Станислав Хабаров - Аллея всех храбрецов

• Название: Аллея всех храбрецов
• Автор: Станислав Хабаров
• Жанр: Историческая проза

60-е годы прошлого столетия. Молодой специалист после института распределён в ракетно-космическую фирму С.П. Королёва. Воспитанный в стиле индивидуального творчества, он попадает в муравейник коллективного труда. В книге беды и напасти, и радости работы пионерского периода космонавтики.

---

– У меня иной идеал, – балаганил Семёнов, – голубые глаза и белая кофточка.

– А красная?

– Что?

– Кофточка.

– Не подходит, не гармонирует с голубым.

Временами Мокашов проваливался в своё. Казалось, что-то большое и грустное обволакивало его и поднимало, и было жалко себя и пуст обычный трескучий мир.

– Скажи, – начинал, блестя глазами, Игунин, – какова оптимальная стратегия знакомств? Знакомиться чаще, не тратя усилий, где повезет или направленно искать?

– Любовь, – перебивал гнусным голосом Семёнов.

– Причем тут любовь? Я не о любви.

– А ты посчитай. Обыкновенная вариационная задача.

– Многопараметрическая. Всего не учтёшь.

И Мокашов снова проваливался в свое. "Наргис" жила уже в нём неким призрачным образом, то возникая, то исчезая и всё же постоянно присутствуя. Она присутствовала деталями: отбросила волосы, прижала руку к груди. Она уже повсеместно присутствовала, и каждый шаг его сделался и совместным чуть-чуть.

– Женись, – настаивал Семёнов, – или совсем не соображаешь? Это твоя осознанная необходимость, говорю. Ты – туп, видно в детстве непрерывно играл в футбол или приставал к соседским девчонкам. Женись, умоляю тебя.

– И что?

– А потом мучайся из-за несоответствия интересов. И знаешь почему? Времени не хватает. Это во времена Ромео всё время тратили на любовь…

Рядом бубнили "сапоги", а Мокашов думал о своём: «Славные они. Обожглись с управлением? Но управление – наносное. Оно витало в воздухе, и там и сям возникали предложения. Причины ухода были иными. Игунин хотел попасть в отряд гражданских космонавтов через ИМБП, а Семёнову открылось стоящее в области информационных технологий, где пока ещё был чист горизонт и можно начать с нуля. А несли они полную чушь.

– Любовь – позор нашего общества, – шумели «сапоги», – такое важное дело и так неорганизованно. Энтропия ужасно велика… А Леночку необходимо пристроить…

Леночка осталась у них занозой в памяти. Они чувствовали перед ней вину. Они уходили теперь в свободный полёт. Они свободны как птицы, и их судьба совершает резкий разворот, а Леночка осталась укором совести. Они как могут помогут ей, станут трезвонить о ней на каждом углу. Вокруг ровесники, былые однокурсники, однокашники и однокорытники. И где-нибудь сработает. Обязательно. Но пока Леночка для них горчинкой вины.

– Слушай, – философствовал Семёнов, – может, с Севкой её свести? Ведь это счастье для женщины – иметь мужем такого чистосердечного лопуха.

Глава восьмая

Время от времени в комнату заглядывал Сева. Он был не от мира сего, этот Сева. Он считал себя математиком и обо всем, кроме уравнений, говорил:

– Это вне сферы моих профессиональных интересов.

Толку от него не было, и на него давно махнули рукой. Любое маленькое поручение он раздувал до гигантских размеров. Ходил советоваться, и все знали в отделе: Сева взялся за новую штуку.

Из всего антуража работы уловил он лишь внешнее – суету и горячку. И когда он спешил, говорил, подражая другим, короткими отрывистыми фразами, ему самому казалось, что и в самом деле он спешит и занят. Слушал он, как правило, плохо, а последнее время вообще находился в подвешенном состоянии. В его расчетах определения местоположения межпланетных станций обнаружился солидный изъян. Обнаружил его Вадим, а начальник отдела Викторов издал негласный приказ: в командировки не посылать, не повышать, поручить конкретный кусок работ с целью выявления.

К "сапогам" Сева заходил "по делу", и это их нервировало. Теперь он составлял программу расчета расходов рабочего тела, но по привычке взялся немыслимо широко, учитывая чуть ли не реакцию теплового излучения и возмущение от возможных микрометеоритов. К "сапогам" он заходил посоветоваться.

– Какой совет, – еле сдерживался Семёнов, – у каждого – собственная метода.

Но Сева щурил наивные голубые глаза и вид при этом был у него глубокомысленный.

– А по-твоему?

– Ну, я бы сделал грубо большой рывок, – пожимал плечами Семёнов, – а потом подчищал зады. Это как у строителей. В страшном темпе строится забор, а затем можно ничего не делать. И никто не беспокоится, всех гипнотизирует забор.

– Ладно, – говорил Сева, – пойду, попробую методом Монте-Карло. Понимаешь, сам Иркин интересуется. Пойду ещё и его спрошу и время закажу на машину.

– Так у тебя и программы нет…

– Ничего, поговорю.

И Сева уходил, оставляя кавардак в сознании собеседников.

– Долго он здесь не продержится.

Однако на этот раз Сева был встречен словно желанный гость.

Сева пришел, – веселились "сапоги". – Великий машинист – Сева. Лучшие годы провёл с вычислительной машиной.

Сева улыбался, но настороженно смотрел.

– Отчего ты не женишься, Севка? – начинал в нетерпенье Игунин.

– Ему некогда, – подключался Семёнов, – он и ночи проводит с машиной. Отчего, скажи, ты работаешь по ночам?

– По ночам никто не мешает, – отвечал Сева скромно. Но "сапогов" это только возбуждало.

– Может лучше, чтобы мешали? Чтобы кто-то ворочался под боком и повторял: ну, Сева, ну, Себастьян?

– Тебе обязательно нужно жениться. У тебя будет куча детей.

– Детей и аспирантов.

– Детей, аспирантов, аспиранток, детей от аспиранток. Одним словом, масса детей.

– Тебе обязательно нужно жениться.

– Непременно. Не задумываясь. Ведь настоящие ученые женятся на домработницах и страдают из-за несоответствия интересов. А отчего? Времени у них, видите ли, не хватает. А рядом девка с крутыми бедрами, у которой одни солдаты в голове.

Шум и смех не остались незамеченными. Зашел Вася – Мешок Сказок. “Словно бабочки на огонь”, – подумал Мокашов.

Появление Васи Мешка Сказок вызвало в комнате новый взрыв энтузиазма.

– Еще один холостячок пришел набираться опыта, – веселились "сапоги". – Платный совет? Фирма гарантирует.

– Вася, вам нравится Леночка?

– Это которая?

– Он Леночки не знает. А тебе, Себастьян?

– А что в ней хорошего?

– Мне кажется, и ты от эталона далёк.

– Ну, нет, – комментировал Семёнов, – к себе всегда лучше относишься. Эти холостяки непременно придирчивы. Создают себе абстрактный образ и ругают за то, что жизнь далека от выдуманного.

И так трёп-трёпом, пока Сева не завелся. Причем досталось в основном Мешку Сказок. "Злющий и шуток не понимает". Сева поправлял поминутно сильные, с толстыми стеклами очки, махал руками и брызгал слюной. Глаза его сделались маленькими, колючими, а лицо Васи пятнами пошло.

– Знаете что, конструктивное предложение, – не выдержал, наконец, Семёнов, – валите-ка вы оба отсюда и не появляйтесь больше вдвоем. И прочтите надпись в соседней комнате.

У соседей, знал уже Мокашов, висело над телефоном: "Разговоры, не связанные со служебной необходимостью, в рабочее время ЗАПРЕЩЕНЫ".

– Дело в том, – начал было Сева, но Семёнов его оборвал:

– Давай, давай…

И Сева, обидевшись, ушел.

– Надоели гуси, сил нет, – сказал откидываясь Семёнов.

– Сапог, ты почти что сотрудника вытурил, продолжателя…

– Действительно, вот уйдешь, а Сева такое здесь наворотит. Послушай, – сказал вдруг Семёнов, обращаясь к Мокашову, – а давай я над тобой наставничество возьму. Мы с тобой проведем серию тематических бесед. О “нечистой силе”. О том, что Сева, например, нагородил с навигацией?

– А что? – не удержался Игунин.

– Не учел сноса от двигателей.

То, что теперь переделывали расчетчицы и Вадим, и составляло последний промах Севы. Суть автономной навигации заключалась в самообслуживании – определении маршрута межпланетной станции бортовыми средствами. Получить точность на удалении и перспектива – не нянчиться с объектами. Со стороны автономная навигация смотрелась отдельным, желанным куском.

– Двадцать пятый отдел, пожалуйста, – пригласила секретарша.

И они двинулись из просторной приемной Главного в первый огромный кабинет. Главный встретил их на полпути, и они встали перед ним, как баскетболисты перед тренером.

– Я посмотрел ваши предложения, – начал сходу Главный, – и определенно вам скажу: на ближайшие станции систему ставить не будем.

Они среагировали по-разному: Иркин вспыхнул, Воронихин потупился, Викторов отчего-то поднял руку и коснулся щеки, но тут же её опустил. И все внимательно посмотрели на Главного. Он бывал разным и прежде всего следовало убедиться, какой он теперь?

– Я недоволен работой отдела, – глухо произнес Главный, разбрасываетесь, наплодили кучу систем. А отработанных нет. Понимаете, отработанные нужны. Не журавль в небе, синица в кулаке.

Он не хотел, да и не мог ещё сказать всё. Однако замысел с передачей межпланетных станций уже вошёл в противоречие с рядом документов. Но заявлять пока ещё было рано. В подразделениях КБ передача станций могла быть воспринята неудачей.

Неудача в работе огромного коллектива – трагедия. Она рождает массу неудачников. Масса надежд, забот, планов внезапно движется под уклон. Изменение курса должно быть тщательно подготовлено. Но объяснять было рано, и он сказал насупившись: