Виктория Угрюмова - Кахатанна. Тетралогия (СИ)

• Название: Кахатанна. Тетралогия (СИ)
• Автор: Виктория Угрюмова
• Жанр: Прочая старинная литература
• Год: 2015

Героиню романа, современную, молодую женщину, преследует один и тот же ночной кошмар. В конце концов сон становится явью и волею магических сил героиня попадает в неведомый мир, населенный мифическими и легендарными существами.

---

После двух часов яростной стычки шесть тысяч человек остались лежать в пропитанной кровью и изрытой копытами степи. Альбин‑хан пал от руки Маннагарта, успев обрадоваться, что умирает. Оставшаяся тысяча отступила, сохранив боевой порядок, но шансов на победу у нее не было ни малейших, и потому тагары не сочли зазорным повернуть коней на север. Трикстеры их преследовать не стали — у них была иная цель.

Они посчитали естественным и то, что недалеко от предгорий Онодонги их встретил всадник на седом коне. Всадник этот был облачен в черные как ночь доспехи, вооружен секирой и увенчан известным всему Арнемвенду шлемом из черепа дракона.

В Аллаэлле той ночью пал от руки неизвестного убийцы король Сун Третий Хеймгольт, чье короткое правление считается и по сей день одним из самых благотворных для этой великой страны.

В момент своего убийства король еще работал над каким‑то из своих проектов, и его кабинет охраняли двадцать солдат личной гвардии. Все они были проверены неоднократно и рекомендованы его величеству генералом Матунгуланом, потому правдивость их показаний не вызывает сомнения. Они в один голос утверждали, что к королю никто не входил, кроме ее величества королевы, которая намеревалась пожелать супругу доброй ночи. Именно несчастная женщина и обнаружила остывающее тело Суна Хеймгольта.

Король плавал в луже собственной крови, широким потоком струившейся из перерезанного горла. Удар был нанесен чисто и умело. Но ни одного следа — ни капли крови, ни клочка материи, ни пылинки не оставил после себя загадочный убийца. Даже бумаги короля остались нетронутыми.

Власть в Аллаэлле перешла к младшему сыну короля Фалера, Оттону Хеймгольту, последнему из этого рода. Однако Оттон не обладал ни способностями, ни талантами и умом своего предшественника. Страна, еще не пришедшая в себя после правления Фалера и графини Бендигейды Бран‑Тайгир, разоренная междоусобицами и напуганная неоднократными проявлениями Злых сил, нуждалась в более опытном и мудром правителе. Правда, гражданской войны в Аллаэлле не было, зато грянул голод и эпидемии неизвестных болезней. В стране царила смута, с молниеносной быстротой распространились слухи о том, что король Сун чем‑то прогневал грядущего повелителя мира, а прежние боги не хотят защищать своих подданных.

Как ни странно, но уход трикстеров и исчезновение такой страшной угрозы, которая вечно нависала над северными областями, привело к ухудшению, а не к улучшению положения. Ингевоны вдруг решили отделиться и образовать собственное княжество, вспомнив о своем славном прошлом многовековой давности. Аллоброги столкнулись с воинами Мерроэ. Это случилось без ведома обоих государей, так как ни король Оттон, ни потрясенный Колумелла, которого Тиермес лично доставил в Кайембу прямо с поля неудавшегося сражения, не желали войны. И все же она разгорелась, а поводом к ней стал какой‑то старый, выживший из ума баран, который по причине явного склероза забрел в окрестности Арана. Несколько аллоброгов пересекли границу, чтобы отыскать его, но нашли только разъяренных солдат, повесивших нарушителей на ближайшем дереве. Дальше события развивались с неотвратимостью лавины, ползущей вниз по склону горы, подминая под себя всех и вся.

В Табале разразилось землетрясение. Такого не помнили ни старики, ни ученые, ни маги. Колебания почвы продолжались в течение суток и разрушили почти все населенные пункты. Большинство людей остались без крова — что уж говорить о замках и крепостях? Земля разверзалась под ногами ошалевших от смертельного ужаса людей, и в зияющие раны в ее плоти проваливались сотни человек. Реки вышли из берегов и потекли по равнинам, началось сильнейшее наводнение. Последние несколько толчков разбудили и море Фамагата, и пять или шесть гигантских волн обрушились на прибрежные районы, смыв все, что еще там оставалось.

За одни сутки богатый и процветающий Табал перестал существовать, превратившись в груду развалин. Выжила всего лишь десятая часть его жителей, и потому это государство просто списали со счетов в предстоящем противостоянии. Оно было обескровлено.

Той же ночью в Эш‑Шелиф из далекого Игуэя прибыл рыцарь. Он явился во дворец Да Зоджи ближе к утру и сказал, что хочет видеть Великого понтифика Дженнина Эльвагана. Изумленные слуги доложили о незнакомце, повинуясь необъяснимому чувству, которое охватывало их в присутствии прибывшего. Вопреки их опасениям Эльваган никого не стал наказывать за несвоевременное вторжение, а, напротив, с радостью встретил ночного гостя. Нужно ли говорить, что именно этот рыцарь, но отнюдь не человек стал носителем второго из двух принадлежащих понтифику Хадрамаута талисманов Джаганнатхи?

* * *

Прав был кто‑то из древних, мудрых и великих, когда говорил, что нет ничего страшнее, чем две разъяренные женщины.

Каэ ворвалась в кабинет Зу‑Л‑Карнайна прямо через раскрытое окно, едва успев принять свой нормальный облик. Она даже не задумывалась над тем, с какой легкостью стала превращаться из человека в дракона и из дракона в человека. Ей было не до того.

Вцепившись одной рукой в занавеску, она буквально влетела в помещение, чуть было не сшибла с ног стоявшего у стола Агатияра и остановилась возле царственной красавицы. Жемина оказалась выше ее чуть ли не на целую голову и презрительно глянула сверху вниз на израненную, уставшую, смертельно бледную и разлохмаченную девчонку, Каэтана выглядела и моложе, и озорнее и, уж верно, не была такой красивой.

— Ты примчалась, крохотная богиня? — спросила Жемина зло. — Ты испугалась, что я отниму у тебя твоего любовника? А если ты уже опоздала?

Каэ молчала. И молчание ее было угрожающим. Левой рукой она извлекла из‑за спины Такахай и крепко сжала его рукоять.

— О! Впервые вижу, чтобы женщина защищала своего мужчину с оружием в руках… Тебе не стыдно? Впрочем, что я говорю, — внезапно сменила тон воскресшая ведьма. — Легко мне рассуждать при моей внешности, легко судить тебя, бедняжка. А как быть тебе — дурнушке? Представляю, какова ты на самом деле, если всей твоей божественной сущности хватило лишь на то, чтобы изобразить вот это. — И Жемина сморщила нос. — Скажи, страшно быть такой серой и невзрачной?

Кахатанна стояла покачиваясь от слабости. Размышляла она судорожно: сил, чтобы уничтожить ведьму, защищенную талисманом, сейчас у нее не хватит. Только подвергнет ненужному риску и Зу, и Агатияра. Кто знает, как сумеет пережить этот бой старик? А еще она почти поверила Жемине, во всяком случае засомневалась, а ведь там, где возникают сомнения, находится место любому злу. Страх губит разум, сомнения — душу, а зависть — сердце. Кто поверит, что всеми обожаемая, юная и прекрасная Богиня Истины, легендарная владычица Сонандана, в самой глубине души немного завидует статной и ослепительной принцессе. Если бы она обратилась к кому‑нибудь со своим вопросом, то ей бы сказали, что Жемина холодна и безжизненна, что ее красота искусственна и ненатуральна и что есть огромная разница между двумя словами: «красивая» и «прекрасная». Что быть прекрасной важнее, чем самой красивой в мире. Каэ и сама это знала, просто не время было обсуждать такие вещи. Она всего лишь чувствовала себя слабой и беспомощной рядом с хранительницей талисмана, но ведь тому были очевидные причины. И Интагейя Сангасойя ничего не ответила своей сопернице.

— Я вижу, ты боишься меня, — моментально заметила ведьма. — Тогда отойди в сторону, мне нужно поговорить с императором.

— Пошла вон, — спокойно бросила ей Каэ и угрожающе приподняла меч на уровень ее прекрасной груди.

— Если ты меня убьешь, Зу тебе этого не простит.

— Переживу как‑нибудь, пошла вон! — рявкнула Каэ так, что аита тоже побледнел.

Принцесса попятилась, а Кахатанна сделала резкий выпад и ударила ее концом Такахая прямо в талисман. Но полученная накануне рана все же подвела: движение оказалось неточным, и Жемина, хоть и задетая клинком, все же успела раствориться прямо в воздухе, на глазах у всех.

Повязки богини тут же окрасились алым, и она тяжело опустилась в первое попавшееся кресло.

— Любимая моя! — бросился к ней Зу, и она подняла на него недоверчивые, тоскливые глаза. — И ты могла ее слушать? — возмутился император. — Какой же ты еще ребенок!

В этот миг он чувствовал себя сильнее, старше и мудрее. А может, это так и было на самом деле.

— Тебе нельзя здесь больше оставаться, — проборомотала она, когда Зу‑Л‑Карнайн наконец оторвался от ее губ.

— И пора перестать целоваться, — вставил повеселевший Агатияр. — Я болен, у Каэ голова кругом? Или наоборот: Каэ больна, у меня голова кругом, но это не важно? Важно, что тебе, мальчик, на самом деле нужно принимать какие‑то меры,

— Какие‑какие? Выступаем с войском в поход.

— А?..

— Придумаем! — оборвал старого советника счастливый и сияющий аита.