Александр Зиновьев - Искушение

• Название: Искушение
• Автор: Александр Зиновьев
• Жанр: Русская классическая проза

---

– Думаете ли Вы, что следование Западу в отношении к такого рода преступлениям было бы полезно для нас?

– Что Вы имеете в виду? Их оценку? Так их там осуждают резче, чем у нас. Там они стали серьезной угрозой общественному порядку.

– Я имею в виду общую атмосферу в отношении к ним, включая реакцию в средствах массовой информации, публичность судов, практические возможности преступлений.

– Палка, как говорится, о двух концах. Положение с такими преступлениями (назовем их социальными) у нас пока таково. Расследованием их занимается не милиция, а КГБ. Решения по ним принимаются высшими органами власти вплоть до Политбюро, а не обычными судебными учреждениями. Последние принимают участие в таких ситуациях в заключительных стадиях и с целью придать юридическую видимость совсем не юридическим решениям высших властей. Люди, совершающие такие преступления, лишены какой бы то ни было возможности предать свои действия гласности именно в том виде, как это им хотелось бы, и публично объяснить их цели и мотивы. По этой причине фактическое положение с такими преступлениями остается неизвестным не только западным, но и советским людям. Если их в редких случаях не удается скрыть, они становятся известными в извращенной форме, мало общего имеющей с их сущностью. Так например, вполне обдуманную и идейно обоснованную попытку покушения лейтенанта Ильина на Брежнева изобразили как покушение сумасшедшего на космонавта, лишенное всякого смысла. Между прочим, сейчас все открыто критикуют Брежнева. А ведь Ильин все эти обвинения против Брежнева и его мафии выдвинул ещё в 1969 году. Откуда ему было знать, что через пятнадцать лет начнется перестройка, и все то, что он надумал тайно, будут открыто говорить партийные работники, пропагандисты, официальные писатели, профессора, журналисты?! Вместе с тем, если бы мы ввели такие же порядки в отношении социальных преступлений, как на Западе, у нас началась бы эпидемия терроризма. Причем, в терроризм стали бы вовлекаться люди без глубокой убежденности, просто в силу моды и дурного примера, от скуки, ради известности. Знаете, ради одного лишь интервью по телевидению и фотографии в газетах сотни молодых людей пошли бы на самые тяжкие преступления. Поэтому мы настаиваем на профилактике этой болезни, а не на её лечении, когда она уже завладела обществом. А что такое профилактика терроризма в наших условиях? То, что мы делали и делаем фактически. Мы ведь не прирожденные злодеи. Мы поступаем в силу целесообразности, а не в силу глупости или злобности. Легко обличать и рассуждать на эти темы в категориях морали и права. А на практике все равно придешь к тому, что мы выработали в течение прошлой истории. Я думаю, Вы сами все это понимаете не хуже меня. Ведь и в Вашей работе приходилось поступать в силу целесообразности, не так ли? Вы, например, принимали участие в деле Ильина. Скажите откровенно, был он на самом деле сумасшедшим или нет?

– Ответить на Ваш вопрос однозначно в принципе невозможно, – сказал Воробьев. – Оценка человека как психически больного или здорового не является чисто медицинской. В общей форме поведение человека считается психически ненормальным, если оно не адекватно ситуации. Но кто определяет границы ситуации и степень адекватности поведения? Если человек, например, собирается совершить покушение, и если он при этом вместо настоящего пистолета использует палку, воображая, будто это пистолет, то он очевидным образом ненормален. Но можно ли считать нормальным человека, если он использует настоящий пистолет? Это зависит от того, что мы примем за ситуацию поведения. Если взять поведение Ильина с момента, когда он принял решение совершить покушение и обдумал план его, до того момента, когда он начал стрелять, то вы не обнаружите никаких признаков ненормальности. А если вы расширите ситуацию и включите в неё то время и ту совокупность обстоятельств, в которых созрело его намерение совершить покушение, то вы без особого труда найдете многочисленные признаки психической ненормальности. А если вы в качестве ситуации примете всю жизнь человека, то для любого человека вы найдете бесчисленные свидетельства психической ненормальности. И наоборот, сужая сферу ситуации, вы любого психически больного человека можете представить как здорового. Так, тот сумасшедший, который использует палку как пистолет, будет выглядеть как здоровый, если он палкой манипулирует как настоящим пистолетом. Где критерии, определяющие границы ситуации поведения и степень адекватности?

– Опасен человек для окружающих или нет, – сказал Соколов.

– Иногда здоровые опаснее для окружающих, чем больные. Степень опасности человека для окружающих есть тоже понятие не чисто медицинское. Короче говоря, хотим мы это или нет, но в практике экспертизы мы так или иначе вынуждаемся сочетать медицинскую точку зрения с юридической. Одно тут бесспорно: во всех случаях, когда поведение человека является уклонением от принятых норм, медицина всегда может обнаружить уклонение от норм медицинских. Раз человек осознает, что он встал на путь нарушения норм поведения, и что ему за это грозит наказание, в его психике с необходимостью происходит уклонение от психических норм. Поживите хотя бы один месяц с такими мыслями, с какими Ильин жил годы, и попробуйте при этом остаться психически совершенно здоровым! Не получится! Уклонение от медицинских норм в таких условиях есть самозащитная реакция организма. Иначе просто жить нельзя. И вообще, осознание человеком общественно принятых норм поведения становится фактором медицинским. Нас на Западе обвиняют в том, что мы помещаем в психиатрические больницы якобы здоровых инакомыслящих. Это обвинение нелепо. Просто у нас и у них различные нормы социального поведения и различные критерии оценок. С нашей точки зрения, например, тот человек, который совершил покушение на Рейгана, совершенно здоров. А если бы на Западе проявили такой же интерес к покушению на Брежнева, то Ильина сочли бы здоровым.

– Какие все-таки огромные перемены происходят в жизни! При Брежневе здоровых людей объявляли сумасшедшими. А при Сталине, наоборот, сумасшедших объявляли здоровыми. Если не возражаете, я расскажу Вам одну забавную историю на этот счет.

Рассказ Соколова

Около идеологических учреждений всегда околачивается множество сумасшедших, а около Института идеологии Академии наук они вьются тучами. В 1950 году там назначили молодого выпускника университета специально заниматься сумасшедшими, беседовать с ними, отвечать на их письма, читать их рукописи и писать на них отзывы. Парень образованный, рафинированный интеллигент. С бородой. Среди сумасшедших, с которыми работал этот парень, был один, свихнувшийся на терроризме. Убедившись в том, что Бородатый (назовем так этого сотрудника института) заслуживает доверия, Террорист (назовем так этого психа) посвятил его в свои планы: взорвать Кремль, когда там будет проходить партийный съезд или сессия Верховного Совета. Террорист выбрал Институт идеологии потому, что он расположен недалеко от Кремля, там можно сосредоточить взрывчатку, оттуда удобно управлять доставкой взрывчатки в Кремль. Как? Очень просто. Террорист по образованию инженер, имел ряд патентов на изобретения. Без особых усилий он мог домашними средствами построить портативную ракетную установку, с помощью которой можно было минимум сто килограмм взрывчатки перебросить в Кремль.

Бородатый сначала отнесся к идеям Террориста с юмором. Но постепенно заинтересовался всерьез. Сначала чисто теоретически – проблемой роли терроризма в истории вообще. Он заказал в Ленинской библиотеке массу книжек, в которых прямо или косвенно говорилось о терроризме. Сотрудники библиотеки сообщили об этом в КГБ. Там взяли Бородатого на заметку. Но серьезного значения этому не придали: было известно, что Террорист – обычный безобидный сумасшедший, а работать с такими психами есть обязанность Бородатого.

Но Бородатый заразился идеей покушения. Потом на допросе он сам признался в этом. О чем бы серьезном он ни думал, он так или иначе скатывался к ней. Причем, он обдумывал не столько моральный аспект покушения, сколько технический. Моральный аспект, как он утверждал, прост: раз власти систематически используют террор в отношении к населению, почему бы. отдельным представителям терроризируемых не использовать его против самих властей?! Тем более власти в таком долгу перед терроризируемым населением, что им теперь не расплатиться во веки веков, если даже террористы будут убивать десяток руководителей ежегодно. Технический же аспект терроризма безнадежно сложен. Попробуй, например, добраться до Сталина! Если КГБ само не задумает провокацию на этот счет, ни за что не доберешься.

Одно время Бородатый стал склоняться к мысли, что начинать надо не сверху, а снизу, с районных чинов, а то и помельче – с директоров и заведующих предприятий и учреждений. Но Террорист отверг идею малых покушений на том основании, что любое покушение такого рода будет истолковано как обычное уголовное преступление и не будет иметь никакого резонанса. Надо начинать сразу на высшем уровне, причем с таким грохотом, чтобы нельзя было скрыть факт покушения. Бородатый возразил, что взрыв в Кремле тоже могут истолковать как взрыв газа. Террорист сказал, что в это никто не поверит.