Лесли Пирс - Камелия

• Название: Камелия
• Автор: Лесли Пирс
• Издательство: Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга»
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2005
• ISBN: 966-343-141-5

Вечная как мир история о Золушке — на этот раз о девушке, чья юность пришлась на конец 60-х годов прошлого века, знаменитую эру хиппи…

После загадочной смерти матери Камелия Нортон находит папку со старыми письмами и узнает о том, что вся ее жизнь была построена на лжи. Девушка отправляется в Лондон, надеясь начать новую жизнь. Героиню затягивает беспорядочная жизнь улиц и ночных клубов мегаполиса, но ей удается выжить и даже остепениться. Однако призраки прошлого не отпускают Камелию. Теряя друзей и родных, рискуя жизнью, она пытается узнать правду о своем происхождении и, в конечном итоге, обрести себя и стать счастливой.

Джек посмотрел на грустное милое лицо напротив и почувствовал прилив отцовской нежности. Казалось, Камелия разбередила душевные раны, которые нанесла ему Бонни.

— Можно дать тебе совет? Я ведь тебе почти как дядя, — спросил Джек.

Камелия кивнула.

— Забудь свою мать, детство, забудь обо всем, — сказал он нежно. — Думай о завтрашнем дне, люби и не вспоминай о прошлом. Я так любил Бонни, помоги же мне. Было время, когда я ради нее был готов пойти босиком на край света. Но это уже в прошлом. Даже мертвая, она манипулирует нами, словно марионетками. Не позволяй ей этого делать, Камелия. Подумай о себе…

---

Конрад знал Магнуса только по рассказам Мэл. Он всегда с подозрением относился к ее утверждениям о том, что этот человек — сама добродетель. В конце концов, у него была любовница, хотя он и уверял, что любит жену. Конрад ничего не знал о сэре Маелзе, а о Хелен только читал в журналах. Но он не мог представить, что трое таких известных людей могут сговориться, чтобы убить Бонни или Мэл.

Он высказал свое мнение вслух.

— Я согласен, что все это как-то странно, — добавил он. — Но я не думаю, что Хелен и Магнус несут ответственность за то, что Эдвард на тебя напал.

— Магнус, может, и нет, а она точно замешана, — настаивала Мэл.

Конрад понял, что Камелия была расстроена. Сейчас он мог только утешить ее и сказать что-то, чтобы она успокоилась и почувствовала себя в безопасности.

— Тебе надо выспаться, — проговорил он. — Я полечу в Лондон и вернусь завтра. На дверях я оставлю записку о том, что мы закрыты на несколько дней. Я привезу тебе необходимые вещи и ночную рубашку, тогда поговорим снова.

Мэл продолжала всхлипывать.

— Спи, Мэл, — сказал он, потом наклонился и поцеловал ее на прощание. — Здесь ты в безопасности. Я обещаю, что утром все будет по-другому.

На следующее утро в комнату к Мэл вошла Грейс Повел с подносом, на котором был завтрак. Вчера вечером, когда Конрад ушел, Мэл постоянно плакала. Грейс сидела рядом с ней и успокаивала. Сегодня медсестра была рада увидеть улучшения. Мэл без ее помощи выпила чашку чая и спросила, может ли она встать, чтобы сходить в туалет.

— Мне скоро нечего будет делать, — улыбнулась Грейс. — Но прежде чем я уйду, ты должна все это съесть. Здесь каша, яйца, свежий хлеб и масло. Ешь, не капризничай.

— Я голодна на самом деле, — сказала Мэл, и сама этому удивилась. — Кстати, мне гораздо лучше.

— Тогда тебе будет приятно узнать, что за последние полчаса о твоем здоровье три раза справлялись. — Грейс поставила поднос на столик на колесиках, а потом помогла Мэл подняться. — Ее величество Хелен Фостер, кто-то по имени Осборн с низким сексуальным голосом и, наконец, Ник.

— Ник? — Мэл чуть не выпрыгнула из постели.

— Я знала, что на это имя будет бурная реакция, — засмеялась Грейс. — Голос у него то что надо. Он передавал тебе огромный привет и сказал, что сегодня же выезжает из Лондона. Он многое хочет тебе рассказать.

После долгого глубокого сна Мэл смотрела на все не так предвзято, как раньше.

— А что сказал сексуальный голос Осборна? — спросила она. — Кстати, это отец Ника, — добавила она с улыбкой.

— По голосу было слышно, что он заботится о тебе и волнуется, — произнесла Грейс, улыбнувшись. — Он расспрашивал меня о твоих ранах и просил тебе сказать: «Передайте ей, что я приеду и заберу ее домой».

Глаза Камелии снова стали влажными, к горлу подступил комок.

— Только не начинай снова плакать, — строго предупредила Грейс. — Мне было жаль тебя вчера. Я думала, у тебя никого нет, кроме Дили. Но сейчас я вижу, что у тебя много парней, и больше не буду растрачивать свою жалость.

Мэл хотелось смеяться, но лицо так сильно болело, что у нее получилось только усмехнуться.

— Ты не хочешь узнать, что сказала Хелен Фостер — звезда экрана и сцены?

— Нет, — пожала плечами Мэл. Сегодня утром она поняла, что была не права насчет Магнуса, но для Хелен ее сердце все еще было закрыто.

— Я все равно тебе скажу. Она сказала: «Передайте Камелии, что я подавлена тем, что с ней произошло. Я буду молиться и думать о ней». Она также спросила, не может ли она заплатить за отдельную палату.

Мэл не ответила и приступила к завтраку.

— Я сказала ей, что ты и так в отдельной палате. — Грейс села на край кровати. — Как бы мне хотелось, чтобы ты все мне рассказала. Я знаю, что на самом деле все сложнее, чем ты говоришь.

Мэл оторвалась от каши. Было видно, что медсестра сгорает от любопытства.

— Да, Грейс, но есть такие моменты, которые я сама до сих пор не поняла, поэтому я не могу говорить об этом никому другому. Но пока я не хочу никого видеть, кроме Конрада. Даже Ника. И не хочу, чтобы кто-то загладил свою вину, оплатив палату.

От удивления Грейс широко открыла глаза. Она уже видела утренние газеты. Повсюду было лицо Эдварда Манинга. Всех, кто его увидит, просили связаться с полицией. Имя Мэл не упоминалось, но было указано, что Эдвард — менеджер Хелен Фостер. Одна из медсестер сказала, что Хелен остановилась в «Окландз», и Грейс знала, что Осборн — владелец отеля.

Но почему Мэл говорит, что не хочет никого видеть, кроме щупленького маленького парня, похожего на библиотекаря? Грейс ничего не могла понять.

— Звонили из полиции, спрашивали, как ты себя чувствуешь. Но с ними разговаривала старшая сестра, — продолжала она. — Они скоро приедут, чтобы повидаться с тобой. Хочешь, чтобы я попросила персонал отшивать и полицию тоже?

Мэл взглянула на нее и улыбнулась.

— Полицию нельзя отшить, — сказала она. — Я говорила это о других посетителях. Я не хочу их видеть, как бы они ни возмущались.

— Скажи почему? — взмолилась Грейс.

— Потому что, моя маленькая любопытная медсестра, я запуталась и мне нужно время, чтобы все обдумать.

Грейс подождала, пока Мэл доела, и забрала поднос.

— Я вечером зайду к тебе, — произнесла она, выходя из комнаты. — Не становись на больную ногу.

В начале девятого пришли полицейские в гражданской одежде. Виллиамс, некрасивой женщине-полицейскому, было примерно тридцать пять лет. У нее была плохая кожа и рыжие волосы. Ее напарник назвал себя Прайсом, не указав должности. На вид ему было лет пятьдесят. У него отсутствовало чувство юмора, он выглядел довольно жалко в бежевом пальто, глаза его были светло-голубыми, а волосы заметно поредели. Мэл поняла, что женщину-полицейского взяли в качестве свидетеля, так как во время допроса она не сказала ни слова.

Мэл была собранной и спокойной, пока Прайс не начал выяснять подробности. Через несколько минут она снова была напугана и расстроена. Он вернул Мэл в тот день, когда она впервые увидела Эдварда Манинга, и потом заставил ее вспомнить каждый шаг до того момента, как приехала полиция.

Прайс останавливал ее почти на каждом слове. Во что был одет Манинг, какая у него машина? Что он говорил о поездке в Вест-Кантри? Как он вел себя по отношению к ней, и почему она почувствовала опасность, когда узнала, что они приехали к дому у реки?

Когда Мэл рассказала о своих подозрениях о том, что Эдвард подсыпал ей в чай снотворное, Прайс удивленно уставился на нее. Он останавливал ее и все время спрашивал, почему она не запаниковала, когда поняла, что была в такой опасности. Он приподнял одну бровь, когда Мэл сообщила ему о том, что решила притвориться спящей. Она поняла: Прайс решил, что у нее разыгралось воображение.

— Я просто знала, что он собирался меня убить, — повторила она упрямо. — Я была напугана и поэтому решила его обмануть. Если бы он узнал, что я догадалась о его планах, он сразу бы вырубил меня. Как бы то ни было, он собирался от меня отделаться. Зачем тогда ему надо было возвращаться в комнату в плаще и сапогах?

Когда Прайс не ответил, Мэл разозлилась.

— Вы считаете, что я все выдумала? Разве я похожа на сумасшедшую, которая будет гулять босиком по полям в такую ночь? Почему вы не проверили дом?

Прайс улыбнулся, как будто она была маленьким ребенком.

— Мы нашли дом. Вчера вечером мы его проверили. Пятнадцать лет назад там жила бабушка Манинга. Но мы не нашли ничего, что говорило бы о том, что в доме был кто-то еще, кроме него. Ни туфель, ни сумки, ни пальто. Снотворное мы тоже там не обнаружили. Конечно, он мог вернуться после того, как вы сбежали, и убрать все следы, но это непохоже на правду, особенно после вашего заявления о том, что он напоминает сумасшедшего, и учитывая то, что потом он поехал за вами на машине.

— Он собирался убить меня, как убил когда-то мою мать, — настаивала Камелия. — Наверное, Хелен Фостер убедила вас в том, что я сумасшедшая, что я взбесилась и прыгнула в воду, чтобы сделать свою историю правдоподобной. Конечно, почему бы ей этого не сделать, если она сама в этом замешана!

Прайс опустил голову. Впервые за все время допроса он был обескуражен.

— Почему вы так думаете? Мы допросили вчера мисс Фостер. Мистер Дили рассказал нам о ваших отношениях с ней. Она искренне за вас переживает. Она сказала, что Манинг забрал вместо нее письма из «Ньюз оф зе ворлд», и это подтвердил мистер Осборн. Кстати, они вместе их прочитали. Насколько я понял, они оба были расстроены, что от вас письма не было. Я был удивлен только тем, что она обратилась за помощью к мистеру Осборну. Вы работали у него и ушли очень быстро. Почему, мисс Нортон?

— Спросите у них, — отрезала она. — У них есть ответы на все вопросы.

Конрад приехал в больницу около двенадцати часов. Он привез сумку для Мэл, положив туда ее туалетные принадлежности, ночную рубашку, халат и тапочки, а также цветы и коробку шоколадных конфет. Он выспался и выглядел бодрым. Он даже надел свой лучший костюм. Когда Кон вошел в комнату, улыбка исчезла с его лица. Камелия лежала, свернувшись калачиком, и плакала в подушку.