Елена Минкина-Тайчер - Там, где течет молоко и мед (сборник)

• Название: Там, где течет молоко и мед (сборник)
• Автор: Елена Минкина-Тайчер
• Жанр: Русское современное
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-9691-1475-3

Что есть любовь? Преданность Родине, тоска по дому, обаяние ребенка, страсть женщины? Роман «Там, где течет молоко и мед» об обетованной Любви, музыкальная притча о четырех поколениях большой еврейской семьи, ветвистом дереве, срубленном под корень и возродившемся вновь. В книгу вошли также три повести – три истории в монологах, словно три пьесы, продиктованные жизнью. О страсти и усталости, надежде и вечном непонимании друг друга, смерти, предательстве, отчаянии. И всегда о любви. Как и в первой книге Елены Минкиной-Тайчер «Эффект Ребиндера», выпущенной издательством «Время» и получившей признание читателей и литераторов.

---

– Пойду-ка я к твоей маме, – строго говорит Сара, – еще не поздно обсудить да решить.

До вечера бедная Мирка не дышит, не думает, не живет. До вечера она драит курятник, стараясь поймать обрывки разговора из открытого окна. Ветер шелестит ветками сирени, сладко пахнет весной, и робкая упоительная надежда словно теплое молоко наполняет сердце и душу.

– Хорошо, – вздыхает заплаканная мамочка и обнимает Мирку, – головушка моя отчаянная, будь по-твоему! На неделе пойдем к старой Малке Шнеерзон, надо хоть новое платье тебе справить к экзаменам.

Ну что вам дальше рассказать. Хотелось бы поверить, что сбылась Миркина мечта, выучилась она на отлично в гимназии, получила золотую медаль и уехала в город Петербург на самые высшие женские курсы, но ничего такого не случилось. Может быть, вы помните, что каждый год принимали в гимназию только двух еврейских девочек. И этими девочками оказались Ривка Вайман и Нехама Лазарович, дочки самых богатых евреев города. Где уж тягаться с ними местечковому ребе! Мирку записали кандидатом на следующий класс.

А следующей весной, когда так же сладко пахла сирень и жизнь, казалось, расцветает с новой силой, тихо вскрикнула и умерла в родах мамочка Рахель, и, не пережив трех недель, задохнулась от горя и ушла за ней старая Сара. Ах, не зря она плакала и горевала, отдавая доченьку замуж! Когда вернулись с кладбища, ребе Абрам покачал побелевшей от горя головой, обнял Мирку и повесил ей на шею чудесное ожерелье.

– Твое, – только и сказал он тихо. Мирка молча застегнула воротник, повязала поверх платок. В углу подвывали Мотл и Герш, наконец переставшие драться, кашлял маленький Арончик, блеяли недоеные козы.

А дальше и рассказывать нечего. Мальчики подросли. Абрам стал совсем белым, и все молился и читал свои книги, а потом как-то незаметно женился на доброй некрасивой вдове. Была она бездетной, о мальчиках заботилась хорошо, и они таки поехали учиться в город, правда, не в гимназию, а в ремесленное училище, попроще и подешевле, но зато все трое, один за другим. А Мирка вышла замуж за хорошего порядочного человека, местечкового кантора и учителя Иосифа Блюма. И родила своих детей, да-да, пятерых прекрасных детей – старшего сына Давида, умницу и первого отличника, весь в деда Абрама, и дочку Рахель, тихоню и мамину помощницу, и еще двух вечных забияк, Шмулика и Меера, вылитые ее братцы Мотл и Герш, и, наконец, последнюю девочку, последнюю свою радость, красавицу Сорелэ, Сарочку. И вот уже готовит она приданое старшей доченьке Рахели, названной в память о покойной маме, девушку из достойной семьи надо и выдать достойно, а нет покоя в душе нашей Мирки, Миры Абрамовны Блюм. Задумалась она, склонившись над сундучком с семейным серебром, перебирает рюмки и ложки, а мысли ее далеко.

Постойте! Уж больно мы заторопились в своей истории. Так оно и в жизни – спешит, спешит человек, гонит вскачь кобылку-удачу, а нет бы – остановиться да глянуть по сторонам, может, что хорошее ждало рядом, ан так и промелькнуло незамеченным.

Вот вспомнили мы про сундучок с семейным серебром, обмолвились между прочим, а ведь это целая история, презанятная, надо сказать, история, и началась она с того дня, когда много лет назад другая Миркина бабушка Златка Раппопорт решила продать корову.

А что, спрашивается, Златке не продать корову, когда старший ее сыночек Абрам, огонек ее, золотая головушка, выучился на самого ребе, и жена его, голубушка Рахель, свято почитает свекровь, что ни день шлет ей штрудели да халы, будто на дворе у нас каждый день Шабес. А уж по субботам и говорить нечего, по субботам нет у ребе Абрама желанней гостьи, чем старая Златка, вдовая его матушка. Так и сказал ей сыночек:

– Хватит тебе, мамочка, надрываться, до зари вставать, руки ломать непосильной работой. Продай ты эту корову и отдыхай спокойно! Или не найдется у нас для родной матери теплого угла да сладкого куска?

И что вы думаете, долго ли размышляла Златка? Недели не прошло, как корова ее стояла на дворе у соседки Фрумы Шнеерзон! А Златка на ближайшую субботу явилась к сыну в гости в новой шали и сладко скрипящих ладных кожаных башмаках. Но не в башмаках дело, и стали бы мы отнимать ваше время ради старушечьей шали! Обеими руками держала нарядная Златка короб, обклеенный золотой бумагой с печатями. И что вы думаете, там лежало? Двенадцать серебряных рюмок! И не каких-нибудь там простых никчемных рюмок, а неописуемой красоты роскошных рюмок царского завода, с чеканкой да вензелями! И нечего зря считать да охать! Почему это, спрашивается, ее сыну ребе Раппопорту, уважаемому семейному человеку, красавцу и умнице не иметь собственного серебра?!

Ах, как гордилась Рахель, выставляя на стол ровный ряд блестящих рюмочек, как мечтала устроить настоящую богатую бар-мицву старшему сыну Мотлу. Что ж, не судьба ей была дожить до главного праздника своего мальчика, нет, не судьба.

После смерти жены потерял Абрам интерес ко всему земному, а уж к рюмкам и подавно, и вспомнил про них лишь спустя пять лет, когда пришла-прикатила нежданная пора – выдавать Мирку замуж. И верно, не вспомнил бы, коли не нужда. За годы вдовства сильно обеднела и прежде небогатая семья ребе, но то ж – его беда, ему и нести. А разве доченька единственная, отцова помощница, радость души его Мирка не заслужила красивой свадьбы?

И понес ребе Абрам свои рюмки Хаиму Заку.

Здесь уж нельзя не сказать пару слов и про Хаима Зака. Говорили, что еще почтенный отец его, Симха Зак, в юности нашел клад. Клад ли, другое богатство или просто разумно трудился человек, а завистники свое наплели, но деньги оказались в хороших руках. Не растратил, не прогулял их Симха, зря людям пыль в глаза не пускал, а собрался с умом, построил большой прочный дом, родил шестерых сыновей да всех вывел в люди. Вот и Хаим Зак, Симхин старший сын, человек был строгий, богатством зря не похвалялся, в синагоге не выделялся, хотя дом имел самый большой в местечке и свой выезд в придачу. Случалось, давал деньги в рост и брал вещи в заклад, но совесть не терял, процентов больших не назначал и слово свое держал крепко.

Вот к этому человеку и понес Абрам свое единственное богатство. Ничего не сказал Хаим, не улыбнулся даже, спросил только, по какому случаю заклад, но деньги назначил большие, ребе Раппопорт и не ждал столько. Хватило Мирке и на платье, и на стол для гостей. А одеяла-подушки еще покойная Рахель заготовила своей доченьке, видно, чувствовало материнское сердце скорую разлуку.

Можно не говорить, что все местечко гуляло на свадьбе у дочки ребе. Был зван и Хаим Зак. Пришел он не в начале, – уж пропели-проплакали первые песни и гости столпились вкруг хупы, – пришел и молча поставил к ногам ребе небольшой кованый сундучок. Тут как раз музыка заиграла, молитва началась, запричитали кумушки над невестой-сиротой, а им бы только поплакать да на хупу поглазеть! Так и получилось, что только к концу вечера открыли молодые сундучок, открыли и увидали… Да! все двенадцать рюмок покойной ныне Златки, с чеканкой да вензелями, а возле каждой рюмки – по две серебряные ложечки того же завода, столовая и чайная. Вот какой подарок принес дочке ребе Хаим Зак.

Задумалась, склонилась над сундучком Мирка, Мира Абрамовна Блюм. Тридцать лет пролетело как один день, неужто ей скоро сорок восемь? И нет на свете ни мудрого отца, ни обеих бабушек, и сама она почти бабушка, и любимые дети скоро разлетятся по свету, зови не зови…

Нет, вы только подумайте, расселась-распричиталась! Солнышко давно прикатило, разгулялось на полнеба, а у нее каша не сварена, тесто перестоялось, давно пора пироги начинять! Так тепло на душе, когда в доме пахнет свежими пирогами – мир да покой.

Глава 3. Родители

Как сладко пахнет из кухни – навсегда любимый запах всходящего теста, дурманящие загадочные слова: корица, ваниль, курага. В нашем доме печется пирог – значит, в нашем доме опять мир и покой.

Вот мама, торжественно переступая в домашних тапочках, с румянцем, слегка присыпанным мукой, вносит на вытянутых руках высокий прекрасный торт, ну чуть-чуть кособокий, право же, самую малость. На торте красивыми кремовыми буквами выложено «АРОЧКА» и цифры: «48». Вообще-то моего папу зовут Арон, но, вы же помните, мама обожает придумывать ласкательные имена.

– Арочка, – вслух читает папа, – очень трогательно и оригинально. Можно еще сказать башенка или барельефчик.

– Бессовестный, – ахает мама, – настоящий мамзер! Я все утро старалась, выдавливала крем из шприца, розочки рисовала, а ему только смеяться!

Папа обнимает маму своими длинными ручищами и одновременно молниеносным движением отщипывает палочку от цифры «4». Получается – «АРОЧКА – 18».