Эмили Бронте - Грозовой перевал

• Название: Грозовой перевал
• Автор: Эмили Бронте
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-88353-601-3

Это история роковой любви Хитклифа, приемного сына владельца поместья «Грозовой Перевал», к дочери хозяина Кэтрин. Демоническая страсть двух сильных личностей, не желающих идти на уступки друг другу, из-за чего страдают и гибнут не только главные герои, но и окружающие их люди. «Это очень скверный роман. Это очень хороший роман. Он уродлив. В нем есть красота. Это ужасная, мучительная, сильная и страстная книга», – писал о «Грозовом Перевале» Сомерсет Моэм.

…Если бы старый Эрншо знал, чем обернется для его семьи то, что он пожалел паренька-простолюдина и ввел его в свой дом, он убежал бы из своего поместья куда глаза глядят. Но он не знал – не знали и другие. Не знала и Кэтрин, полюбившая Хитклифа сначала как друга и брата, а потом со всей пылкостью своей юной натуры. Но Хитклифа не приняли в семье как равного, его обижали и унижали, и он долго терпел. А потом решил отомстить. Он считает, что теперь все, кто так или иначе связан с семьей Эрншо, должны страдать, причем гораздо больше, чем страдал он. В своей мести он не пощадит никого, даже тех, кто к нему добр. Даже любящую его Кэтрин…

---

Представь себе, Эллен, как тяжело было у меня на душе, когда я сидела – не одна, но в столь неприятной компании – у негостеприимного очага и понимала, что в четырех милях отсюда находится мой настоящий дом, населенный единственными на всем белом свете людьми, которых я люблю. Но сейчас я не могла добраться до них никакими силами, как будто бы нас отделяли друг от друга воды Атлантики. Я спросила себя: у кого мне искать утешения и поддержки? И, – заклинаю, не говори об этом Эдгару или Кэтрин, – среди всех моих бед самой страшной была невозможность найти того, кто мог бы стать мне союзником и опорой против моего мужа! Я надеялась найти на Грозовом Перевале убежище, ехала сюда почти с радостью, думая, что здесь не останусь с ним один на один. Но он слишком хорошо знал тех, кто будут нас окружать, и был уверен, что они не станут вмешиваться.

Я сидела, погруженная в свои невеселые думы, и время тянулось невыносимо медленно. Часы в доме пробили восемь, потом девять, а мистер Эрншо все ходил из угла в угол, глядя себе под ноги, временами издавая стон или злобно выкрикивая что-то. Я начала прислушиваться, не раздастся ли в доме женский голос, и меня охватило мучительное раскаяние и мрачные предчувствия, от которых у меня сначала перехватило дыхание, а потом полились слезы. Я сама не заметила, что плачу открыто, пока Эрншо не остановился напротив и не воззрился на меня, как будто бы увидел первый раз в жизни. Воспользовавшись этим, я воскликнула:

– Я устала с дороги, я очень хочу спать! Где горничная? Скажите, как мне пройти к ней, если она сама не идет ко мне?

– У нас нет горничной, – ответил он. – Придется вам обойтись собственными силами.

– А где же мне спать? – спросила я, не в силах унять плач. К этому времени я уже и думать забыла о собственном достоинстве, потому что усталость и мои беды совсем сломили меня.

– Джозеф отведет вас в комнату Хитклифа, – сказал он. – Вот дверь, отворите ее и наверняка найдете за ней нашего ворчуна.

Я готова была подчиниться, но он внезапно остановил меня и заявил очень странным тоном:

– Премного буду вам благодарен, если вы запрете дверь не только на замок, но и на щеколду. Не забудьте!

– Конечно, я запрусь, – ответила я, – но зачем, мистер Эрншо?

Меня совсем не радовала перспектива сознательно запереться один на один с Хитклифом.

– Посмотрите! – сказал он, вытаскивая из-под одежды пистолет необычного устройства, снабженный обоюдоострым складным ножом, примкнутым к стволу. – Разве это не великий искуситель для отчаянного человека? Я не в силах устоять – каждую ночь поднимаюсь с ним к этой двери и пробую, насколько хорошо она заперта. И если однажды я найду ее открытой – Хитклифу конец! Я убью его, пусть за минуту до этого в голове моей вспыхнут сотни доводов против, – меня словно дьявол подначивает махнуть на них рукой и покончить с врагом. А с дьяволом можно бороться только до известного предела: коль скоро он победит и час пробьет, – все небесное воинство не спасет Хитклифа!

Я внимательно рассматривала пистолет. Меня посетила отвратительная и в то же время необычайно притягательная мысль: какой же властью я будут обладать, если смогу завладеть им! Я взяла пистолет из рук Эрншо и дотронулась до лезвия. Хозяин Грозового Перевала с удивлением следил за выражением, появившимся на краткий миг на моем лице: не ужас то был, а зависть. Он ревниво выхватил у меня пистолет, закрыл нож и вновь спрятал свое оружие под одеждой.

– Можете рассказать ему об этом, мне наплевать! – заявил он. – Предупредите его, оберегайте его, станьте его сторожевой собакой. Вы знаете, в каких мы с ним отношениях, как я вижу. Вы ведь совсем не удивились этой угрозе.

– Что сделал вам Хитклиф? – спросила я. – Чем он вас так оскорбил, чтобы заслужить столь сильную ненависть? Не лучше ли просто закрыть перед ним двери дома?

– Нет, никогда! – воскликнул Эрншо. – Если он решит покинуть меня, он покойник. А коли вы его убедите съехать отсюда, то вы – убийца! Вы считаете, я должен потерять все и не попытаться вернуть свое имущество? Чтобы Гэртон стал нищим? О, проклятье! Я должен, я просто обязан отыграться. А потом я завладею его золотом, кровь его прольется от моей руки, а душа мерзавца отправится прямиком в ад! А уж в аду с его появлением даже чертям станет тошно, провалиться мне на этом месте!

Ты, Эллен, рассказала мне об обычаях и поступках твоего бывшего хозяина, и, видит Бог, он на грани безумия. По крайней мере, вчера вечером он совсем лишился разума. Я трепетала от ужаса в его присутствии, и теперь общество старого грубияна-слуги казалось мне спасением. Мистер Эрншо вновь заходил из угла в угол, а я, открыв щеколду, проскользнула на кухню. Там был Джозеф, он заглядывал в котелок с водой, висевший над огнем. Рядом с ним на скамье стоял деревянный жбан с овсяной крупой. Вода в кастрюле закипала, и Джозеф уже собрался было запустить свою грязную лапу прямо в овсянку. Я поняла, что таким образом он, видимо, собирается приготовить наш ужин. Поскольку я изнемогала от голода, то преисполнилась решимостью сделать этот ужин съедобным и твердо заявила:

– Овсянку сварю я! – С этими словами я забрала жбан у Джозефа и принялась снимать с себя шляпу и амазонку. – Мистер Эрншо, – продолжила я, – велел мне обходиться своими силами, значит, я займусь ужином. Не буду я изображать из себя госпожу, иначе, того гляди, умру с голоду в этом доме.

– Боже праведный, великий и милосердный! – заголосил Джозеф, садясь поудобнее и поправляя свои вязанные в рубчик чулки. – Ну неужто тут кто-то новый появился, кто горазд приказы отдавать? А я только-только к двум хозяевам приладился… А коли еще и хозяйка в доме начнет распоряжаться, мне, горемычному, здесь не место. Придется, как видно, перебираться куда получше, чует мое сердце…

Я не обратила ни малейшего внимания на его сетования и сразу приступила к стряпне, вспоминая с грустью то время, когда она была всего лишь веселой забавой. Я постаралась прогнать эти мысли, но воспоминания о прежнем счастье явились предо мной столь ярко, что унять эту печаль можно было только работой, и вот в кипящую воду полетели новые пригоршни крупы, а поварешка в моих руках завертелась все быстрее и быстрее. Джозеф с все возраставшим неудовольствием следил за моими кулинарными потугами.

– Ой-ой-ой! – заверещал он. – Не будешь ты, Гэртон, кашку кушать сегодня вечером, это как пить дать. В ней комки, что мой кулак. Куды еще сыпете-то? Лучше б вы прямо весь жбан туда вбухали, честное слово. Пенку-то снимите… Вот каша и готова! Хорошо еще, что дно в котелке не вышибли, при вашей-то сноровке…

Честно скажу, каша получилась комковатая и сыроватая, когда ее разлили по четырем мискам. Также на ужин был подан галлонный[21] кувшин парного молока, который принесли из хлева. Гэртон схватил кувшин и принялся жадно и неаккуратно пить прямо из него. Я возмутилась и потребовала, чтобы ему налили его порцию молока в отдельную кружку, заявив, что не удовольствуюсь опивками.

Старый мерзавец счел нужным обидеться на меня за мою разборчивость и принялся разглагольствовать о том, что “малец, видит Бог, ничуть не хуже вашей драгоценной милости” и что “здоров он не в пример тем, кто чересчур много о себе понимают”. Между тем юный негодяй продолжал шумно хлебать, нарочито пуская слюни прямо в кувшин и косясь на меня наглым глазом.

– Я поужинаю в другой комнате, – сказала я. – Где у вас гостиная? Да есть ли она у вас?

– Что гостиная, что гостевая, – нам без разницы, – презрительно сморщился Джозеф, – нет у нас таких комнат в помине и отродясь не было. Коли вам наше общество не нравится, так ступайте в залу к хозяину, а если вам туда идти неохота, так уж будьте любезны посидеть с нами.

– Тогда я пойду наверх, – ответила я, – покажите мне какую-нибудь комнату.

Я поставила свою миску с кашей на поднос и сама пошла принести еще молока. Громко ворча, Джозеф вылез из-за стола и начал подниматься по лестнице впереди меня. Мы оказались на чердаке. Здесь старый слуга принялся открывать двери одну за другой, заглядывая в помещения, мимо которых мы проходили.

– Вот вам комната, – объявил он наконец, распахивая скрипучую неструганую дверь. – Можете тут кашку покушать. Садитесь сюда, на куль зерна, а коли боитесь платьице ваше шелковое испачкать, так расстелите сперва сверху носовой платок.

Комната на деле оказалась чуланом, пропахшим насквозь солодом и зерном. И то и другое наполняло мешки, тесно стоявшие у стен и оставлявшие немного свободного пространства в самой середине.

– Куда вы привели меня? – вскричала я в возмущении. – Спать здесь невозможно. Желаю немедленно увидеть свою спальню.

– Спальню? – издевательски переспросил он. – Вы видели все спальни, какие есть в доме. Вот моя!

Он указал на второй чулан, где мешков было поменьше, пространства у стен побольше, и где стояла широкая, низкая кровать без полога, застеленная в ногах синим покрывалом.