Сергей Платонов - Русская история

• Название: Русская история
• Автор: Сергей Платонов
• Издательство: Эксмо
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-32322-7

Творческое наследие русского историка Сергея Федоровича Платонова включает в себя фундаментальные работы по истории России, выдержавшие не одно переиздание. По его лекциям, учебникам и монографиям учились тысячи людей. В числе лучших и наиболее авторитетных профессоров Петербурга Платонов был приглашен преподавателем к членам императорской фамилии. В январе 1930 г. историк был арестован по обвинению «в активной антисоветской деятельности и участии в контрреволюционной монархической организации». Его выслали в Самару, где спустя три года ученый скончался. В Советской России труды С.Ф.Платонова находились под запретом.

В этой книге можно познакомиться с взглядом Платонова на историю России периода Киевской Руси, время правления Ивана Грозного, Петра Великого, Екатерины II, Николая I и других российских монархов.

---

С 1601 года замутился и политический горизонт. Еще в 1600 или 1601 году, как сообщает Маржарет, явился слух, что царевич Димитрий жив. Все историки более или менее согласились в том, что в деле появления Самозванца активную роль сыграло московское боярство, враждебное Борису. На это есть намеки в наших сказаниях – в одном прямо говорится, что Борис «навел на себя негодование чиноначальников», что и «погубило доброцветущую царства его красоту». Буссов несколько раз повторяет, что Лжедимитрий был поставлен боярами и что об этом знал сам Годунов и прямо в лицо говорил это боярам. В соединении с этими известиями получает цену и указание летописцев на то, что Григорий Отрепьев бывал и жил во дворце у Романовых и Черкасских, а также и рассказ о том, что Василий Иванович Шуйский впоследствии прямо говорил, что признали Самозванца только для того, чтобы избавиться от Бориса. В том, что Самозванец был плодом русской интриги, убеждают нас и следующие обстоятельства: во-первых, по сказаниям очевидцев, названный Димитрий был великороссиянин и грамотей, бойко объяснявшийся по-русски, тогда как польская цивилизация ему давалась плохо; во-вторых, иезуиты, которые должны были стоять в центре интриги, если бы она была польской, за Лжедимитрия ухватились только тогда, когда он уже был готов, и, как видно из послания Папы Павла к Сендомирскому воеводе, даже в католичество обратили его не иезуиты, а францисканцы; и в-третьих, наконец, польское общество относилось с недоверием к царскому происхождению Самозванца, презрительно о нем отзывалось, а к делу его большинство относилось с сомнением.

На основании этих данных, возможно понимать дело так, что в лице Самозванца московское боярство еще раз попробовало напасть на Бориса. При Феодоре Ивановиче, нападая открыто, оно постоянно терпело поражение, и Борис все усиливался и возвышался. Боярство не могло помешать ему занять престол, потому что помимо популярности Бориса, права его на царство были серьезнее прав всякого другого в глазах народа по родству Бориса с угасшею династиею. С Борисом-царем нельзя было открыто бороться боярству, потому, что он был сильнее боярства... а сильнее и выше Бориса для народа была лишь династия Даниловичей (Ивана Даниловича Калиты). Свергнуть его можно было только во имя ее. С этой точки зрения вполне целесообразно было популяризировать слух об убийстве Димитрия, совершенном Борисом, и воскресить этого Димитрия. Перед этим боярство не остановилось.

О замысле бояр, должно быть, Борис узнал еще в 1600 году, и в связи с этим, вероятно, стоят опалы Бориса. Первая опала постигла Богдана Бельского. Он был сослан при Феодоре, но потом прощен, так что ему позволили было вернуться в Москву. Около 1600 года Борис отправил его в степь строить на реке Северском Донце городок Царев-Борисов. Бельский очень ласкал там рабочих людей, кормил их, искал их расположения и показался опасным Борису. О том, за что он именно пострадал, передают различно, но его внезапно постигла опала, мучения и ссылка. Вообще, это дело Бельского очень темно. Несколько больше мы знаем о деле Романовых. После Бельского пришел их черед. Романовых было пять братьев Никитичей: Феодор, Александр, Михаил, Иван и Василий. Из них особенной любовью и популярностью в Москве пользовался красивый и приветливый Феодор Никитич. Он был первым московским щеголем и удальцом. (Примеряя кому-либо платье, если хотели сказать комплимент платью и хозяину его, выражались, что оно сидит, «как на Феодоре Никитиче».) В 1601 году все эти Романовы были сосланы со своими семьями в разные места, и только двое из них (Феодор и Иван) пережили свою ссылку, остальные же умерли там, хотя и не по вине Бориса. Вместе с Романовыми были посланы и их родственники – князья Черкасские, Сицкие, Шестуновы, Репнины, Карповы. Летописец повествует, что Романовы пострадали от ложного доноса их человека – второго Бартенева. Бартенев по уговору с Семеном Годуновым, обвинил их в том, что у них было на Бориса «коренье». До нас дошло любопытное дело о ссылке Романовых; в нем имеются инструкции царя, чтобы со ссыльными боярами обращались мягко и не притесняли их. Этот документ отлично оправдывает Бориса от излишних обвинений в жестокости во время его царствования. Хотя необходимо сознаться, что при его опалах было много пыток, пострадало много людей и развелись доносы многочисленные, даже в сравнении с эпохою Грозного. В своих многочисленных опалах, следовавших за ссылкою Романовых, Борис почти не прибегал к казни, хотя для него дело стояло и очень серьезно, преследуя бояр, не пропуская никого за польскую границу, он, очевидно, с тревогой искал нитей того заговора, который мог его погубить призраком Димитрия, и не находил этих нитей. Они от него ускользают, а через несколько времени в Польше является человек, который выдает себя за спасенного царевича Димитрия.

Неизвестно, кто он был на самом деле, хотя о его личности делалось много разысканий, и высказано много догадок. Московское правительство объявило его галицким боярским сыном Гришкой Отрепьевым только в январе 1605 года. Раньше в Москве, вероятно, не знали, на кого подумать и кем назвать Самозванца. Достоверность этого официального показания принимали на веру все старые наши историки, принимал и С.М. Соловьев, который держится, однако, того убеждения, что обман Самозванца с его стороны был неумышленный и что Отрепьев сам верил в свое царственное происхождение. В 1864 году явилось прекрасное исследование Костомарова относительно личности первого Самозванца. В этом труде он доказывает, во-первых, что Лжедимитрий и Отрепьев два разных лица; во-вторых, что названный Димитрий не был царевичем, но верил в свое царское происхождение; в-третьих, что Самозванец был делом боярских рук. Виднейшим деятелем этой интриги он считает Богдана Бельского. В том же 1864 году появилась статья Бицына. Бицын (псевдоним Павлова) старается доказать, что в Москве к самозванству готовили именно Григория Отрепьева, но что царствовал будто бы не он: в Польше Отрепьева заменили каким-то другим неизвестным лицом, подставленным иезуитами. Но в статье Бицына есть один недостаток: в ней нет второй половины биографии Отрепьева (после его бегства в Литву) и первой половины биографии неизвестного Самозванца (до его вступления в роль царевича). В 1865 году появился и еще труд о Лжедимитрии, B.C. Иконникова. В своей статье «Кто был первый Лжедимитрий» Иконников берет в основу своего исследования точку зрения Маржерета и некоторых других современников, что Лжедимитрий есть истинный царевич, спасенный вовремя от убийц. Затем является в 1866 году статья Добротворского, которому удалось найти документ, гласящий, по его мнению, что Лжедимитрий был не кто иной, как Отрепьев. Документ этот – надпись в одной из книг в библиотеке Загоровского монастыря (Волынской губернии). В книге Василия Великого о постничестве внизу по листам отмечено: «Лета от сотворения мира 7110 (1602) месяца августа в четырнадцатый день сию книгу... дал нам, иноку Григорию, царевичу московскому, с братиею, с Варлаамом да Мисаилом, Константин Константинович... княже Острожской, воевода киевский». По этой надписи видно, что Отрепьев с Варлаамом и Мисаилом был в Киеве и получил эту книгу от князя Острожского. Часть надписи, однако, со словами «инок Григорий», сделана другою рукою, чем остальная надпись. Добротворский сличал этот почерк с документом, на котором была подпись Лжедимитрия, и почерки ему показались тождественными. Из позднейшей литературы о Самозванце помянем «Исследование о личности первого Лжедимитрия», принадлежащее господину Казанскому и помещенное в «Русском вестнике» за 1877 год. (Казанский видит в Самозванце Отрепьева); затем ряд изысканий отца Павла Пирлинга, который воздерживается от категорических заключений о происхождении Самозванца; далее «Смутное время Московского государства» господина Иловайского, суждения которого, напротив, более категоричны, чем вероятны; затем труд Александра Гиртберга во Львове «Dymitr Samozwaniec» и Е.Н. Щепкина «Wer war pseudo-Demetrius II?». Особенно ценно изданное отцом Пирлингом facsimile письма Самозванца к Папе. Знатоки польских рукописей XVI–XVII веков господа Бодуэн де Куртене и С.Л. Пташицкий склонны думать, что манускрипт писан по-польски русским (и даже московским) человеком.

При разногласии исследователей и неполноте исторических данных составить себе определенное мнение о личности названного Димитрия трудно. Большинство историков признает в нем Григория Отрепьева; Костомаров прямо говорит, что ничего не знает о его личности; а Иконников признает в нем настоящего царевича. Бесспорно, однако, то, что Отрепьев участвовал в этом замысле; легко, может быть, что роль его ограничивалась пропагандой в пользу Самозванца и была подобна роли Молчанова при втором Самозванце. (Есть известия, что Отрепьев приехал в Москву вместе с Лжедимитрием, а потом был сослан им за пьянство.) За наиболее верное можно также принять и то, что Лжедимитрий – затея московская, что это подставное лицо верило в свое царственное происхождение и свое восшествие на престол считало делом вполне справедливым и честным.