Елена Николаева - Фракталы городской культуры

• Название: Фракталы городской культуры
• Автор: Елена Николаева
• Жанр: Культурология
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-906150-10-3

Монография посвящена осмыслению пространственных и семантических «лабиринтов» городской культуры (пост)постмодерна с позиций цифровых гуманитарных наук (digital humanities), в частности концепции фрактальности.

Понятия «фрактал», «фрактальный паттерн», «мультифрактал», «аттракторы» и «странные петли обратной связи» в их культурологических аспектах дают возможность увидеть в городской повседневности, в социокультурных практиках праздничного и ночного мегаполиса фрактальные фор(мул)ы истории и культуры. Улицы и городские кварталы, памятники и скульптуры, манекены и уличные артисты, рекламные билборды и музейные артефакты, библиотеки и торговые центры, огненные феерии и художественные проекты – как и город в целом – создают бесконечные фрактальные «узоры» локальной и мировой культуры.

Книга рассчитана на широкий круг читателей, включая специалистов по культурологии, философии, социальной и культурной антропологии, преподавателей и студентов гуманитарных вузов, всех, кого интересует городская культура и новые ракурсы ее исследования.

---

Строго говоря, парки миниатюр являются не столько геометрическими фрактальными копиями мира, сколько его концептуальными (социокультурными) предфракталами. Фрактальные паттерны городов и ландшафтов создают в пространстве своего рода дополненную реальность (augmented reality), возможность физического, кинестетически реального «путешествия» по топологическому фракталу мировой культуры.

Все виды фрактальности сочетает в себе самый знаменитый мега-архепилаг в мире – «The World» (Дубаи). Песчаные острова, искусственно возведенные в океане, представляют собой схематическую карту мира, уменьшенную и раздробленную проекцию материков. Среди 300 островов есть остров Дубаи, Великобритания, Германия, Франция, архипелаг США, Австралия и т. д., а также Москва, Санкт-Петербург, Екатеринбург и многие другие «русские» острова. Концептуальный фрактал мега-архипелага превосходит свое географическое содержание, т. к. в нем материализован особый остров, которого нет на географической карте нашей планеты, – остров Моды, но который, как социокультурный феномен, определяет всю глобальную цивилизацию современного мира.

Город как концептуальный фрактал

Наиболее существенными в историческом развитии и функционировании городской системы являются ее характеристики как концептуального фрактала. При этом те же самые геометрические архитектурные и градостроительные формы, а также элементы семиотической системы города самой разной природы могут оказаться концептуальными фрактальными паттернами с точки зрения социокультурных (исторических, этно-территориальных, идеологических и пр.) референций. В этом случае отдельные фрактальные участки и сам город со всеми иерархическими уровнями фрактальности будут являться частью концептуального (пред)фрактала высшего порядка, в качестве которого выступает национальная или мировая культура. Скажем, концентрическая фрактальная геометрия городского плана Москвы одновременно репрезентирует и архаическую/средневековую модель мира и в рамках концептуального фрактала русской истории и культуры воспроизводит идею значимости центра и иерархичности российского социокультурного пространства.

Очевидно, что любой город государства, и в особенности столичный, представляет собой символическую репрезентацию (поли) культурного пространства этой страны. Визуальный «текст» города образует концептуальный предфрактал, отсылающий к культуре и истории страны/мира. На различных уровнях организации городского пространства – архитектурных, топографических, инфраструктурных, социальных и пр. – воспроизводятся знаковые паттерны общей культуры: проксемические образцы (модели городской планировки, архитектурные элементы комплексы, городская топонимика, наружная реклама, интерьеры и экстерьеры общественных зданий и пр.) и культурные персонифицированные, объектные или абстрактные символы (сакральные места, памятники и мемориальные комплексы, в т. ч. артефакты – «гиперсимволы» и мифологические и исторические личности).

Как указывает П. Даунтон, «города репрезентируют все направления культурной деятельности, которые их создают, и являются наиболее полным выражением общества, включая его отношения между сельским и городским, технологическим и природным. Город представляет собой самую полную фрактальную демонстрацию цивилизации как большего целого»[97]. Действительно, фрактальные паттерны, наблюдаемые на разных уровнях «фрактальной итерации» городского пространства, могут рассматриваться как рекурсивные элементы многих социокультурных практик – древних и современных – в контексте всей (локальной или глобальной) культуры – социокультурного мультифрактала. Так, геометрические формы городской архитектуры могут воспроизводиться в виде фрактальных паттернов в самых разных артефактах и социокультурных системах от живописи до телесных практик, от игр до политических структур, как это происходит, например, в традиционной африканской культуре (Ron Eglash «African Fractals»)[98].

Прежде всего, город представляет собой фрактальную структуру не только в пространстве, но и во времени. Диахроническая (историческая) фрактальная модель города в значительной степени формируется посредством объектов городского пространства (плакаты с дореволюционными городскими видами, названия улиц, магазинов, ресторанов, витрины и т. п.), имеющих историческую семантику: например, ул. Огородная слобода, Кутузовский проспект, район Лефортово, ТЦ «Рогожская застава», станция метро «Китай-город» в Москве, кафе «Коллежскiй асессорЪ» в Санкт-Петербурге и пр. Огромный топонимический массив советской истории, сохранившийся во многих периферийных городах, демонстрирует соответствующий фрактальный уровень истории не только самого города, но и всей страны. Диахроническая фрактальность городского пространства представлена также через памятные знаки (мемориальные доски) на домах, в т. ч. с информацией об истории самих улиц. Наглядные «срезы» исторического фрактала города можно обнаружить в Красноярске, где все бывшие названия той или иной улицы перечислены на специальных уличных табличках: например, «ул. Большая XVIII в., ул. Воскресенская XIX в., ул. Советская с 1924 г., пр. имени Сталина, пр. Мира с 1961 г.».

Однако основной «узор» исторической фрактальности складывается из самой архитектурно-пространственной данности города. Городская среда имеет тенденцию быть диахроничной, поскольку в пространстве современного города, особенно мегаполиса, вольно или невольно, могут быть собраны постройки самых разных исторических эпох и соответствующих тому времени архитектурных стилей – древние крепостные стены, средневековые монастыри, особняки XVIII–XIX веков, промышленные корпуса и рабочие бараки начала XX века, жилые здания типовой застройки, офисные небоскребы и т. д. В этом же ряду стоят «исторические» кварталы, такие, как «татарская деревня» в Казани или «литературный квартал» в Екатеринбурге, представляющие собой целостные фрактальные паттерны локальной истории. Вложенные исторические предфракталы размещаются в местных исторических (краеведческих) музеях, антикварных магазинах и блошиных рынках.

Создавая своим противоречивым соседством эклектическое смешение времен и постмодернисткую бессвязность деконструированного пространства, исторические памятники и постройки одновременно образуют «новый порядок из хаоса», диахронический фрактал локальной/мировой культуры. И тогда остатки земляного вала, затейливая лепнина на стенах особняка позднего барокко или старый железнодорожный мост оказываются не просто элементами городской среды, но концептуально-фрактальными паттернами исторических предфракталов своих эпох.

Показательным примером концептуального фрактального паттерна локальной истории служит здание офисного центра Office Center 1000 (Каунас, Литва, построен в 2008 г.), в котором расположены два крупных литовских банка. Фасад здания, выложенный из стеклянных плиток разного размера, имитирует литовскую банкноту. Казалось бы, здесь демонстрируется обычная геометрическая фрактальность с «вложенными» паттернами, в качестве которых выступают денежные купюры. Однако дело в том, что изображение на фасаде воспроизводит не увеличенную копию множества других купюр, хранящихся и циркулирующих внутри здания, а банкноту в 1000 лит образца 1926 года, превращая всю конструкцию в концептуальный фрактальный паттерн литовской истории.

Отдельный фрактальный уровень локальной/национальной истории выстраивается комплексом городской скульптуры, памятников и монументов. Эта модель чрезвычайно стохастична, поскольку многие из ее фрактальных паттернов подвижны в пространстве и времени и само их наличие/отсутствие, разрушение/восстановление определяется сильным «белым шумом» в виде официальной государственной идеологии в разные исторические периоды.

Совокупность подмножеств городских репрезентативных сред (например, хай-тек салон, бизнес-центр, антикварный магазин, университет, продовольственный рынок и т. п.) формируют еще одну фрактальную модель городского пространства – социокультурную. При этом пространственные социокультурные практики горожан представляют собой фрактальные рекурсии городской инфраструктуры. Одновременно крупный город – это своего рода «витрина» страны и концептуальный предфрактал внутри мульти-фрактала локальной/глобальной экономической парадигмы.

Постиндустриальная, цифровая эра добавила еще один тип конструирования городского пространства – медийный, в котором городская реальность «первого порядка» приобретает фрактальный характер, а медиа-образы города (кинематографические, телевизионные, рекламные и пр.) выступают по отношению к ней в качестве предфракталов. И поскольку медиатекст города представляет собой бесконечный итерационный процесс, автопоэзис, то, при всей возможной необычности и новизне (стохастичности) порождаемых «копий», каждый медиа-образ городского пространства концептуально не только становится подобием, фрактальным паттерном города в целом, но и встраивается в рекурсивный ряд всех предыдущих фрактальных репрезентаций. При этом образ города в медийных репрезентацях оказывается не столько фрактальным паттерном реального, пусть даже анонимного города, сколько концептуальным фракталом Города как онтологической категории.