Дмитрий Ненюков - От Мировой до Гражданской войны. Воспоминания. 1914–1920

• Название: От Мировой до Гражданской войны. Воспоминания. 1914–1920
• Автор: Дмитрий Ненюков
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-9950-0378-6

Дмитрий Всеволодович Ненюков (1869–1929) – один из видных представителей российской военной элиты, участник Русско-японской войны, представитель военно-морского флота в Ставке в начале Первой мировой войны, затем командующий Дунайской флотилией и уже в годы Гражданской войны командующий Черноморским флотом.

Воспоминания начинаются с описания первых дней войны и прибытия автора в Ставку Верховного главнокомандующего и заканчиваются его отставкой из Добровольческой армии и эмиграцией в 1920 году. Свидетельства человека, находившегося в гуще событий во время драматического исторического периода, – неоценимый исторический источник периода Первой мировой войны и революции.

---

Неудача 18 марта не расхолодила союзников, и, обсудив положение, они решили продолжать операцию, но уже при содействии сухопутных сил. Если бы они с этого начали, то результат предприятия был бы, вероятно, другой, так как турки почти не имели в Константинополе войск, а за месяц времени, ушедший на подготовку десантной армии, турки успели стянуть войска и, руководимые немцами, подготовились вполне к достойной встрече союзников. Кроме того, немцы позаботились прислать в Средиземное море свои подводные лодки, которые наделали много хлопот союзникам.

С 21 апреля началась снова бомбардировка турецких укреплений на обоих берегах пролива, и 25-го состоялась высадка на Галиполийском полуострове и в Кум-кале. С английской стороны первой высадилась единственная остававшаяся у них в резерве кадровая дивизия, которая понесла большие потери, так как турки упорно сопротивлялись, но все же ей удалось продвинуться в глубь полуострова на пять километров и там закрепиться, но, несмотря на подошедшие подкрепления, дальнейшее продвижение стало измеряться уже метрами и перешло очень скоро в позиционную войну. Интересно, что первый танк был применен на Галиполийском полуострове, но, как первый блин, оказался очень неудачным. Броненосцы оказывали большую помощь войскам своими тяжелыми орудиями, но благодаря крайне пересеченной местности очень редко когда удавалось с кораблей нанести действительный вред войскам противника.

Кто особенно отличался в этот период операции – это английские подводные лодки: им пришлось проходить ночью под минными заграждениями в наиболее узкой части пролива, под угрозой ежеминутно или взорваться, или стать на мель, что в обоих случаях грозило гибелью.

Не могу не описать подвигов двух лодок Е14 и Е11, которые должны быть записаны и занять почетное место в истории английского флота. Е14 под командой старшего лейтенанта Байля вошла в пролив в ночь на 27 апреля. Благополучно пройдя под минными заграждениями, она всплыла на поверхность в самой узкости и была открыта прожектором с форта Чонак. На нее посыпался град снарядов, и один из ее перископов был сбит, что не помешало ей продолжать путь дальше и тут же в проливе, встретившись с броненосцем «Берх-и-Шевкет», потопить его миной. Так был ознаменован выход ее в Мраморное море, где сейчас же были организованы патрули для ее поимки или истребления.

Это была первая лодка, вышедшая в Мраморное море. Пытавшиеся сделать то же до нее, одна английская и одна французская лодки, – обе погибли. 29 апреля Е14 встречает транспорт с войсками, конвоируемый четырьмя миноносцами, и топит его миной. 1 мая она топит турецкую канонерскую лодку. 5 мая большой пароход с грузом подвергается той же участи. 8 мая лодка останавливает пассажирский пароход, полный пассажиров, и отпускает его идти своей дорогой, что находится в полном противоречии с поступками в этих случаях немцев. 10 мая она встречает два парохода под конвоем миноносцев и топит один из них. 13-го она преследует маленький пароход и заставляет его выброситься на берег. 17 мая она получает по радио приказание возвращаться, и в Дарданеллах подвергается обстрелу турецкого патруля, но благополучно скрывается от него под воду и возвращается домой.

Е11 выходит благополучно в Мраморное море 19 мая. 21 мая она топит миной стоящую на якоре в Босфоре канонерскую лодку. 24 мая она останавливает маленький пароход с амуницией, идущий в Дарданеллы, приказывает пассажирам и команде сесть на шлюпки и топит пароход. В тот же день она преследует другой пароход, который скрывается от нее в гавань Радосто. Е11 следует за ним в гавань и топит его миной у самой стенки мола. При выходе из гавани она видит еще пароход и заставляет его выброситься на берег. На следующий день она выходит в Босфор и топит два парохода, стоящие у пристани арсенала. При выходе из Босфора она садится на мель и с большим трудом освобождается. 27 мая она встречает конвой из шести пароходов и топит самый большой из них. В тот же день она стреляет миной по идущему мимо пароходу, но дает промах. Тогда она всплывает на поверхность, находит свою мину, погружает на лодку и снова приготовляется к выстрелу. 31 мая она топит большой пароход в Падермо. 2 июня пароход, груженный амуницией, потоплен в море. 6 июня, имея всего одну мину в аппарате, она вынуждена вернуться домой, проходя проливом, высматривает добычу. Вначале она оставляет без внимания большой пароход, стоящий на якоре у Галиполи, но, подойдя к Чонаку и не видя ни одного судна, возвращается обратно, топит пароход и идет дальше. Проходя под минным полем, она зацепляется рулем за проволочный трос, соединяющий мину с якорем, и вынуждена тянуть за собой готовую каждую секунду взорваться мину. Единственным спасением было всплыть, но тогда лодка могла бы попасть в руки неприятеля, и потому старший лейтенант Насмит не всплывает до тех пор, пока лодка не вышла из пролива. Подобное хладнокровие и самоотвержение поистине изумительно.

Тем не менее, несмотря на геройство английских моряков, Дарданелльская операция не увенчалась успехом, и оккупационные войска пробыли на галиполийском берегу почти до конца года и затем благополучно были эвакуированы. Экспедиция стоила больших жертв как людьми, так и материальных. Как потом выяснилось, в решительный день морской операции у турок уже почти не было снарядов, и, продержись союзники еще несколько дней, форты замолчали бы, а стреляли бы одни полевые пушки. Во всяком случае, экспедиция была начата противно правилам военного искусства и могла увенчаться успехом только при соблюдении принципа внезапности или при малопредприимчивом противнике.

Как выше было сказано, с нашей стороны в экспедиции принимал участие крейсер «Аскольд», который своими действиями заслужил благодарность английского адмирала.

После неудачи 18 марта союзники уведомили нас, что операции в Дарданеллах будут энергично продолжаться, и просили сделать демонстрацию у Босфора, чтобы отвлечь возможно большее число турецких сухопутных сил от Дарданелл. Мы уже изучали с оперативной частью вопрос о возможности одновременной высадки союзников у Дарданелл и нашей у Босфора, но пришли к заключению о крайней рискованности подобной операции. Мы не могли по нашим транспортным средствам высадить сразу более одного корпуса, причем высадку пришлось бы производить в бездорожной гористой местности. Предприятие могло бы удасться только в том случае, если бы наши войска заняли сразу оба берега Босфора на протяжении 10 километров и смогли бы удержаться там до подвоза нового корпуса, что могло произойти только в недельный срок от начала первой высадки войск. Кроме того, главное командование не считало возможным оторвать для этой цели более одного корпуса. С морской точки зрения операция была выполнима, но присутствие «Гёбена», о котором мы не знали, что он подорван нашими минами, все же делало ее небезопасной в смысле возможного потопления нескольких транспортов с войсками. В случае же неудачи захвата части проливов нашими войсками в кратчайший срок, т. е. в два-три дня, положение корпуса сразу сделалось бы катастрофическим, так как без удобной базы для выгрузки снабжения корпус существовать не мог.

27 марта великий князь потребовал меня к себе и сказал приблизительно следующее: «Поезжайте сегодня же в Севастополь и отвезите адмиралу это предписание изготовиться в кратчайший срок к высадке десанта у Босфора, для чего в Севастополь будет доставлен один из кавказских корпусов. На словах же под величайшим секретом скажите ему, что десанта не будет, но нужно, чтобы турки были уверены, что он состоится».

Начальник штаба, когда я пришел доложить о полученном приказании, говорил со мной таким тоном, что можно было думать, что десант дело решенное, и я уехал в некотором сомнении, все ли ему известно относительно военных операций. Что же касается до генерала Данилова, то он только лукаво ухмыльнулся и сказал:

– Ага, наконец-то и за вас всерьез взялись, – но по выражению его лица я понял, что он-то во всяком случае все знает.

Приехав в Севастополь, я сейчас же явился к адмиралу Эбергарду и вручил ему пакет с предписанием. Я наблюдал, как лицо его по мере чтения все омрачалось более и более. Тогда я, убедившись, что нас никто не может подслушать, сообщил ему слова великого князя, и он вдруг сразу расцвел. Мы уговорились, что экспедиция будет подготавливаться без особой секретности, но и без широкой огласки, чтобы не переборщить и не заставить турок догадаться о простой демонстрации, но, конечно, шуму создалось с излишком. Св. Синод даже прислал епископа на должность судового священника на корабль «Ростислав», как говорили для торжественного освящения храма Св. Софии.

Адмирал Эбергард послал своих радиотелеграфистов – офицеров к адмиралу де Робеку,[149] командующему английскими морскими силами, действовавшими против Дарданелл, чтобы завязать прямые телеграфные сношения. Транспортная флотилия приготовилась к приему войск, и Кавказский пластунский корпус по железной дороге был доставлен в Севастополь, где и разместился частью в казармах, частью бивуаком. Вообще личный состав был убежден, что дело предстоит нешуточное, и, конечно, турки обо всех приготовлениях были осведомлены через свою агентуру.