Жан Флори - Алиенора Аквитанская. Непокорная королева

• Название: Алиенора Аквитанская. Непокорная королева
• Автор: Жан Флори
• Издательство: Евразия
• Жанр: История
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-91852-018-5

Алиенора Аквитанская (1124–1204) — одна из самых известных женщин западноевропейского средневековья. История её жизни напоминает бурлескный роман, где на фоне политических интриг и зарождавшейся куртуазной культуры переплелись мотивы любви, ненависти, выгоды и жажды приключений. Внучка и наследница первого трубадура и могущественнейшего правителя Южной Франции, герцога Аквитанского Гильома IX, Алиенора унаследовала непокорный нрав своего великого предка. В эпоху, когда власть принадлежала мужчинам, она шла наперекор устоявшимся традициям и никогда не соглашалась быть не более чем супругой, пусть даже и королей: Алиенора стремилась сама выбирать себе мужа, управлять своими землями, активно участвовала в политических событиях; не случайно одной из самых ярких вершин её жизни стало участие во Втором крестовом походе. Побывав супругой французского короля Людовика VII, она вышла замуж за будущего английского государя Генриха II Плантагенета и вместе с ним основала сильнейшую державу западноевропейского средневековья — «империю Плантагенетов», состоявшую из Англии и доброй половины Франции. Сыновьями Алиеноры были прославленный король-рыцарь — Ричард Львиное Сердце и пресловутый Иоанн Безземельный. Дожив до восьмидесяти лет, Алиенора Аквитанская прошла через горнила многих искушений и испытаний, познала горечь поражений и плена, но всегда шла наперекор судьбе.

---

Значимость политического аргумента рыцаря еще более очевидна. При поддержке французских баронов Галеран отговорил короля дать согласие супруге, поскольку после множества осложнений и предательств, с которыми пришлось столкнуться экспедиции Людовика (из-за вероломства греков турки буквально выкосили его войско), оставить Алиенору в Антиохии значило бы нанести роковой удар по престижу короля и всего королевства. Повсюду бы начали говорить о том, что у короля отняли не только его людей, но и его супругу, что король Франции не только жалкий военачальник, но и слабовольный муж, закрывающий глаза на измену жены, — недостатки, для короля непростительные. Лучше всего в этом случае будет увезти супругу силой, а уж потом, гораздо позже, принять соответствующее решение о разрыве отношений.

Заметим в скобках, что Иоанн Солсберийский упоминает о трех причинах, которые могли подтолкнуть Галерана предложить королю решение, которое, в сущности, равносильно совету Сугерия, изложенному в его письме. Первая причина — психологическая, частного порядка: Алиенора ненавидела Галерана и часто насмехалась над рыцарем-евнухом; таким образом, рыцарь нашел способ отомстить за унижение. Этот иронический штрих в описании Алиеноры способствовал тому, чтобы еще больше усилить сексуальный подтекст эпизода в Антиохии. Вторая причина — исключительно политическая: мы только что ее описали. Третья — упоминание о давлении «общественного мнения»[642], которое подтолкнуло рыцаря поступить подобным образом, помимо его неприязни к королеве и желания уберечь честь короля. О каком «общественном мнении» может идти речь? Скорее всего, о слухах, которые начали распространяться в окружении короля и за его пределами, — о слухах относительно поведения королевы, признанного слишком вольным и даже распущенным.

5. В версии, представленной Иоанном Солсберийским, главная роль принадлежит Алиеноре. Именно она являлась инициатором многих бесед со своим дядей, именно она приняла решение остаться в Антиохии и в качестве последнего средства потребовала аннулировать брак с Людовиком в силу кровного родства. Раймунд в этом деле играл роль второго плана, которая до сих пор остается неясной: по словам Иоанна Солсберийского, он стремился удержать Алиенору в Антиохии, надеясь добиться от короля позволения на этот шаг. Эта «надежда» может быть воспринята как выражение крайнего простодушия или особого цинизма. Она наивна, если отношения между дядей и племянницей не преступали границ взаимного чувства семейной привязанности. В таком случае Раймунд лишь защищал дело своей племянницы, пытаясь отстоять ее независимость, и искал способа добиться от короля того, чтобы тот оставил Алиенору под его родовым и семейным покровительством, в том случае, если отныне она утрачивает «мужнино покровительство» Людовика. И, напротив, она цинична, если дело обстояло иначе.

В конечном счете, по поводу взаимоотношений Раймунда и Алиеноры обстоятельный рассказ Иоанна Солсберийского предлагает достаточно простую альтернативу:

— либо в отношениях дяди и племянницы возникла идиллия, которая пробудила небезосновательные подозрения Людовика, равно как вызвала у Алиеноры — при поддержке Раймунда — желание остаться у своего дяди — причем вопреки воле короля, что послужило причиной требования королевы расторгнуть брак;

— либо подозрения короля не имели оснований, но королева, предприняв отважную попытку взять инициативу на себя (вместо того, чтобы притвориться глубоко раскаявшейся супругой, чье поведение уже давало повод к кривотолкам), не менее смело потребовала расторжения брака и пожелала остаться в Антиохии вместе с дядей, пособником такого демарша.

Как в первом, так и во втором случае ключевым элементом эпизода становится, конечно, желание Алиеноры расстаться с королем и остаться под покровительством (по крайней мере, временным) своего дяди Раймунда, князя Антиохии. Последующая попытка папы помирить королевскую чету, обязав их разделить супружеское ложе, как мы уже видели, лишь отстрочила неизбежную развязку.

Итак, в глазах церковных хронистов королева Алиенора прежде всего виновна в том, что отвергла своего мужа. Некоторые из них увидели в этом неприятии доказательство свершившегося прелюбодеяния — внешние проявления инцидента в Антиохии лишь подкрепляли такую версию. К тому же такая трактовка событий лучше соответствовала концепции, которой придерживались в то время хронисты: по их мнению, именно такими способами супруга могла претворять в жизнь робкие попытки проявления независимости, сообразно своей женской природе, которая, по общему признанию, была зависимой от ее либидо. Крестовый поход как нельзя лучше подходил к осуществлению такого сценария. Вот почему хронисты и историки, посвятившие свои труды Второму крестовому походу, впоследствии не упускали случая подчеркнуть этот аспект и объяснить неудачи военного предприятия моральным падением крестоносцев и их военачальников, виновных в том, что они взяли в поход своих жен, совокуплялись с ними или же развратничали с распутными женщинами.

Согласно Генриху Хантингтонскому, создавшему свою «Историю» до 1154 г., «крестовый поход окончился ничем, ибо Бог отвернулся от крестоносцев по причине их невоздержанности, кою они открыто проявляли в разврате и прелюбодеяниях». Он не упоминает, однако, об Алиеноре и не делает ни единого намека на инцидент в Антиохии[643]. Гуго де Пуатье, составивший свой труд до 1172 г., говорит лишь о том, что Людовик потерял свое войско вследствие суда Божьего и впоследствии расстался с Алиенорой, следуя дурному совету[644]. Автор также не упоминает о «грехе» Алиеноры; то же молчание хранит о нем и Ричард Пуатевинец, трудившийся над своей хроникой с 1159 по 1171 гг.: он не приписывает королю Франции никаких ошибок, упрекая его лишь в том, что тот «отверг» свою супругу[645]. Роберт де Ториньи, работавший над своим произведением с 1135 по 1186 гг., ограничивается незначительным намеком на крестовый поход, который, по его словам, не принес благих результатов из-за моральных грехов крестоносцев, а также из-за расхищения церковного имущества, произошедшего по этому случаю[646]. Его текст почти дословно повторен автором «Ваверлейских анналов»[647]. Рожер Ховденский, умерший в 1201 г., рассказывает об этом почти в той же манере, но чуть дальше добавляет, что король Людовик развелся с Алиенорой, поскольку «она недостойна быть его женой», что звучит как суровый и крайне недоброжелательный приговор, возвращающий королю инициативу расторжения брака[648].

В целом, речь идет о классическом объяснении, уже использованном для того, чтобы объяснить бедствия, приключившиеся в ходе вспомогательного крестового похода 1101 г., во время которого военачальники, по слухам, вели себя скорее как миряне, чем как кающиеся грешники. Долгое время провал экспедиции вменяли в вину женщинам, находившимся в стане христиан и ставшим причиной похоти и «блуда»[649]. Поэтому нет ничего удивительного в том, что те же аргументы приводили для объяснения причин неудачи похода Людовика VII — тем более что на этот раз «дурной пример» был подан самим королем, взявшим в поход свою жену. Сдвиг ключевого обвинения в аморальности, заключавшего в себе сильный сексуальный подтекст, к обвинению основных участников этого похода был практически неизбежен — с тех пор, как к делу мог быть приобщен инцидент, подобный тому, что случилось в Антиохии. И, без сомнения, вину за провал экспедиции проще было вменить на женщине, подобной Алиеноре (уже, кстати, принимавшей участие в сомнительных «любовных делах» своей сестры Петрониллы), нежели благочестивому королю Людовику VII.

Гильом Тирский, не отступая от этой традиции, связывает неудачи крестового похода с поведением Алиеноры, но дает скорее политическое, нежели моральное истолкование событий, ставших причиной поражения. Это объясняет, почему его версия была принята в качестве основной историками нашего времени. Гильом не был очевидцем интересующего нас события — в ту пору он был еще слишком юным, однако он мог быть хорошо осведомлен о нем, причем до него могли доходить не только злые сплетни. Родившись в заморском латинском государстве приблизительно в 1130 г., в период с 1146 по 1165 гг. он обучался на Западе (преимущественно во Франции). Вернувшись в Святую землю, в 1167 г. он стал архидьяконом Тирским, затем, в 1174 г., наставником будущего короля Балдуина, канцлером королевства Иерусалимского и, наконец, годом позднее, архиепископом Тирским. С 1169 г. он выполнил множество дипломатических миссий на Западе, чтобы добиться от него помощи в защите латинских государств Востока. Гильома считали (и считают поныне) лучшим историком крестовых походов. Правда, такая благосклонная оценка, вероятно, несколько завышена, если судить по описанию Первого крестового похода, для которого автор использует источники, вышедшие из-под пера очевидцев, — они также имеются в нашем распоряжении, что позволяет вносить необходимые поправки. Но она оправдана, если говорить о Втором крестовом походе, более близком к Гильому по времени, в котором он, конечно, не принимал участия, но о котором он тщательно собирал сведения в письменных источниках и расспрашивал множество свидетелей, способных внести в его рассказ необходимые уточнения[650]. Все признают, что Гильом Тирский обладал способностью критически оценивать события, хотя, разумеется, на его рассказ, как и на его предпочтения, оказало влияние воспитание, образование, идеология и цель, которую он преследовал, составляя свою «Историю заморских земель» в период с 1170 по 1184 гг. Эта цель прежде всего заключалась в том, чтобы обратить внимание на бедствия христианского Востока и побудить христиан Запада прийти к нему на помощь.