Жан Флори - Алиенора Аквитанская. Непокорная королева

• Название: Алиенора Аквитанская. Непокорная королева
• Автор: Жан Флори
• Издательство: Евразия
• Жанр: История
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-91852-018-5

Алиенора Аквитанская (1124–1204) — одна из самых известных женщин западноевропейского средневековья. История её жизни напоминает бурлескный роман, где на фоне политических интриг и зарождавшейся куртуазной культуры переплелись мотивы любви, ненависти, выгоды и жажды приключений. Внучка и наследница первого трубадура и могущественнейшего правителя Южной Франции, герцога Аквитанского Гильома IX, Алиенора унаследовала непокорный нрав своего великого предка. В эпоху, когда власть принадлежала мужчинам, она шла наперекор устоявшимся традициям и никогда не соглашалась быть не более чем супругой, пусть даже и королей: Алиенора стремилась сама выбирать себе мужа, управлять своими землями, активно участвовала в политических событиях; не случайно одной из самых ярких вершин её жизни стало участие во Втором крестовом походе. Побывав супругой французского короля Людовика VII, она вышла замуж за будущего английского государя Генриха II Плантагенета и вместе с ним основала сильнейшую державу западноевропейского средневековья — «империю Плантагенетов», состоявшую из Англии и доброй половины Франции. Сыновьями Алиеноры были прославленный король-рыцарь — Ричард Львиное Сердце и пресловутый Иоанн Безземельный. Дожив до восьмидесяти лет, Алиенора Аквитанская прошла через горнила многих искушений и испытаний, познала горечь поражений и плена, но всегда шла наперекор судьбе.

---

Ни одно из посланий короля, как мы видим, не содержит ни малейшего намека на происшествие в Антиохии. Однако нам достоверно известно, что Людовик VII все же проинформировал о нем Сугерия. Письмо короля не сохранилось — без сомнения, монах уничтожил послание, сочтя его слишком компрометирующим. Но в нашем распоряжении имеется ответ самого Сугерия. Говоря о событиях, подробную информацию о которых получатель, как и отправитель, получит в устном виде, от гонца, Сугерий опять же стремится выразить свою мысль намеками. Его письмо было отправлено до 3 апреля 1149 г. В нем монах вновь призывает короля как можно скорее вернуться в свое королевство, что уже сделали многие из его баронов. Он успокаивает Людовика насчет положения в стране, в которой царит мир, и извещает его о посланной ему денежной сумме. Затем он переходит к личным вопросам, затронутым в предыдущем письме короля: аббат советует королю скрывать, насколько это возможно, свои недобрые чувства к королеве и не делать на этот счет слишком поспешных решений:

«По поводу королевы, Вашей супруги, мы осмелимся посоветовать Вам, ежели сие, однако, будет Вам угодно, утаить горечь своего сердца, если таковая имеется, вплоть до того, пока Вы, будь на то воля Божья, не вернетесь в королевство и не примете решений насчет этого дела и других»[634].

Этот завуалированный и крайне осторожный намек дает понять о серьезном разладе, наступившем в отношениях Людовика и Алиеноры. Во всяком случае, довольно серьезном для короля, преисполнившегося злобы к своей супруге либо пытавшегося немедленно принять на этот счет решение, с которым Сугерий, однако, просит повременить вплоть до возвращения во Францию, где король сможет обратиться за помощью к советникам.

Что же произошло в Антиохии? Что могло вызвать столь сильное недовольство короля своей супругой? Что именно могли обсуждать эти два человека, проявляя такую осторожность в переписке?

С подобными вопросами стоит обратиться к хорошо осведомленному рассказчику, нежели к тем хронистам, которые в большинстве своем описывали события, произошедшие задолго до появления на свет их хроник, и не были, как Эд Дейский, очевидцами инцидента. Под таким рассказчиком мы имеем в виду Иоанна Солсберийского. Этот эрудированный священнослужитель, родившийся перед 1120 г., сначала обучался во Франции, после чего, в 1147 г., войдя в контакт с английским двором, стал секретарем архиепископа Кентерберийского. В период с 1148 по 1152 гг. он находился в окружении понтифика; в это же время король Людовик VII и его жена, воссоединившись при дворе короля Сицилии после их беспокойного морского путешествия, посетили папу Евгения III, прежде чем вернуться во Францию. Узнав о ссоре, произошедшей между супругами в Антиохии, папа попытался помирить их. Иоанн Солсберийский, приближенный к римской курии, очевидно, был одним из тех, кто лучше всех разбирался в этом деле[635]. В своей «Церковной истории», созданной во время описываемых нами событий (между 1148 и 1161 гг.), он подробно рассказывает об истоках разлада в Антиохии:

«В год 1149 от рождества Христова[636] наихристианнейший король Франции прибыл в Антиохию, после истребления его войск на Востоке. Короля с честью принял князь Раймунд, брат покойного Гильома, графа Пуатье. Раймунд приходился дядей королеве и в силу множества причин был обязан королю доверием, любовью и уважением. Но, пока королевская чета оставалась у него, дабы утешиться, приободриться и пробудить к жизни уцелевших в великом бедствии, приключившемся с королевской армией, непринужденность правителя в обращении к королеве и их постоянные, непрерывные беседы пробудили подозрения короля[637]. Эти подозрения усиливались, тем более что королева захотела остаться там [в Антиохии], тогда как король готовился отправиться дальше; Раймунд же всеми силами старался удержать их, надеясь добиться на этот счет согласия короля. И вот когда король уже был готов увезти королеву силой, она упомянула об их кровном родстве. Она сказала, что им более нельзя оставаться вместе, как подобает супругам, ибо они приходятся друг другу родней в четвертом или пятом колене. Об этом еще говорили до их отъезда из Франции, согласно подсчетам [касающимся степени их родства] покойного Варфоломея, епископа Ланского. Но точен иль нет его подсчет, наверняка не знали. Король был крайне смущен случившимся: он любил королеву почти неистовой любовью, однако он согласился бы расторгнуть брак с ней, если ему позволили бы советники и французская знать из его окружения. Среди секретарей короля был рыцарь-евнух, Тьерри Галеран, коего королева всегда ненавидела, имея обыкновение насмехаться над ним; это был верный слуга и приближенный короля, каким до него был его отец. Ему удалось, с большой дерзостью и отвагой, убедить короля не давать согласия Алиеноре остаться в Антиохии, „ведь под покровом родства скрыта любая вина”[638]; и потому также, что для Франции было бы вечным позором, если бы, помимо прочих перенесенных невзгод, о короле говорили, что его покинула супруга или что ее у него отобрали. И он [Тьерри] поступил подобным образом либо потому, что он ненавидел королеву, либо потому, что считал так на самом деле, возможно, под влиянием людских сплетен. А посему королева была вынуждена покинуть [Антиохию] и отправиться с королем в Иерусалим. Эта обида меж супругами росла и оставалась в их сердцах, даже если они делали все, что могло ее заглушить»[639].

Точный и подробный рассказ Иоанна Солсберийского позволяет с большой долей уверенности сделать несколько выводов:

1. Истоками раздора стали уединенные беседы Алиеноры и ее дяди Раймунда. Естественные для дяди и его племянницы, они тем не менее вызвали подозрения короля, поскольку были доверительными, слишком частыми и крайне продолжительными — до такой степени, что казались непрерывными, как утверждает автор. Многие возвели чрезмерную непринужденность и доверительность дяди и племянницы в ранг измены, что подчеркивает Иоанн Солсберийский, замечая, что Раймунд был обязан королю верностью, любовью и уважением. Согласно автору, в своих отношениях с Алиенорой последний, очевидно, пренебрег этим долгом.

2. Доверительный характер отношений Раймунда и Алиеноры вызвал реакцию короля, как и любого ревнивого мужа: он попытался избавить свою жену от влияния этого князя. Но Раймунд попытался удержать ее — и, если возможно, с согласия короля. Эта неожиданная попытка не увенчалась успехом; когда же король захотел увезти жену силой, по праву мужа, в то время бывшему в силе, королева отказалась следовать за супругом. Итак, целью Алиеноры было остаться в Антиохии, с согласия на то короля или без него.

3. Узнав об отказе, Алиенора оспорила право мужа, которым Людовик, по его мнению, обладал. В отличие от него, королева считала, что это право основывалось на брачном союзе, не имевшем силы: их союз — это брак между родственниками и, следовательно, он должен быть аннулирован. Иными словами, Алиенора попросила своего мужа положить конец их незаконному браку и вернуть ей свободу. Никто не знает, как поступила бы королева с этой свободой, если бы король даровал ее ей, как он намеревался сделать сначала. Без сомнения, монарх был встревожен этим инцидентом, но еще больше его беспокоило то, каким образом его супруга намеревалась использовать аргумент кровного родства, о существовании которого, как кажется, ему не было известно. Если же он и знал о нем (что допустимо), то, возможно, король был ошеломлен и возмущен тем, что его супруга использовала этот довод против него.

4. Тем не менее король решил не предоставлять свободы Алиеноре — как по политическим причинам, так и по зову сердца. Иоанн Солсберийский указывает обе причины: король любил свою жену «почти неистовой» любовью, что побуждало его, вероятно, оставить ее в своей власти, несмотря на ее просьбу; к тому же его бароны посоветовали ему не уступать этой просьбе по политическим соображениям. Главную роль в этом сыграл рыцарь Тьерри Галеран, от которого, как утверждают некоторые историки (без особых на то оснований), Иоанн Солсберийский мог узнать об этой истории[640]. Именно его совет получил одобрение короля.

Главный аргумент Тьерри на самом деле обладал «двойным дном», заключая в себе как духовный, так и политический аспект дела. В духовном плане оставить Алиенору в Антиохии означало бы потворствовать греху. Действительно, кровное родство Раймунда и королевы позволило бы им продолжать жить во грехе без особого риска. Этот грех, «вина», о которой автор говорит словами Овидия, очевидно, связан с кровосмесительными отношениями. Цитату, приведенную рыцарем, не так давно пытались истолковать в ином ключе, считая, что Алиенора затронула вопрос о предосудительных в силу кровного родства отношениях, в которых она так долго пребывала с Людовиком, чтобы преуменьшить значимость своих собственных отношений с дядей. Согласно другой интерпретации, вина, о которой говорил Галеран, состояла именно в том, что Алиенора открыто заявила о кровосмесительных отношениях со своим родственником, Людовиком[641]. Я не сторонник этих вдвойне проблематичных интерпретаций — они кажутся мне рискованными. Цитата из Овидия, приведенная Тьерри и Иоанном Солсберийским, на мой взгляд, ясно указывает на отношения дяди и племянницы, сочтенные предосудительными, — именно этой связи не должен был потворствовать король, оставляя свою супругу в Антиохии, поскольку в таком случае подобное общение могло бы длиться и длиться под «защитным покровом» кровного родства.