Юрий Смолич - Рассвет над морем

• Название: Рассвет над морем
• Автор: Юрий Смолич
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1956

Роман «Рассвет над морем» (1953) воссоздает на широком историческом фоне борьбу украинского народа за утверждение Советской власти.

---

— Понятно, Иван Федорович.

— Ну вот! — Ласточкин посмотрел на часы. — Ого, уже восьмой час. Когда вы отправитесь? Ночью, вечером или еще днем?

— Утром, сейчас же.

— Нет, нет! — возразил Ласточкин. — Вечером. К вечеру я пришлю вам связного.

Котовский вопросительно взглянул на Ласточкина.

Тот пояснил:

— С Бессарабией ни телеграфной, ни почтовой связи не будет. А ваши информации мы должны получать по крайней мере… раз в три-четыре дня.

— Понятно. Кто будет со мной?

— Я считаю… — Ласточкин задумался, — лучше всего какую-нибудь девушку. Девушкам, знаете, легче всего пробраться, меньше подозрений…

Котовский взмолился:

— Иван Федорович, если можно, только не девушку! Ну, понимаете… — Он не находил доводов и вдруг выпалил: — Морока с этими юбками в условиях конспиративного передвижения! Ей-богу, лучше, когда оба мужчины, ну, поверьте мне: уж я — то столько скрывался, что на этом зубы съел.

Ласточкин засмеялся:

— Эх вы, женоненавистник! Ну ладно! Кого же тогда? Знаете, что? Паренька! А? Кого-нибудь из наших комсомольцев. Чтобы незаметный был, но, конечно, проворный, бравый паренек. Он и знать не будет, что вы Котовский, однако… Это идея, а?

— Что ж, это неплохо, — согласился Котовский, — только такого, чтобы через заборы летал, по деревьям лазал, а в случае чего, так и в холодную воду зимой прыгнул.

— Будьте спокойны! — уверил его Ласточкин. — У Коли Столярова есть просто герои, из тех, что, помните, когда стачка была, красные флаги вывесили на всех заводских трубах. Ну вот! — Ласточкин решительно поднялся и подошел к своему пальто. — К вечеру паренек будет тут, придет на прием к доктору Скоропостижному. Ах, да, сегодня приема нет… Тогда… Влас Власович! — позвал он.

Фельдшер появился на пороге.

— Влас Власович, сегодня придет к вам паренек, спросит именно вас и скажет, что от Коли Столярова. Так вы его как следует примите, пусть подождет Григория Ивановича. Они поедут вместе.

Влас Власович перевел взгляд на Котовского.

— Вы надолго едете, Григорий Иванович?

Котовский весело усмехнулся.

— Кто его знает, Влас Власович. Объявите, что у доктора Скоропостижного приема не будет… месяц. Он занят… научной работой.

Влас Власович с тревогой посмотрел на Котовского.

— Далеко, значит, и опасно?

Григорий Иванович обнял фельдшера за плечи.

— Ждите с подарками, Влас Власович. Кстати, за счастливую дорогу… — Котовский вынул ключик, открыл шкаф и достал заветную бутылку. — Вы, Иван Федорович, как хотите, а уж мы с Власом Власовичем за мою дорогу опрокинем по маленькой.

Ласточкин был уже в пальто и шапке.

— Что же, — сказал он, — за дорогу… хотя я с утра ни капли, но по такому случаю наливайте и мне.

— Ура! — крикнул Котовский и налил две «банки». В третью он плеснул немножко. — Разведите, Влас Власович, чистою водичкою, градусов на сорок, для Ивана Федоровича.

Они чокнулись, выпили и поискали глазами, чем бы закусить. Закусить было нечем. Тогда они пожали друг другу руки — это и была вся их закуска.

Влас Власович вышел.

— Григорий Иванович, еще два слова, — сказал Ласточкин Котовскому. — Расскажите мне коротко об этом вашем профессоре.

— О профессоре? — удивился Котовский. — А что вас интересует?

— Интересуют два вопроса. Первый: может ли быть этот парк в степи, возле Долинской, местом тайного сосредоточения партизанского отряда? Знаете, в степи негде сосредоточить партизанский отряд…

— Конечно! — горячо отозвался Котовский. — Огромнейший старый парк на сотню десятин! — Он неожиданно смолк. — Нет, знаете, Иван Федорович, там такие ценные породы деревьев — карпатский бук, канадский клен, красное дерево…

— Но ведь можно аккуратно, — сказал Ласточкин. — Можно предупредить партизан, запретить рубить на костры… под страхом ответственности перед трибуналом.

— Разве что так… — неуверенно протянул Котовский; ему понравилась эта идея: сосредоточить силы партизанского отряда в лощине среди степи, но было жаль драгоценных деревьев. — Во всяком случае, надо посоветоваться с Гаврилой Ивановичем, без его разрешения… и согласия Давыдова…

— Это уже второй мой вопрос. Можете ли вы дать мне явку к профессору Панфилову? Речь идет не только об этом парке, а вообще — какие у него настроения? — пояснил Ласточкин. — Если только я верно вас понял, он патриот? Как представитель наилучшей части интеллигенции, он должен находиться под нашей бдительной охраной, но возможно, что и помочь нам чем-либо сможет… Нам необходимо укреплять связи с интеллигенцией.

— Какая там явка! — пожал плечами Котовский. — Да этот душевный старикан и понятия не имеет, что такое явка, и эзоповский язык конспирации ему совершенно чужд. Просто скажите, что от меня, расскажите, что я выехал…

— А можно ему сказать, куда и зачем вы поехали?

Котовского удивил этот вопрос.

— Иван Федорович, странно слышать это от вас, такого заядлого конспиратора.

— А все-таки? Знаете, конспирация бывает разная при различных обстоятельствах, а особенно — с различными людьми. На этом мы проверяем людей. Ну, как вы думаете?

С минуту подумав, Котовский сказал:

— Куда я поехал, на всякий случай говорить не стоит, а для чего, сказать можно и даже нужно, я думаю. И проверка будет, и, знаете, хороший это человек. Немцы предлагали ему переехать в Берлин и вести там кафедру географии России — отказался, сказал, что своей родине служить хочет. Ну и что ж…

— Ясно! — сказал Ласточкин. — Симпатичный человечина. Ну, Григорий Иванович, счастливого вам!

Они крепко обнялись и поцеловались. Потом с сожалением разжали руки и посмотрели друг на друга. Жаль расставаться… Да и время такое — кто знает, доведется ли встретиться снова?

Ласточкин надвинул шапку и решительным шагом направился к выходу. Но на пороге он остановился и поднял руку:

— Командиру второго полка Первой Южной Красной Армии привет!

— Привет, товарищ председатель Военно-революционного комитета Юга!

2

На Пересыпь, к «Дому трудолюбия», Ласточкин прибыл с небольшим опозданием — назначили на девять, а теперь было уже пять минут десятого, — и это его расстроило. Ласточкин не терпел опозданий и сам никогда не опаздывал. Подпольщик всегда должен быть абсолютно точен: в условиях конспирации иногда одна минута решает успех или провал задания.

У порога Ласточкина встретил Коля Столяров.

— Все в порядке, товарищ Николай, — четко доложил Коля, — можете быть спокойны. Идите направо по коридору, в клубную комнату. Там оркестр балалаечников репетирует. Так прямо на звук и идите. Это все наши хлопцы, моревинтовцы… комсомольцы то есть, — поправился он.

Ласточкин обрадовался:

— Ну, мне нынче просто везет! Как раз ты то мне и нужен.

— Я отвечаю сегодня за охрану собрания, — важно ответил Коля, — моя очередь.

«Дом трудолюбия» — инвалидно-трудовая колония — был не только центром общественной жизни большого предместья, но сейчас стал также центром всей подпольной работы Пересыпского района. Оккупанты и деникинцы редко наведывались на Пересыпь, справедливо побаиваясь этой окраины, населенной сплошь рабочими. Поэтому именно здесь, в большом, удобном помещении «Дома трудолюбия», проводились все массовые мероприятия подпольного обкома: совещания, конференции, выборы партийных органов. В такие дни комсомольской дружине поручалось нести охрану. Постепенно охрана эта стала постоянной, повседневной: массовое собрание в подполье могло возникнуть внезапно, и надо было всегда быть наготове.

— Спасибо, Коля, — сказал Ласточкин, увлекая его за угол дома. — Сейчас я пойду туда, но прежде мне надо сказать тебе несколько слов.

Когда они зашли за угол, где их нельзя было увидеть с пустыря, Ласточкин сказал:

— Мне, Коля, нужен один из твоих комсомольцев, верный и надежный парень, для ответственнейшего поручения по связи. Сейчас он должен выехать из города, но потом будет часто наезжать сюда. Причем, ему каждый раз придется пробираться через фронтовые заставы, мимо французских и деникинских либо польских пикетов, а потом снова возвращаться туда. Понял?

— Понял, товарищ Николай, — солидно ответил Коля. — Я готов. Когда выезжать? Где явка?

Ласточкин засмеялся. Готовность выполнить любое трудное задание, серьезность и деловитость, с которыми Коля ответил ему, тронули его; хотелось обнять, прижать к себе этого юного бойца и крепко расцеловать его.

— Нет, Коля, — сказал Ласточкин тепло, — ты нам и здесь до зарезу нужен. Без тебя мы как без рук. Только ты один знаешь всех своих моревинтовцев. Ты останешься и дальше при мне. Давай кого-нибудь еще.

Не скрывая разочарования, Коля с минуту молчал. Пост руководителя дружины связи, безусловно, очень почетный и ответственный, и дел здесь по горло, вздохнуть некогда. Но из-за этих организационных; дел всегда получается как-то так, что он остается в стороне от «настоящего», боевого дела. Его не посылают с вооруженными группами дружины, не разрешают принимать участие в диверсионных актах, его и в разведку не направляют, а теперь вот с ответственным поручением тоже отказываются послать…