Жан Флори - Алиенора Аквитанская. Непокорная королева

• Название: Алиенора Аквитанская. Непокорная королева
• Автор: Жан Флори
• Издательство: Евразия
• Жанр: История
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-91852-018-5

Алиенора Аквитанская (1124–1204) — одна из самых известных женщин западноевропейского средневековья. История её жизни напоминает бурлескный роман, где на фоне политических интриг и зарождавшейся куртуазной культуры переплелись мотивы любви, ненависти, выгоды и жажды приключений. Внучка и наследница первого трубадура и могущественнейшего правителя Южной Франции, герцога Аквитанского Гильома IX, Алиенора унаследовала непокорный нрав своего великого предка. В эпоху, когда власть принадлежала мужчинам, она шла наперекор устоявшимся традициям и никогда не соглашалась быть не более чем супругой, пусть даже и королей: Алиенора стремилась сама выбирать себе мужа, управлять своими землями, активно участвовала в политических событиях; не случайно одной из самых ярких вершин её жизни стало участие во Втором крестовом походе. Побывав супругой французского короля Людовика VII, она вышла замуж за будущего английского государя Генриха II Плантагенета и вместе с ним основала сильнейшую державу западноевропейского средневековья — «империю Плантагенетов», состоявшую из Англии и доброй половины Франции. Сыновьями Алиеноры были прославленный король-рыцарь — Ричард Львиное Сердце и пресловутый Иоанн Безземельный. Дожив до восьмидесяти лет, Алиенора Аквитанская прошла через горнила многих искушений и испытаний, познала горечь поражений и плена, но всегда шла наперекор судьбе.

---

В одной хартии, составленной по приказу Ричарда в Лимассоле, перечислено имущество, которое должно было отойти Беренгарии в качестве традиционной вдовьей части английских королев. Но большинство континентальных владений из этого списка находилось в руках Алиеноры как ее собственность. Вот почему Ричард на некоторое время (до тех пор, пока будет жива Алиенора) передал Беренгарии земли, которыми он владел в Гаскони к югу от Гаронны[426].

Решительно, казалось, что усталость была неведома королеве-матери. Алиенора осталась в Мессине лишь на три дня, едва успев повидаться с Ричардом и своей дочерью Жанной — король заберет ее с собой в Святую Землю вместе с Беренгарией, за которой та будет присматривать. Ричард Девизский — единственный, кто подробно рассказывает об этой семейной встрече и о приеме, оказанном Ричардом своей матери: «Он принял свою мать-королеву со всеми надлежащими ей почестями; пылко заключив ее в объятия и проводив ее во главе блистательной процессии, он велел ей отправиться обратно в сопровождении архиепископа [Готье Кутанского, архиепископа Руанского], оберегавшего вместе с нею юную девушку, за которой его мать отправилась в путешествие; он поручил ее своей сестре, которая приехала в его лагерь, чтобы повидаться с матерью»[427].

Через несколько дней Ричард, в свою очередь, отплыл по направлению к Кипру, тогда как Алиенора, покинув Мессину 2 апреля, вернулась домой, попутно посетив Рим, замечает Рожер Ховденский[428]. Она добралась до Салерно, а затем до Рима, желая встретиться с папой Римским и добиться, чтобы тот признал Жоффруа, незаконнорожденного сына Генриха II, архиепископом Йоркским. Эта мера окончательно лишила Жоффруа возможности выдвигать какие-либо политические притязания и в то же время облегчила королеве ее будущую задачу: как «регентша» Алиенора старалась упредить любую попытку заговора против ее сына. Климент III, которого Ричард ненавидел (именно его король уподобил Антихристу во время беседы с Иоахимом Флорским), скончался 10 апреля. Вероятно, Алиенора встречалась с его преемником Целестином III, ответившим на ее просьбу согласием.

Алиенора была уверена, что поставленная ею цель достигнута: она передала своему сыну Ричарду супругу, чьей обязанностью будет дать королевству законного наследника; она лишила бастарда Жоффруа его политических амбиций, добившись от папы признания его архиепископом Йоркским. Она считала, что сможет справиться с зарождающимися претензиями своего младшего сына Иоанна. Итак, с относительным спокойствием она готовилась вернуться в свои владения, чтобы приступить к обязанностям регентши королевства и империи Плантагенета, тогда как Ричард будет воевать в Святой земле, — и хотя особым успехом его усилия не увенчались, он покрыл себя славой, став образцом совершенного короля-рыцаря, каким до него мог стать его брат Генрих Младший[429]. Королева и не подозревала, что вскоре ей придется вступить в борьбу с Филиппом Августом, который, будучи человеком куда менее рыцарственным и пылким, нежели Ричард, предпочтет покинуть Святую Землю, чтобы завладеть наследством графа Фландрского, умершего во время крестового похода, и вступить в заговор против Ричарда с Иоанном Безземельным.

Как мы увидим далее, папа, с которым королева встретилась в Риме, не окажет ей в этом деле никакой поддержки. Алиеноре придется противостоять врагам практически в одиночку — и она сделает это с беспримерной храбростью.

8 «Алиенора, яростью Божьей королева Англии»

В то время как Ричард с сестрой Жанной отплыл на Кипр, где он сочетался узами брака с Беренгарией, а затем взял путь к Святой земле, где он, по примеру своего соперника-мусульманина Саладина, создаст себе прочную репутацию идеального рыцаря, Алиенора, следуя через Рим и Альпы, возвращалась в Нормандию. После утверждения папой Жоффруа в сане архиепископа Йоркского Алиенора не хотела оставаться больше в Риме, где 15 апреля 1191 г., на следующий же день после своего восхождения на папский престол, Целестин III короновал и миропомазал на трон императора и императрицу Германии Генриха VI и его супругу Констанцию[430]. Получив у менял сумму, необходимую для возвращения домой, королева вновь пустилась в путь. Ее сопровождал архиепископ Руанский Готье Кутанский, освобожденный от своего обета крестоносца. Уполномоченный Ричардом, он вез с собой несколько королевских писем — настоящих ордонансов с приказами о назначении или смещении королевских чиновников, которым он должен был дать ход в том случае, если юстициарии и наместники, назначенные королем перед отъездом, не оправдают оказанного им доверия[431]. Так, например, обстояло дело с епископом Илийским Гильомом Лоншаном, раздражавшим баронов своим высокомерным нравом, непомерными тратами и гомосексуальными привычками[432]. Амбиции епископа только выросли после того, как Целестин III назначил его своим легатом во всей Англии[433]. Формально Ричард поручил Готье работать совместно с епископом Илийским, а на деле — присматривать за ним[434]. Роль Алиеноры, регентши — при которой состоял Готье, — становится еще более значимой, чем прежде. Заметим, правда, что рядом с ней обязательно находился мужчина (сначала Гильом Лоншан, затем Готье Кутанс), способный принимать решения и претворять их в жизнь. Очевидно, в ту пору еще никто не мог представить, что управление страной можно «официально» доверить королеве, даже если она и обладает характером и достоинствами Алиеноры.

Опала Гильома Лоншана не замедлила себя ждать, несмотря на его преданность Ричарду — преданность, толкнувшую его на опрометчивые шаги в то время, когда он открыто выступил против Иоанна и Жоффруа. В отличие от того, что часто утверждают, на протяжении этих лет Алиенора была особо снисходительна к Иоанну, которому она не раз покровительствовала, несмотря на его неоднократные измены, а также угрожающее и непостоянное поведение.

После отъезда Ричарда сторонники Иоанна стали распускать слухи о том, что король не вернется в Англию. Из предосторожности Ричард велел Иоанну поклясться, что тот не появится в королевстве до его возвращения, то на протяжении трех лет — было предусмотрено, что король уезжает на этот срок. По совету Алиеноры, как нам уже известно, этот запрет был вскоре смягчен, и Иоанн вновь смог поддержать своих сторонников. По возвращении в Англию он захватил некоторые замки — столкновения удалось избежать с трудом. Гильом Лоншан, не признавший новых полномочий Готье, был вынужден уступить: он согласился, чтобы эти замки отошли Иоанну, если Ричард не вернется[435]. В то же время Гильом тайно договаривался с королем Шотландии, чтобы признать новым королем не Иоанна, а совсем еще юного Артура, в том случае, если Ричард погибнет — что, заметим, вполне соответствовало распоряжениям самого Ричарда, отданным им на Сицилии[436]. Правда, позднее он от них откажется. Мы не знаем, какой была реакция Алиеноры, не доверявшей Иоанну, но все же, как показало будущее, предпочитавшей его Артуру. Поэтому не стоит считать абсурдной мысль о том, что поддержка, оказанная епископом Илийским внуку королевы, которого она ненавидела, могла ускорить его падение.

В равной степени этому способствовало и отношение канцлера к Жоффруа. Став архиепископом Йоркским, последний счел возможным, несмотря на свою клятву не вступать на английскую землю, отправиться в свое епископство, чтобы получить с него доходы. Тем более что, по сообщению некоторых хронистов, сам Иоанн уже находился в Англии и звал брата к себе. В середине сентября Жоффруа высадился в Дувре, где его тут же задержали по приказу канцлера. Ему удалось бежать и укрыться в церкви; но храм оцепили, прелата схватили у алтаря и заключили в дуврскую тюрьму. Тогда в дело вмешался Иоанн, пригрозивший, что явится на помощь пленнику во главе войска; он приказал канцлеру освободить своего брата, что и было сделано[437]. Жоффруа тотчас же пожаловался ему и епископам королевства на Гильома. Иоанн вызвал епископа Илийского в Рединг, но осторожный Гильом на призыв не откликнулся и укрылся в лондонской башне. 8 октября два брата, явившись вместе с епископами и баронами в церковь Св. Павла, окруженную народной толпой, обвинили Лоншана во множестве злодеяний и сместили его, несмотря на сопротивление с его стороны. Два дня спустя, в соборе, Лоншан был торжественно низложен, а собрание принесло клятву верности не только Ричарду, но и Иоанну, на тот случай, если король умрет, не оставив наследника. Ричард Девизский подчеркивает революционный характер этого собрания, — фактически это был государственный переворот, игравший на руку Иоанну и учредивший впоследствии коммуну Лондона:

«Затем все собрание немедленно назначило графа Иоанна, брата короля, верховным правителем всего королевства и приказало, чтобы все замки были отданы под охрану тех, кого он выберет <…>. В тот же день была разрешена и учреждена коммуна граждан Лондона, и вся знать королевства и даже епископы этой провинции были вынуждены присягнуть. Тогда Лондон впервые осознал, что в королевстве нет короля, ибо подобный сговор не приняли бы ни король Ричард, ни его отец Генрих, ни его предшественники, пусть даже оно принесло бы им миллион марок серебром»[438].