юнгой на рыбацкое судно. Через несколько лет, накопив достаточно денег, он поступил в навигационное училище в Норфолке. Из историй, рассказанных Витроу об этом училище, Черчилль понял, что компас и секстан все еще употреблялись моряками.

Витроу, хотя и стал моряком, не был посвящен ни в одно из матросских братств. С самой ранней юности он строил далеко идущие планы. Ему было известно, что наиболее могущественным из всех братств в Вашингтоне были Львы. Очень нелегко было вступить в это братство сравнительно небогатому юноше, но тут ему улыбнулось счастье.

— Сама Колумбия взяла меня под свое покровительство, — произнес он и трижды ударил кулаком по столу. — Я не хвастаюсь, Колумбия, просто хочу, чтобы наши гости знали о твоей доброте! Да, я был простым матросом, хотя и закончил Математический колледж в Норфолке. Чтобы получить должность младшего офицера, мне нужен был состоятельный поручитель. И я нашел покровителя! Это случилось, когда я на купеческой бригантине шел в Майами, что во Флориде. Жители Флориды незадолго до этого проиграли крупное сражение и вынуждены были просить мира. Мы оказались первым за десять лет кораблем с грузом из Ди-Си и поэтому рассчитывали, что рейс будет прибыльным. Жителям Флориды должны были понравиться наши товары, даже если не понравятся наши лица. Но в пути на нас напали карельские пираты…

Черчилль было подумал, что карелами зовут сейчас жителей Каролины, но некоторые подробности, упомянутые Витроу, наводили на мысль о том, что они родом из-за океана. Если это и в самом деле так, то Америка не настолько изолирована, как он полагал.

Суда карелов протаранили бригантину, и пираты пошли на абордаж. Последовала жестокая схватка. Витроу спас одного состоятельного пассажира, который иначе был бы рассечен надвое широким карельским мечом. С большим трудом и тяжелыми потерями нападение было отбито. В сражении пали все офицеры, и командование судном принял Витроу. Вместо того, чтобы вернуться, он привел судно в Майами и продал груз с большой выгодой.

С этого-то и началось его быстрое возвышение. Ему доверили судно. Как капитан он получил большие возможности увеличивать свое состояние. Кроме того, человек, чью жизнь он спас, хорошо разбирался в том, что происходит в деловых кругах Вашингтона и Манхэттена, и направлял финансовую деятельность Витроу.

— Я часто бывал у него в гостях, — рассказывал Витроу, разделываясь с очередным, десятым по счету, бокалом вина. — Вот там я и познакомился с Анжеликой. После того, как мы поженились, я стал компаньоном ее отца. И вот теперь можете убедиться сами: я — владелец пятнадцати крупных торговых судов, множества ферм, и гордый отец этих крепких и красивых детей, да продлит Колумбия наше процветание!

— Выпьем за это! — воскликнул Черчилль и осушил десятую по счету чарку. В начале обеда он пытался пить в меру, чтобы сохранить ясный разум. Однако Витроу настоял на том, чтобы гости пили, не отставая от него. Сарвант отказался. Витроу промолчал и больше уже к нему не обращался, только отвечал на те вопросы, которые ему задавал сам Сарвант.

За столом стало очень шумно. Дети тоже пили вино и пиво, даже самый младший шестилетний сын. Теперь они уже не хихикали потихоньку, а хохотали вовсю, особенно когда Витроу отпускал шутки, от которых пришел бы в восторг сам Рабле. Слуги, стоявшие за креслами хозяев, тоже хохотали до слез и держались за бока.

У этих людей, казалось, не было никаких сдерживающих начал. Они громко чавкали и разговаривали с набитыми ртами. Когда отец громко рыгнул, дети попытались превзойти его.

Поначалу от вида Робин, расправлявшейся с едой, как заправская хрюшка, Черчилля буквально замутило. Ему еще яснее стала видна пропасть между ними, гораздо большая, чем просто разница в возрасте. Но после пятой чарки он как-то вдруг утратил отвращение к ее застольным манерам и убедил себя, что отношение этих людей к еде более непосредственно и здорово, чем в его эпоху. Кроме того, застольные манеры сами по себе, по своей внутренней сущности, не могли характеризоваться такими категориями, как хорошие или плохие. Обычаи страны определяли, что допустимо, а что — нет.

Сарвант, казалось был другого мнения. Он становился все более замкнутым и к концу обеда не поднимал глаз от тарелки.

Витроу совсем разбушевался. Когда жена проходила мимо него, чтобы распорядиться по кухне, он сильно, но с любовью похлопал ее по широкому заду, рассмеялся и сказал, что вспомнил ту ночь, когда была зачата Робин, а затем пустился расписывать подробности.

Прямо посреди рассказа Сарвант поднялся и вышел из дома. После его ухода за столом воцарилась тишина.

— Ваш друг заболел? — спросил наконец Витроу.

— Некоторым образом, — ответил Черчилль. — Он вырос в стране, где сексуальные разговоры считаются непристойными… табу.

Витроу удивился.

— Однако… как же такое могло произойти? Что за странный обычай?

— Я полагаю, что и у вас есть свои запретные темы, которые могут показаться столь же странными ему. Извините меня, я должен пойти и выяснить, что он затевает. Я скоро вернусь.

— Передайте ему, чтобы он тоже возвращался. Мне хочется еще разок взглянуть на человека с таким извращенным мышлением.

Выйдя из дома, Черчилль увидел, что Сарвант попал в довольно своеобразное положение. Он забрался почти на половину высоты тотемного столба и тесно к нему прижался, чтобы не упасть. Увидев эту сцену при свете луны, Черчилль стремглав бросился назад, в дом.

— Во дворе львица! Она загнала Сарванта на столб!

— Это Алиса, — пояснил Витроу. — Пума, которую мы отпускаем после захода солнца отпугивать бродяг. Я сейчас попрошу Робин унять ее. Они с матерью управляются с большими кошками намного лучше меня. Робин, отведи Алису в клетку!

— А может, лучше взять ее с собой? — спросила Робин. — Ты не возражаешь, если мистер Черчилль проводит меня на концерт? С тобой он успеет поговорить позже. Я уверена, он не откажется погостить у нас некоторое время.

Казалось, что-то промелькнуло между отцом и дочерью. Витроу понимающе улыбнулся и кивнул.

— Разумеется. Мистер Черчилль, не угодно ли вам быть моим гостем? Можете оставаться у нас столько, сколько пожелаете.

— Для меня это большая честь, — согласился Черчилль. — А Сарванта это предложение тоже касается?

— Если он пожелает. Только не уверен, что ему будет уютно у нас.

Черчилль открыл дверь и пропустил Робин вперед. Она вышла наружу и решительно взяла пуму за ошейник.

— Спускайтесь, Сарвант, — позвал Черчилль. — Еще не пришло время бросать христиан на растерзание ко львам.

Сарвант неохотно спустился со столба.

— Мне, конечно, не следовало трогаться с места. Но все произошло так неожиданно. Я меньше всего ожидал этого.

— Вас никто не осуждает за то, что вы спасались, как могли, — приободрил его Черчилль. — Я бы поступил точно так же. Горного Льва нельзя не уважать.

— Подождите немного, — произнесла Робин. — Я должна пойти за поводком для Алисы.

Она погладила львицу по голове и пощекотала за ухом.

Большая кошка довольно замурлыкала, хотя издаваемые ею звуки напоминали, скорее, раскаты отдаленной грозы. Затем, повинуясь команде хозяйки, она последовала за нею в дом.

— Все в порядке, Сарвант, — сказал Черчилль. — Почему вы ушли из-за стола? Неужели вам непонятно, что этим вы могли нанести хозяевам смертельную обиду? К счастью, Витроу на меня не сердится. А вот из-за вас взор Фортуны мог от нас отвернуться.

Сарвант сердито посмотрел на Черчилля.

— Неужели вы хоть на миг допускаете, что я должен спокойно переносить подобное скотское поведение? Эти непристойные описания совокупления с женой?

— Полагаю, что в данное время и в данной стране в этом нет ничего предосудительного, — спокойно заметил Черчилль. — Эти люди, как бы это сказать… люди вполне земные. Им по нраву хорошая возня в постели, и нравится рассказывать об этом.

— Боже праведный, да ведь вы их защищаете!

— Сарвант, я вас что-то никак не пойму. Когда мы были на Виске, вы сотни раз сталкивались с обычаями гораздо более отталкивающими, совершенно омерзительными. Но я никогда не замечал, чтобы вы отворачивались.

— То было совсем иное. Вискиане не были людьми.

— Они были гуманоидами. Нет, Сарвант, нельзя осуждать этих людей, исходя из наших этических норм.

— Вы хотите сказать, что получили удовольствие от анекдотов об его постельных радостях?