Говард Лавкрафт - Таящийся у порога

• Название: Таящийся у порога
• Автор: Говард Лавкрафт
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-45405-1

Г. Ф. Лавкрафт не опубликовал при жизни ни одной книги, но стал маяком и ориентиром целого жанра, кумиром как широких читательских масс, так и рафинированных интеллектуалов, неиссякаемым источником вдохновения для кинематографистов. Сам Борхес восхищался его рассказами, в которых место человека — на далекой периферии вселенской схемы вещей, а силы надмирные вселяют в души неосторожных священный ужас. Данный сборник включает рассказы и повести, дописанные по оставшимся после Лавкрафта черновикам его другом, учеником и первым издателем Августом Дерлетом. Многие из них переведены впервые, остальные публикуются либо в новых переводах, либо в новой, тщательно выверенной редакции. Эта книга должна стать настольной у каждого любителя жанра, у всех ценителей современной литературы!

---

Сам же Эмброуз Дьюарт пребывал в счастливом неведении относительно сплетен, что начали расползаться вокруг его персоны. Будучи от природы одиночкой, он наслаждался уединением, занимаясь в основном подробным изучением своей собственности, чему решил посвятить большую часть времени, хотя, говоря по правде, плохо представлял себе, с чего начать. Его матушка почти ничего не рассказывала ему об усадьбе, ограничиваясь редкими упоминаниями о «собственности» в штате Массачусетс, которую было бы «крайне разумно» не продавать, а навечно оставить в семье, и, даже если что-то случится с ним, Эмброузом, или его сыном, усадьбу следует передать кузену из Бостона, Стивену Бейтсу, которого Эмброуз никогда не видел. Таким образом, в распоряжении Дьюарта находился всего лишь краткий перечень загадочных инструкций, оставленных, вероятно, Элайджей Биллингтоном перед его отъездом в Англию, в которых Эмброуз Дьюарт решительно не мог разобраться.

Так, например, его заклинали следить за тем, чтобы «вода всегда омывала остров», или «не нарушать покоя башни», или «не уговаривать камни», или «не открывать дверь, которая ведет в странное время и место», а также «не притрагиваться к окну из желания его изменить». Все эти инструкции, вроде бы не имевшие никакого смысла, тем не менее сильно заинтересовали Дьюарта; прочитав их один раз, он уже не мог выкинуть их из головы; повторяя их снова и снова, словно заклинание, он бесцельно бродил по дому, часами гулял по лесу, среди холмов и болот, пока наконец не обнаружил, что владеет не только домом, но и старинной каменной башней, которая стояла на маленьком клочке суши — подобии крошечного островка посреди широкого ручья, который раньше был притоком Мискатоника, однако давным-давно высох и теперь оживал только весной.

Однажды в августе, когда был уже поздний вечер, Эмброуз внезапно пришел к убеждению, что все эти загадочные инструкции относятся не к усадьбе, а к старинной башне, которую он и принялся осматривать самым тщательным образом. Башня имела форму цилиндра с конической крышей; диаметр башни составлял примерно двенадцать футов, высота — около двадцати футов. Когда-то в ней имелся огромный сводчатый проем, указывавший на то, что раньше башня не имела крыши; теперь проем был большей частью замурован. Дьюарта, неплохо разбиравшегося в архитектуре, башня сразу заинтересовала, поскольку даже далекий от архитектуры человек сразу бы понял, что сложена она из древних камней, причем более древних, чем дом. Взяв лупу, с которой обычно читал древние латинские тексты из своей библиотеки, Дьюарт принялся рассматривать каменную кладку и обнаружил весьма странную вещь — камни были подогнаны друг к другу по какой-то совершенно неизвестной ему технологии, использующей тот же геометрический рисунок, что был нацарапан на камнях, закрывающих вход в башню. Не менее удивительным оказался и ее фундамент, сложенный из невероятно огромных камней; создавалось впечатление, что он уходит далеко вглубь земли. Впрочем, это могло быть вызвано и тем, что со временем башня сама собой сильно вросла в землю.

Кто же ее построил? Элайджа Биллингтон? Но башня была явно старше, чем он; в таком случае, чьи руки ее возводили? Размышляя над этим, Дьюарт, который уже успел ознакомиться со многими старинными манускриптами из своей фамильной библиотеки, решил, что где-нибудь среди них наверняка упоминается и башня, а потому направился в дом, ненадолго задержавшись, чтобы еще раз полюбоваться каменным строением уже издали; именно тогда он и обнаружил, что башня стоит в центре круга из каменных плит, удивительно похожих на камни друидов Стоунхенджа. Несомненно, когда-то этот маленький остров омывался водным потоком, притом весьма бурным, если судить по следам на камнях, неподвластных не только разрушительному действию мхов, дождей и ветра, но и некоторым излишне суеверным людям, которым так и не удалось вывернуть их из земли.

Обратный путь занял у него больше времени, и уже смеркалось, когда он наконец вышел к своему дому, — пришлось обходить обширное болото, расположенное между башней и холмом, на котором стояла усадьба. Приготовив себе ужин, Дьюарт уселся за стол и принялся размышлять о том, что делать дальше. Итак, прежде всего придется просмотреть старинные документы из фамильной библиотеки; среди них есть совсем древние, которые, скорее всего, рассыплются в пыль при первом прикосновении. К счастью, некоторые тексты записаны на пергаменте, и, значит, есть надежда взять их в руки и прочитать; кроме того, он заметил маленькую книжечку в кожаном переплете, на которой детским почерком было выведено: «Лабан Б.». Несомненно, книжка принадлежала сыну Элайджи, более ста лет назад отправившемуся в Англию. После недолгих размышлений Дьюарт решил начать именно с детского дневника, которым, как он и предполагал, оказалась эта книжка.

Он читал при керосиновой лампе; проблема электричества потонула в бездонном болоте чиновничьей волокиты в одном из дальних уголков штата, откуда, правда, пришло заверение, что в скором времени данную проблему непременно рассмотрят. Огонь лампы вместе с желтым светом камина — он зажег камин, поскольку ночь выдалась холодной, — создавал в кабинете атмосферу уюта, и вскоре Дьюарт с головой погрузился в воспоминания о прошлом, которое вставало перед ним с пожелтевших страниц. Мальчик по имени Лабан, который был, как выяснил Дьюарт, его прапрадедушкой, оказался не по годам развитым ребенком. Вести дневник он начал в девять лет, а закончил в одиннадцать; при этом ребенок отличался редкой наблюдательностью, особенно если учесть, что описывал он не только события в доме.

Дьюарт узнал, что Лабан рано остался без матери и что его единственным товарищем был индеец из племени наррагансетов, который прислуживал в доме Элайджи Биллингтона. У индейца было еще одно имя — Квамус или Квамис, мальчик точно не знал; по возрасту индеец был ровесником скорее Элайджи, чем мальчика, о чем можно было судить по тому почтению, с каким описывал своего друга Лабан; вряд ли он стал бы использовать такие выражения, если бы речь шла о мальчишке его возраста. Дневник начинался с распорядка дня; однако, записав его, Лабан больше о нем не вспоминал, за исключением тех случаев, когда нужно было отметить что-нибудь особенное. Вместо этого большая часть дневника была посвящена описанию событий, которые происходили с мальчиком в его свободное время, когда он не был занят уроками и мог в собственное удовольствие разгуливать по дому или в сопровождении индейца отправляться в лес; правда, ему не дозволялось уходить далеко от дома.

Индеец, судя по всему, был человеком молчаливым и необщительным, но временами впадал в красноречие и рассказывал мальчику легенды своего племени, а тот, будучи впечатлительным ребенком, наслаждался обществом своего друга независимо от его настроения и иногда записывал в дневник сказки индейца, который, судя по записям, регулярно выполнял для Элайджи некую работу «после того, как подавали ужин».

Примерно на середине дневника записи обрывались — Дьюарт обнаружил несколько вырванных страниц. И сразу шла запись, датированная семнадцатым марта (год не указан), прочитав которую Дьюарт оживился и принялся читать с возрастающим интересом, поскольку пропущенные страницы только усиливали загадочность последующих записей мальчика.

«Сегодня после занятий мы пошли гулять; падал снег, и Квамис куда-то направился в обход болота, а меня оставил стоять на пне, что мне очень не понравилось, потому что было бы лучше, если бы я пошел с ним; поэтому я слез с пня и пошел за Квамисом по его следам. Снега было много, потому что он падал всю ночь; вскоре я вышел туда, куда папа запрещает нам ходить, — к ручью, где стоит башня. Квамис стоял на коленях, подняв руки к небу, и произносил какие-то слова на своем языке, которого я не знаю, хотя и слышал его иногда. Я разобрал только слова «нарлато» или «нарлотеп». Я уже хотел его позвать, но тут он меня увидел, вскочил на ноги, подбежал ко мне, взял за руку и быстро повел прочь; я начал его спрашивать, кому он молился, и что делал, и почему не хочет молиться в нашей часовне, построенной белыми миссионерами для его племени; но он не отвечал и только попросил меня ничего не говорить папе, иначе его, Квамиса, накажут за то, что он нарушил запрет ходить на берег ручья. Только зачем он туда ходил, я не понимаю, потому что там совсем неинтересно — одни голые камни да вода; я бы туда ни за что не пошел».

В течение двух следующих дней ничего не происходило, но затем стало ясно, что Элайджа все-таки обнаружил проступок индейца и наказал его, но как именно, мальчик не упоминает. Затем следовали ничего не значащие записи, и вдруг снова — «запретное место»; на этот раз мальчик и индеец были захвачены внезапно налетевшей снежной бурей и заблудились. Они брели по снегу то в одну сторону, то в другую — в тот год снега было очень много, он закрыл землю толстым слоем и начал таять лишь в марте; снег слепил им глаза, и вдруг «мы пришли в какое-то странное место, и тут Квамис вскрикнул и потащил меня прочь, и тогда я увидел, что мы вышли к ручью, посреди которого был маленький остров из камней, а на нем стояла башня, только в этот раз мы подошли к острову с другой стороны. Как мы туда попали, я не знаю, потому что все время шли в обратную сторону, на восток, чтобы выйти к Мискатонику; наверное, мы заблудились из-за снежной бури. Увидев, как испугался Квамис и как поспешно потащил меня прочь от ручья, я стал его спрашивать, чего он испугался, но он отвечал, как и прежде, что «твой отец этого не хочет». Тогда я понял, что он не хочет, чтобы я ходил именно к ручью, хотя мне не возбраняется гулять в других местах; я даже могу дойти до Аркхема, вот только в сторону Данвича и Инсмута мне ходить нельзя, и еще в индейскую деревушку, которая находится среди холмов за Данвичем».