Ежи Жулавский - Победитель. Лунная трилогия

• Название: Победитель. Лунная трилогия
• Автор: Ежи Жулавский
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1993
• ISBN: 5-86067-007-9, 5-7293-0003-4

В однотомник основоположника польской фантастики Ежи Жулавского (1874–1915) вошла его знаменитая «лунная трилогия»: «На серебряном шаре», «Победитель» и «Старая Земля».

Масштабная философско-социологическая эпопея, пронизанная библейскими мотивами, трагическая история ее героев, разворачивающаяся на фоне грозного великолепия таинственных лунных пейзажей, принадлежит к немногим произведениям жанра фантастики, выдержавшим испытание временем.

---

Я посмотрел на мертвого. Он лежал навзничь и, казалось, действительно вглядывался широко открытыми, стеклянными глазами в светящееся око Земли, продолжающее жмуриться от блеска еще невидимого для нас Солнца, которое вскоре должно было взойти.

Пусть останется так…

Из двух металлических трубок, оставшихся от оборудования, которое помогло нам не разбиться при падении, мы сделали подобие креста и установили его над изголовьем О’Тамора.

И тогда, когда мы как раз закончили эту печальную работу и должны были возвращаться домой, произошло нечто удивительное. Вершины гор, виднеющиеся перед нами в мертвом свете Земли, вдруг, без всякого перехода, в одно мгновение стали кроваво-красными и сразу же потом засияли белым, ярким светом на фоне все еще черного неба. Подножия гор из-за резкого светового контраста еще больше почернели и стали почти невидимыми, только эти вершины, раскаленные добела, как сталь, висели над нами, медленно, но постоянно увеличиваясь в размерах. Из-за отсутствия воздушной перспективы, позволяющей на Земле оценить расстояние, эти светлые пятна, казалось, висят прямо над нашими головами на фоне черного неба, оторвавшись от основания гор, которое совершенно исчезло. Мы не смели протянуть руки, опасаясь наткнуться пальцами на эти куски живого огня.

А они все увеличивались перед нашими глазами, что создавало впечатление, как будто они приближаются к нам, медленно и неумолимо. Они все приближались и были уже здесь, прямо перед нами… Мы невольно отпрянули, забыв о том, что эти горы находятся за сотни, а может быть, даже за тысячи километров от нас.

Петр обернулся и закричал. Я последовал его примеру и — остолбенел, пораженный новым и неслыханным зрелищем на востоке.

Над черной пилой какого-то горного хребта искрился бледный серебристый столб небесного света. Мы смотрели на него, забыв в этот момент об умершем, когда затем в самом низу столба, сразу же над уровнем горизонта, начали сверкать мелкие, искрящиеся красные лучи, расходящиеся в разные стороны.

Это всходило Солнце! Солнце, ожидаемое с такой тоской, желанное, жизнетворящее, которого О’Тамор уже никогда не увидит!

Мы оба не смогли сдержать слез.

В эту минуту Солнце уже светит над горизонтом, яркое и белое. Эти, предваряющие его появление красные лучики были протуберанцы, гигантские вспышки горящих газов, распространяющиеся во все стороны от солнечного диска, на Земле, где атмосфера приглушает их сияние, они бывают видны только во время полных затмений солнца. Здесь же, благодаря отсутствию воздуха, они возвестили нам о приближении солнечного диска и будут делать это каждый день, бросая на минуту кровавый отблеск на горы, прежде чем растают в свете дня.

Через несколько десятков минут на месте движущегося венца красных лучей, когда свет сполз с вершин в долину, над горизонтом показался белый полукруг солнечного диска; целый час потребовался ему, чтобы полностью показаться из-за тех скал на востоке.

Все это время, несмотря на ужасный мороз, мы занимались подготовкой к путешествию. Дорога была каждая минута, не было времени ждать. Теперь все уже готово.

С восходом солнца стало теплее. Его лучи, хотя и падающие под большим углом, сильно грели, не ослабленные прохождением через охлаждающую атмосферу, как это происходит на Земле. Удивительная картина…

Солнце горит, как светлый яркий шар, лежащий на горах, как на огромной черной подушке. Только два контрастных цвета преобладают в этой картине: белый и черный. Небо — черное, и несмотря на то, что начался день, искрится бессчетным количеством звезд; пейзаж вокруг нас пустой, дикий, пугающий — без переходов света, без полутеней, он наполовину сверкающий от солнечного света, а наполовину черный в тени. Нет здесь атмосферы, которая там, на Земле, придает небу такой чудесный голубой цвет, а сама, пронизанная светом, растворяет в себе звезды перед восходом Солнца и сотворяет закаты и рассветы, розовеет от зари и застилается тучами, перепоясывается радугой и создает нежные переходы от света к тьме.

Нет! Видимо, наши глаза не созданы для этого света и этого пейзажа!

Варадоль, на основании поспешно сделанных замеров относительно высоты Земли на небе, делает вывод, что мы находимся именно на Синус Медии, куда по расчетам и должны были упасть. Мне так не кажется, так как вершины гор, окружающих с запада и севера эту плоскость, ни размером, ни своей высотой нисколько не напоминают те, которые мы знаем по карте: Мостинг, Соммеринг, Шротер, Боде и Паллас. Но, в конце концов, не все ли равно! Мы направляемся на запад, чтобы, двигаясь вдоль экватора, где, если судить по картам, должен быть самый ровный грунт, опоясать Луну и выйти на ту сторону.

Через минуту здесь ничто не будет напоминать о нас, кроме могилы и креста, навсегда обозначившего место, где приземлились первые люди на Луне.

Итак, прощай, могила товарища, первая постройка, которую мы сложили на новом месте! Прощай, мертвый друг, отец наш дорогой и недобрый, который вывез нас с Земли и оставил едва вступившими в новую жизнь! Крест, поставленный на твоей могиле, как будто флаг, свидетельствующий о том, что Смерть-победительница, прибыв сюда с нами, уже взяла в свои руки и этот мир… Мы убегаем от нее, а ты остаешься тут с ней, самый спокойный из нас, смотрящий на неподвижную Землю, которая тебя родила.

Первый лунный день, 197 часов после восхода Солнца.

Море Имбриум, 11° зап. долготы 17°21′ лунной широты.

Наконец-то я могу собрать мысли! Что за страшный, безжалостно долгий день, что за страшное Солнце, горящее огнем на этом черном небе уже в течение двухсот часов! Двадцать часов уже прошло с полудня, а оно все еще стоит в зените над нашими головами, окруженное непогасшими звездами, рядом с черным кругом Земли, обрамленным светящимся обручем атмосферы. Удивительное это небо над нами! Все вокруг нас изменилось, и только расположение звезд то же самое. Те же самые звезды, которые мы видели и на Земле, но здесь, где взгляду не мешает воздух, их видно несравненно больше. Весь небосклон засыпан ими, как песком. Звезды с удвоенной силой светятся зелеными, синими или красными точками, а не сливаются в белый цвет, как на Земле. При этом небо, лишенное цветной воздушной основы, совсем не выглядит гладким куполом; ощущается его безмерная глубина; не требуется расчетов, чтобы определить, какая звезда находится дальше, а какая ближе. Глядя на Большую Медведицу, я вижу, что некоторые звезды находятся значительно дальше остальных, тогда как с Земли все они выглядели, как семь гвоздиков, вбитых в небесный свод. Млечный Путь выглядит здесь не полосой, а сверкающим ужом, вьющимся в черной пучине. У меня такое впечатление, как будто я смотрю на небо через какой-то удивительный стереоскоп.

А самое удивительное — это солнце, окруженное звездами, огненное, страшное, но не затмевающее своим светом даже самого маленького из небесных светил…

Жара стоит ужасающая; скалы, кажется, скоро начнут таять и растапливаться, как лед на наших реках в прекрасные дни марта. Столько часов мы тосковали по солнцу и теплу, а теперь вынуждены скрываться от него, чтобы остаться в живых. Мы уже несколько часов находимся на дне глубокой расселины, которая тянется от подножия обрывистых скал Эратостенеса вдоль Апеннин в глубь Моря Дождей. Только здесь, в тысяче метров от поверхности, мы нашли тень и немного прохлады…

Укрывшись тут, обессиленные усталостью, мы спали в течение долгого времени без перерыва. Мне снилось, что я нахожусь на Земле, в каких-то зеленых и прохладных лесах, по свежей траве стремительно бежит прозрачный ручеек. По голубому небу плывут белые облака, я слышу пение птиц, жужжание оводов и голоса людей, возвращающихся с поля.

Разбудил меня лай Селены, требующей еды.

Когда я, разморенный сном, открыл глаза, то долго не мог понять, где я нахожусь, и что со мной происходит, и что означает эта закрытая машина, в которой мы находимся, что означают эти скалы вокруг, пустые и дикие? Наконец я все понял, и страшное сожаление охватило меня. Тем временем Селена, видя, что я уже не сплю, подошла ко мне и, положив морду мне на колени, начала всматриваться в меня своими умными глазами. Мне показалось, что в этом взгляде видится немой упрек… Я молча погладил ее по голове, и она начала жалостно скулить, оглядываясь на щенят, играющих в углу машины. Эти щенята, Заграй и Леда, единственные веселые существа здесь.

Правда, иногда и Марта бывает веселая, как маленький зверек, но это бывает только тогда, когда Вудбелл, все еще не поправившийся, протягивает руку, чтобы коснуться ее густых черных волос. Тогда ее смуглое лицо освещается улыбкой, а большие черные глаза с безграничной любовью всматриваются в лицо дорогого ей человека, еще недавно такое мужественное и красивое, а теперь увядшее и изнуренное горячкой.