Илья Дубинский-Мухадзе - Нариманов

• Название: Нариманов
• Автор: Илья Дубинский-Мухадзе
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1977

Книга писателя И. М. Дубинского-Мухадзе — рассказ о жизни и деятельности Наримана Нариманова, азербайджанского просветителя, писателя, государственного деятеля, первого председателя Совнаркома Азербайджана, председателя ЦИК СССР.

---

Но до благословенных лет ох как далеко! Молодому, изобретательному Ордубади еще придется доставлять в Табриз туманный транспорты с оружием, быть воином, переводчиком, третейским судьей. Ордубади переживет и тяжесть собственного прозрения, мучительного и разом отрезвляющего, когда без остатка, как дымка в солнечное утро, рассеивается то, что с детства считается незыблемой основой жизни.

В родительском доме от отца, преподавателя медресе — духовного мусульманского училища в городе Ордубаде — (отсюда нечасто встречающаяся фамилия Ордубади) — Мамед чаще всего слышит слова: «Наша нация». Готовность жертвовать во имя «нашей нации» битьем и штрафами вдалбливают хозяева шелкомотальной фабрики, куда нанимается четырнадцатилетний мальчишка после внезапной смерти отца. В годы более зрелые Мамед Сеид вращается в среде относительно образованных мусульман, обосновавшихся в приграничной с Персией, с Южным Азербайджаном Джульфе. Опять же на все лады склоняется: «Интересы нации», «Ради нашей нации».

Ордубади хорошо помнит, хотя прошло уже три года… После того как на учительском съезде в Баку Нариман Нариманов возвышает голос в защиту насущных нужд «нашей нации», его оскорбляет, ему грозит сам «отец нации» Гаджи Тагиев. Дипломированные «руководящие» интеллигенты посылают в адрес «неблагодарного» Нариманова упреки. Некоторые, потупив глаза, добавляют; «Нариман-бек, возможно, прав, но не следует противоречить почтенному Гаджи. Он поддержка нации…»

Член бакинской городской управы Гаджинский признался Ордубади: «Я послал в Одессу Нариман-беку приглашение занять вакантную должность санитарного врача. Он ответил согласием. Увы, я не подумал… Наш высокочтимый Гаджи Зейнал Абдин Тагиев выразил полное неудовольствие. Мне оставалось принести свои извинения… Нариман-бек молча поклонился, руки не подал».

Так постепенно Ордубади понял, что такое «интересы нации».

Теперь Нариманов в тюрьме. Полгода в Метехи… За Араксом в Персии многого не узнаешь, а слухи доходят огорчительные. Будто те, кто слывет «старшими нации», ее духовными наставниками, Али Мардан-бек Топчибашев, Ахмед-бек Агаев, штаб-офицер особых поручений при градоначальнике принц Мансур Каджар всеми средствами препятствуют сбору подписей под петицией в защиту доктора Нариманова… В бакинских азербайджанских изданиях ни слова в его поддержку…

Печальные слухи подтверждаются. В воскресенье, тридцатого августа девятьсот девятого года газета «Баку», жестоко конкурирующая на коммерческой почве с прессой Тагиева, печатает недвусмысленное сообщение:

«Группа бакинских интеллигентов-мусульман посылает в мусульманскую фракцию при Государственной думе петицию об освобождении или о рассмотрении дела хорошо знакомого бакинцам доктора Наримана-бека Нариманова, который уже 6 месяцев находится под арестом в Метехском замке без всякого суда.

Между тем семья господина Нариманова терпит страшную нужду, так как он был единственным кормильцем.

Нариманов начал свою деятельность среди бакинских азербайджанцев в 90-х годах в качестве народного учителя, но его деятельность не ограничивалась этим. Он никогда не оставался праздным и принимал самое деятельное участие в делах, имеющих пользу своим соотечественникам… Но вскоре некоторые, так называемые «интеллигенты» с высшим образованием преэнергично взялись за ограничение сферы его полезной деятельности, руководствуясь лишь чувством зависти… и эти господа устроили что-то вроде кампании против скромного труженика и всячески игнорировали его и его труды… Доносы, интриги завершили дело. Он был арестован в Тифлисе с некоторыми другими лицами, кои уже освобождены. А он продолжает томиться в тюремном замке.

Здоровье его крайне расшатано…»

На следующей неделе в четверг такая же редакционная заметка без подписи появляется в «Закавказье» — газете тифлисских либералов-грузин. К сообщению «Баку» добавлено немного — две фразы:

«На руках доктора Нариманова 8 душ сирот, которым он стремился пробить дорогу к свету. Предполагается, что в несчастной судьбе Нариманова значительное влияние имели происки его могущественных, врагов…»

Остальное доскажет в послереволюционные годы Султан Меджид Эфендиев:

«Тюркская буржуазная интеллигенция, находившаяся на золотой привязи у Тагиева, отвергала Нариманова за его нежелание пресмыкаться…

Когда собирались подписи под петицией к мусульманской фракции Думы насчет запроса о заключении больного Нариманова в Метехский замок, «интеллигенция» отказалась дать свои подписи: «Не стоит, он сумасшедший!..»

11

Хранители самодержавных устоев, немало страдая от тифлисского летнего пекла — в сносный день под сорок градусов жары и небо затянуто матовой пеленой, — продолжают попытки образумить раздражающе безразличного к собственному благополучию «татарского» доктора Нариманова. Он с готовностью участвует в многочасовых сидениях, вежливо повторяя, что в его жизни пока ничего достойного для описания столь официальными лицами, как ротмистр Лолиашвили, полковник Еремин, тем более генерал от инфантерии Шатилов. Посему большая часть припасенных, аккуратно пронумерованных листов протоколов допроса остается девственно чистой.

Девятнадцатого июля раздосадованный генерал от инфантерии сочиняет личное послание его высокопревосходительству Петру Аркадьевичу Столыпину. Обстоятельно описывает опасность, исходящую от «крайне вредного для общественного блага влияния врача Нариманова… поелику формальных, доказательств для предъявления оных суду ходом следствия добыть не удается… имею честь просить… о высылке Нариман-бека Нариманова в порядке 34 статьи Положения об охране, в одну из отдаленных местностей Сибири сроком на пять лет».

Его высокопревосходительство Петр Аркадьевич любимыми зелеными чернилами отписывает: «…на тот же срок в г. Астрахань под надзор полиции». В южный, стало быть, острог без решеток.

В прошлом у Астрахани репутация куда более завидная. В далеком тринадцатом столетии кочевые племена разносят молву о богатом укрепленном торжище Аштрахане, что в десяти примерно верстах, от нынешнего города, только на другой стороне реки. Два века спустя Астрахань — столица грозного татарского ханства. А с 1558 года — русская крепость на Заячьем или Долгом горбу над Волгой, над протоками.

Накануне Персидского похода 1722 года Астрахань — резиденция Петра Великого. Сюда он возвращается после взятия Дербента и Тарков, основания крепости Святого Креста. Суровый преобразователь велит «учинить» в устье Волги верфи, строить в Астрахани корабли, «подобающие державе Российской».

Во времена, к описываемым событиям достаточно близкие, город посещает Александр Второй. Усматривает, что Астрахань с ближними слободами — подходящее место для административной ссылки, для «водворения лиц, состоящих под надзором полиции». В государственных интересах не ограничиваться на сей предмет одной Сибирью. Число ссыльных-то неуклонно растет.

Вслед за августейшим решением на город обрушиваются еще всякие напасти. Неистовая эпидемия чумы, чудовищный пожар, перекинувшийся с лесных пристаней на сплошь деревянные дома обывателей, бунт, окрещенный летописцами холерным, ибо начался с разрушения и поджога холерных бараков.

Что бы там ни было, ссыльных везут. Доставляют всяким транспортом, круглый год. Чинов и званий лишенных. Порою и собственного имени. Революционные демократы, народники, эсдеки идут вереницей… Николаи Чернышевский… Виднейший русский экономист Василии Берви-Флеровский… Сотрудник журнала «Русское богатство» Петр Голубев… Слушательница Высших, женских курсов, перед тем бежавшая от родителей, во что бы ни стало желавших постричь ее в монашки; корреспондент «Искры»; агитатор «Военки» — военной организации при Петербургском комитете большевиков; главный специалист по боям на баррикадах в дни Декабрьского сооруженного восстания в Москве — маленькая хрупкая Ольга Варенцова.

Учительница вечерней воскресной школы за Невской заставой в Питере, чьи симпатии делятся почти поровну между экзотическим садоводством и гонками на лодках под парусами. В плаванье и гребле не уступит мужчинам. Многие другие достоинства перечислены в досье департамента полиции: «Исполняет все крайне конспиративные поручения. Явки ЦК, переписка с заграницей. Центральное лицо большевистского центра (партийная кличка «Дяденька», в наблюдении «Железная»)». Дочь известного русского врача Лидия Книпович. Давний близкий друг Владимира и Надежды Ульяновых.

Неустанными заботами властей предержащих астраханская ссылка постоянно обеспечена присутствием твердых в убеждениях, многоопытных подпольщиков. Тех, кто в отчаянных условиях головы не клонит, остается самим собой. Человеком, революционером.

Близится к концу срок ссылки Дяденьки, а уже доставлен под надлежащей охраной Иннокентий — Иосиф Дубровинский, находившийся в «сфере полицейского наблюдения» с пятого класса реального училища. В не очень далеком будущем член Центрального Комитета большевиков, один из редакторов «Пролетария».