Александр Зиновьев - Искушение

• Название: Искушение
• Автор: Александр Зиновьев
• Жанр: Русская классическая проза

---

Результаты Воробьева оказались ещё более скромными. Армия сумасшедших в Царьграде была огромной и, судя по больничной статистике, росла с каждым днем. Но в ней не было ни одного индивида, свихнувшегося на терроризме.

– Дела наши незавидные, – сказал Воробьев вечером при встрече с Соколовым. – Я по опыту знаю, что мир сумасшедших точно отражает в себе нормальное общество. Если в нем нет ни одного, обуреваемого идеей терроризма, то значит и в нормальном обществе нет потенциальных террористов.

– Вы упускаете одну возможность, – возразил Соколов. – Потенциальный террорист может гулять на свободе, не привлекая к себе внимания и не обнаруживая себя. Как бы тщательно в наших коллективах не следили за поведением своих членов, как бы тщательно КГБ и его добровольные помощники не прочесывали население на предмет выявления индивидов, не отвечающих нормам нашего общества, всегда вне досягаемости остается некий Икс, который в своих мыслях и намерениях идет дальше того, что может вообразить обычный советский человек.

– Ваш Икс без достаточно серьезных оснований не обнаружит себя, а если обнаружит, то в каком-то действии. У нас времени дара дней. Как мы найдем его? И зачем он нам нужен?

– А зачем нас послали сюда?

Размышления Соколова

Нам нужно искать не некую беспристрастную истину, – думал Соколов, оставшись один. – Таковая вообще не существует. Нам нужно искать истину символическую или служебную. Тут есть свои правила. Например, преступники должны быть сомасштабны жертве их преступления. Для Брежнева было слишком мало, чтобы на него покушался всего лишь заурядный лейтенант. На его самую драгоценную в мире жизнь должны были покушаться силы некоей мировой реакции. Возможно, что покушение Ильина не состоялось, поскольку не удалось притянуть к нему эти силы мировой реакции. Не исключено, что многие покушения на Сталина были скрыты именно в силу неадекватности покушавшихся объекту покушения. Для убийства Маоцзедуньки притягивать силы мировой реакции было бы слишком много. Но ограничиваться опустившимися алкоголиками, отсидевшими многие годы в лагерях за никчемные уголовные преступления, было бы слишком мало. Все-таки нужен некий Икс как посредник между алкоголиками и силами реакции, если не мировой, то хотя бы республиканской или даже областной.

Это напоминает сталинские методы? А разве существуют какие-то иные, несталинские?! Враги народа или консерваторы, – какая разница? Разница только во времени и в условиях. А суть дела та же.

Силы реакции, – что это такое? Почему это должны быть непременно консерваторы? Разве миллионеры и миллиардеры бывшей теневой экономики не силы мировой реакции?! Тут-то никаких сомнений быть не может. И почему идея покушения должна исходить от сил реакции, а не от сил противоположных?! Почему покушение должно совершаться во имя перестройки, а не против неё?!

Размышляя таким образом, Соколов вспомнил о молодом человеке, собиравшем материалы на покойную Елкину. Он не поверил в добрые намерения этого молодого человека. Кто-кто, а он, Соколов, хорошо знал, что только прохвост мог писать книгу о советском партийном работнике с намерением возвеличить его. А такой прохвост раззвонил бы повсюду о своем намерении, включил бы книгу в план какого-нибудь издательства, связался бы с самой Елкиной, получил бы не одну тысячу рублей авансом. Вряд ли такого прохвоста стали бы вызывать в КГБ. Нет, тут что-то неладно! Надо об этом молодом человеке навести справки. Надо вновь просмотреть с этой точки зрения архивы КГБ. Вдруг обнаружится упоминание об этом поклоннике Маоцзедуньки!

А что, если повернуть эту историю против опостылевшей и ведущей к катастрофе перестройки?! Кто я в конце концов – коммунист или предатель коммунизма?! Не пора ли и мне свое слово сказать?! Почему я должен работать на перестройщиков?! Раз уж война, так война! Надо поработать над этим поклонником Маоцзедуньки. Тут что-то кроется.

Соколов позвонил в Управление КГБ и дал распоряжение дежурному собрать по тревоге выделенных в распоряжение Соколова сотрудников. Пусть они вновь прочешут архивы с интересующей Соколова точки зрения. Пусть соберут исчерпывающие сведения об упомянутом в доносе молодом человеке и его окружении.

Размышления Рябова

Рябов решил придерживаться тактики, какой следовал всю прошлую жизнь. Не нужно прилагать никаких усилий к тому, чтобы выяснить то, что тебе нужно, ибо то, что тебе нужно, придет к тебе в голову само собой без всяких усилий. А если тебе в голову что-то не придет, то это тебе не нужно. Главное – твоё присутствие в том месте, где тебе в голову что-то может прийти. А присутствующие в том месте сами выболтают все то, что тебе нужно. Не надо только им мешать.

Рябов отправился к своему старому приятелю Крутову, который ещё до путча ушел в отставку с поста первого секретаря обкома КПСС, потихоньку выскользнул из партии и стал одним из заправил частного бизнеса в области. Совершил он этот самый радикальный шаг в своей жизни по совету Рябова, хорошо осведомленного о намерении верхов под каким-либо предлогом ликвидировать аппарат КПСС и вообще запретить КПСС как преступную организацию, как того и требовали лидеры Запада.

На обед к Крутову собрались все, кто имел что-либо достойное выбалтывания. В течение обильного обеда, перешедшего без перерыва в столь же обильный ужин, Рябов узнал о положении в области и в областном руководстве абсолютно все. Причем, в этом все для него не было ничего нового. Это все было точно таким же, как в Москве, только ещё грязнее, пошлее, подлее и откровеннее.

Что касается Маоцзедуньки, то из бесед у Крутова Рябов составил о ней представление как о беспринципном приспособленце, карьеристе, хапуге и непроходимой дуре, в общем – как о типичном партийном работнике провинциального масштаба. Идея изобразить её жертвой заговора консерваторов показалась Рябову смешной. Но разве не такими же нелепыми являются вообще все приключения с историческими личностями и более крупного масштаба?! Они лишь на расстоянии и со временем начинают казаться чем-то значительным. Кто знает, может быть с его, Рябова, подачи эта тупая и жирная свинья займет видное место в истории.

Итак, вырисовывается такая схема: технические исполнители преступления – организаторы – вдохновители. Первые пусть будут уголовники. Третьи пусть будут консерваторы. Дело за вторыми, за организаторами. Это – забота Соколова. Он мастер в таких махинациях. А он, Рябов, сделает в Москве отчет так, что комар носа не подточит. Он обрисует обстановку в области и в руководстве, опишет меры в отношении консерваторов, обрисует умонастроения интеллектуалов, которым жертва насолила порядочно, и обстоятельства убийства. Пусть эти три фактора не связаны нитями фактического сговора. Это и не требуется. Одно то, что они будут фигурировать совместно, придаст определенный поворот общественному мнению. Остальное люди домыслят сами. Потом он, Рябов, напишет целую книгу на эту тему. Книга станет бестселлером на Западе. Её переведут на все западные языки. Он тут же придумал название книги: Покушение по-советски. Лишь бы этот недобитый сталинист Соколов не подпортил дело. Этому болвану может взбрести в голову идея докопаться до истины. А какая тут может быть истина?! Дело-то, честно говоря, не стоит выеденного яйца.

Власти и подвластные

Следователь Соколов был прав: Икс, о котором он говорил, на самом деле существовал в Царьграде. Начнем знакомство с ним с того, что перенесемся на десять летназад,в 1983-ий год, и отправимся вместе со специально отобранными гражданами в аэропорт, где ожидается прибытие секретаря ЦК КПСС Митрофана Лукича Портянкина. Наш Икс тоже направляется туда вместе с другими представителями Протезного комбината имени маршала Буденного изображать энтузиазм народа по поводу визита столь важной персоны.

Визит важной персоны из Москвы в Партграде, как ещё недавно именовался Царьград, превращался во всенародный праздник. В магазины на путях следования высокого гостя завозили дефицитные продукты питания и вещи колбасу, селедку, сыр, туалетную бумагу, зубные щетки, бюстгальтеры, босоножки. В городе начинало твориться нечто невообразимое. Магазины буквально брали штурмом. Ослаблялись ограничения на пьянство. Пьяных не забирали в милицию и в вытрезвители. Правда, дефицитные предметы продавались далеко не всем, а лишь членам свиты высокого гостя и особо отобранным партградцам. Последние потом сдавали их обратно. В награду за это им продавали по банке растворимого кофе. Москвичи увозили все с собой, распространяя слух, будто в провинции живут припеваючи. Праздник так же резко обрывался, как и начинался. На другой день магазины снова пустели. Милиция и дружинники с удвоенной яростью набрасывались на пьяниц.

Такие праздники прочно врезались в память жителям города. Встречались, к примеру, два Ивана. Хотя, честно говоря, Иванов тут осталось мало. Преобладали Эрики, Эдики, Рудики, Гарики и прочие. Итак, встречаются два Ивана.