Джозеф Д’Лейси - DARKER: Рассказы (2011-2015)

• Название: DARKER: Рассказы (2011-2015)
• Автор: Джозеф Д’Лейси
• Жанр: Русская классическая проза
• Год: 2015

DARKER — российский литературный онлайн-журнал (вебзин) посвященный «темному» фэнтези, мистике, литературе ужасов и хоррор-культуре в целом. Создан в 2011 году на основе pdf-журнала «ТЬМА». Выходит с периодичностью раз в месяц. Публикует жанровые рецензии, статьи, обзоры, а также рассказы и повести отечественных и зарубежных авторов.

В данный сборник вошли избранные рассказы зарубежных и отечественных авторов (от классиков до современных), опубликованные в онлайн-журнале «DARKER» в течение 2011–2015 года.

Многие произведения публикуются на русском впервые.

*Внимание! Присутствуют произведения категории 18+.

Сайт онлайн-журнала: http://darkermagazine.ru/

[Электронное издание, 2015]

---

Я обращаю такое внимание на это обстоятельство лишь для того, чтобы объяснить тот факт, что, хотя я, как правило, отлично сплю — так что свет, зажженный, когда я ложусь, гасится только в тот момент, когда меня будят на следующее утро — в первую свою ночь на Вилле Каскана я спал очень плохо. Это также может объяснить, почему, когда мне все-таки удавалось уснуть (если только то, что я видел, и впрямь было сном), мне снились очень яркие и оригинальные сны — оригинальные в том смысле, что, сколько я себя помню, подобные образы никогда прежде не посещали моего сознания. И поскольку в добавление к зловещему предчувствию некоторые слова и события, имевшие место за остаток дня, также могли привести к тому, что, как я думал, случилось той ночью, полагаю, будет кстати упомянуть их теперь.

После обеда миссис Стенли провела меня по дому, и во время этой экскурсии она упомянула, как я помню, незанятую спальню на втором этаже, пройти в которую можно было из комнаты, в которой мы обедали.

— Мы оставили ее незанятой, — сказала миссис Стенли, — потому что, как ты видел, у нас с Джимом есть очаровательная спальня и гардеробная в том крыле, а если бы мы обосновались здесь, пришлось бы превратить столовую в гардеробную, а обедать внизу. А так у нас есть своя небольшая квартирка, у Артура Инглиса — своя, в другой части дома, и я вспомнила (ну разве я не прелесть?), как однажды ты сказал, что чем выше расположена твоя комната, тем более это тебе по нраву. Так что я выделила тебе спальню на самом верху здания вместо того, чтобы селить в этой.

Правду сказать, сомнение, такое же неопределенное, как предчувствие до того, появилось в моем мозгу. Я не понимал, почему миссис Стенли посчитала нужным рассказывать мне все это, так как говорить-то, по сути, было не о чем. Я допускаю, что именно в тот момент мысль о том, что в незанятой спальне есть какая-то странность, нуждающаяся в подобном объяснении, закралась в мое сознание.

Вторым событием, породивший мой сон, было следующее.

За обедом разговор в какой-то момент обратился к призракам. Инглис с непоколебимой убежденностью выразил веру в то, что все, верящие в проявления сверхъестественного, не достойны называться даже ослами. Тема тут же забылась. И насколько я помню, ничего другого, имевшего отношения к тому, что последовало, более сказано не было.

Мы все отправились спать довольно рано, и лично я зевал по пути наверх, чувствуя ужасную сонливость. В моей комнате было достаточно жарко, так что я открыл окно нараспашку, и снаружи полились любовные песни соловьев и белый свет луны. Я быстро разделся и нырнул в постель, но, хотя до того и чувствовал сонливость, теперь же был невероятно бодр. Но я был даже рад бодрствовать и чувствовал себя совершенно счастливым, слушая пение птиц и любуясь лунным светом. А затем я, наверное, задремал, и все то, что я увидел дальше, было сном. Так или иначе, мне виделось, что со временем соловьиные песни умолкли, а луна закатилась. Я подумал о том, что если по какой-то необъяснимой причине мне придется пролежать всю ночь без сна, я мог с тем же успехом почитать. И вспомнил, что оставил интересовавшую меня книгу в столовой на втором этаже. Так что я выбрался из постели, зажег свечу и спустился вниз. Войдя в столовую, я увидел книгу, которую искал, на столике у стены, и одновременно заметил, что дверь в незанятую спальню открыта. Странный серый свет, непохожий на закатный или лунный, сочился из-за нее, и я заглянул внутрь. Прямо напротив двери стояла большая кровать с пологом на четырех столбиках, в головах которой висел гобелен. Я понял, что серый свет исходил от кровати, или, точнее, от того, что на ней лежало. По всей постели ползали громадные гусеницы в целый фут или даже более в длину. Они светились, озаряя всю комнату. Вместо обычных для гусениц ножек-присосок, у этих были ряды клешней, как у раков, и они передвигались, хватаясь этими клешнями за простыню под собой, а затем протаскивая себя вперед. Тела этих ужасающих насекомых были желтовато-серыми с неровными наростами и опухолями. Их наверняка были сотни, ибо они образовали своего рода шевелящуюся покачивающуюся пирамиду на постели. Иногда какая-нибудь из тварей падала на пол с мягким звучным шлепком, и хотя пол был бетонным, он легко подавался под лапками-клешнями, будто это была замазка[27], и создание вскоре вновь присоединялось к своим сородичам. У них не было ничего похожего на, так сказать, лица, но с одного конца располагался рот, который приоткрывался по сторонам для дыхания.

И пока я смотрел на них, гусеницы как будто внезапно почувствовали мое присутствие. По крайней мере, все рты оказались обращенными в мою сторону, а в следующий момент они начали падать с кровати с этими мягкими влажными шлепками и, извиваясь, поползли ко мне. Первые секунды мной овладел паралич, как это бывает во сне, но затем я уже бежал наверх — и я отчетливо помню холод, исходивший от мраморных ступеней под моими босыми ногами. Я ввалился в свою спальню и захлопнул за собой дверь, а потом — теперь я уже точно бодрствовал — обнаружил себя стоящим у своей постели, взмокшим от ужаса. Звук захлопнувшейся двери все еще звенел у меня в ушах. Но ужас перед этими нечистыми созданиями, ползающими по постели и мягко падающими на пол, и тогда не покинул меня, как это случается обычно при пробуждении от кошмара. Даже проснувшись — если только до того я действительно спал — я не мог избавиться от страха, преследовавшего меня во сне: все виденное по-прежнему казалось реальностью. И время до восхода я провел стоя или сидя, не решаясь прилечь, и при каждом скрипе или шорохе думая, что это приближаются гусеницы. Для их клешней, что с легкостью вгрызались в цемент, деревянная дверь была детской игрой — даже сталь не смогла бы задержать их надолго.

Но вместе с наступлением прелестного и возвышенного дня ужас сгинул. Вновь мягко зашептал ветер, и безымянный страх, чем бы он ни был, пропал, тревога улеглась. Поначалу рассвет разгорался бледно, потом восток окрасился розовым, как грудка голубки, а затем яркое зарево солнечного света распространилось по всему небу.

* * *

В доме существовало замечательное правило, позволявшее каждому завтракать тогда и где он желал, поэтому я не видел остальных обитателей до обеда, так как завтракал у себя на балконе, а затем писал письма и занимался своими делами. По правде сказать, я спустился в столовую довольно поздно, когда остальные трое уже приступили к еде. Между моими вилкой и ножом лежала картонная коробочка из-под пилюль, и как только я сел, Инглис сказал:

— Взгляните на это. Вы ведь интересуетесь естествознанием. Я нашел ее ползающей по моему покрывалу прошлым вечером и не знаю, что это.

Полагаю, еще не открыв коробочку, я уже подозревал, что в ней находится. Внутри, как бы там ни было, находилась маленькая гусеница желтовато-серого цвета со странными выростами и утолщениями на тельце. Она была невероятно активна и бегала туда-сюда в своей тюрьме. Ее ножки были непохожи на конечности какой-либо гусеницы, что мне приходилось видеть: они были похожи на клешни рака. Я взглянул и тут же закрыл коробочку.

— Нет, я не знаю, что это, — сказал я, — но она выглядит достаточно неприятно. Что вы собираетесь с ней делать?

— О, я хочу оставить ее у себя, — ответил Инглис. — Она начала окукливаться, и мне хочется узнать, что за бабочка из нее выйдет.

Я снова открыл крышку и понял, что эти торопливые движения действительно были началом прядения паутины для кокона. Тут Инглис снова заговорил:

— У нее забавные ножки. Прямо как клешни у рака. Как на латыни рак? А, точно, cancer[28]. Так что, если она уникальна, окрестим ее Cancer Inglisensis.

Тут что-то случилось в моем мозгу, как будто внезапно мой собственный навязчивый страх перед ночным видением соединился с произнесенными Инглисом словами. Повинуясь импульсу, я схватил коробочку и выкинул ее вместе с гусеницей из окна. Прямо под ним проходила гравиевая дорожка, а чуть дальше над чашей бил фонтан. Картонка упала как раз в середину водоема.

— Что же, видимо адепты оккультного не любят факты, — рассмеялся Инглис. — Бедная моя гусеница!

Разговор вновь перешел на другие предметы, и я привожу здесь все эти незначительные подробности, перечисляя их в той последовательности, в какой они происходили, лишь затем, чтобы быть уверенным, что записал все, касавшееся оккультизма или гусениц. Но в тот момент, когда я выкинул коробочку из-под пилюль в фонтан, я потерял голову: моим извинением может быть, как это, наверное, понятно, лишь то, что ее обитательница была точнейшей миниатюрной копией тех существ, что я видел на кровати в незанятой спальне. И хотя преобразование этих видений в кровь и плоть — или что там есть у гусениц — должно было избавить меня от ужаса прошедшей ночи, на самом деле оно произвело обратный эффект, сделав шаткую пирамиду на постели еще более ужасающе реальной.