Гюнтер Хофе - Мерси, камарад!

• Название: Мерси, камарад!
• Автор: Гюнтер Хофе
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1972

Имя современного немецкого писателя — видного антифашиста и общественного деятеля ГДР Гюнтера Хофе хорошо знакомо советскому читателю по его роману «Красный снег», выпущенному Воениздатом в 1965 году.

Большое место в новом романе Г. Хофе отведено показу борьбы прогрессивных сил против гитлеризма как на территории Франции, так и среди немецко-фашистских войск.

С любовью и теплотой пишет Хофе о членах подпольной группы движения Сопротивления.

Автор показывает звериное лицо фашизма, рисует потрясающие сцены жестокости гитлеровских солдат, дикого разгула в распущенности эсэсовцев.

Роман «Мерси, камарад!» проникнут идеей пролетарского интернационализма, объединяющей людей разных национальностей в борьбе против фашизма.

Книга рассчитана на широкий круг читателей.

---

Командование гитлеровского вермахта понимало, что вывод частей, находившихся в Венгрии, для так называемой «стабилизации внутреннего положения», а также частей, находившихся в поверженной Италии, снова ослабит западный фронт. Знало гитлеровское командование и о том, что силы французского движения Сопротивления с каждым днем активизируют свои действия, подрывая боевую мощь германских войск и отвлекая значительную часть их на борьбу с патриотами.

6 июня командующий 7-й армией созвал в Бретани в городе Ренн совещание всех своих генералов и командиров полков. А сам Роммель выехал 4 июня к своей семье в Ульм, с тем чтобы на следующий день сделать Гитлеру доклад и попросить подтянуть ближе 12-ю танковую дивизию СС. А его правая рука полковник фон Темпельхоф в это же самое время был в Германии. Командующий военно-морскими силами «Запад» адмирал Кранке в этот момент находился в служебной командировке в Бордо.

5 июня главнокомандующий войсками «Запад» так охарактеризовал положение:

«В настоящий момент непосредственной угрозы вторжения не обнаружено».

А советники и эксперты командующего сообщали ему о том, что в такую погоду вторжение просто невозможно. После нескольких недель, проведенных в состоянии полной боевой готовности, гитлеровские войска вдоль всего побережья в ночь на 6 июня мирно спали.

В 21 час 15 минут лондонское радио обратилось с воззванием на французском языке к участникам движения Сопротивления. А паролем служила строчка из стихотворения Поля Вердена «Осенняя песня»: «В сердце — весны катятся слезы…» Согласно данным адмирала Канариса с января 1944 года строчка из этого стихотворения: «Издалека льется тоска скрипки осенней…», передаваемая в начале месяца или пятнадцатого числа каждого месяца по радио, служила своеобразным предостережением. Первые три дня июня эти слова передавались по лондонскому радио. Сейчас же была передана и другая строчка стихотворения, которая в 21 час 15 минут была перехвачена радиослужбой 15-й армии и правильно расшифрована. Генерал-полковник Сальмут объявил в войсках боевую тревогу. А начальник генерального штаба Шпейдель ровно в 22.00 был проинформирован об этом.

В 22 часа 15 минут командирам 67, 81 и 89-го корпусов, командующему гитлеровскими войсками в Бельгии и Северной Франции, командующему группой армий «Б», командиру 16-й дивизии ПВО, командующему военно-морскими силами побережья и командующему германскими ВВС в Бельгии и Франции была передана срочная телеграмма за № 2117126, в которой говорилось буквально следующее:

«Текст сообщения, переданный BBC 5 июня в 21 час 15 минут, означает (по достоверным данным) следующее: «Начиная с 00 часов 6 июня в течение 48 часов ожидается вторжение на материк».

Содержание этой телеграммы не было доведено до командования 7-й армии и до командира 34-го армейского корпуса с его четырьмя дивизиями и пятью отдельными частями, которые располагались непосредственно на побережье Кальвадоса.

Командующий войсками «Запад» фон Рундштедт решил не доводить приказ о боевой тревоге до всех частей, расположенных от Голландии до Испании. Он, как это уже было не раз, счел сообщение не больше чем провокационной «уткой».

Часы на церковной башне города Уистреам пробили двенадцать раз, возвестив тем самым начало нового дня — 6 июня 1944 года.

Так начался тысяча четыреста пятьдесят третий день гитлеровской оккупации Франции.

Майор Пфайлер не мог утверждать, что часы, пробившие полночь, разбудили его, так как он вовсе еще и не засыпал. Он живо представил себе, как звук колоколов на соборе равномерно плывет над белыми песчаными пляжами, над инженерными заграждениями, над смертоносными минными полями и фугасами, закопанными в землю. До начала июня в полосе обороны 7-й армии было установлено миллион мин, и это являлось лишь десятой частью запланированного, не считая других инженерных заграждений. В открытом море также были установлены минные поля.

Восточнее Уистреама, неподалеку от Кабура, находился головной транспортный эшелон 711-й пехотной дивизии. А кругом тянулись заливные луга с пасущимися на них пестро-рыжими коровами.

Пфайлер вскочил с постели и начал быстро одеваться. Эта проклятая история с Баумертом не давала ему покоя. Кроме пистолета, он ничего с собой не взял: все его вещи на месте, а также фотографии и письма… Лишь сам Баумерт словно сквозь землю провалился.

Днем Пфайлер опросил всех солдат на батарее, а обер-лейтенанта Клазена послал в город, где размещались тылы, но и там не было никаких следов Баумерта.

Пфайлер подумал о штурмбанфюрере Дернберге, от одной мысли о котором у него сразу же заныло внутри. Вечером майор составил список личного состава, но в штаб дивизии не отослал, а сунул список себе в карман, который и жег его теперь, словно огнем. Дезертирство?! Ему только этого и не хватало. Быть может, капрал сегодня где-нибудь да объявится? Если же нет, то у Дернберга будет доказательство того, что дело с пропажей секретных документов отнюдь не случайность. Вот тогда-то Дернберг отомстит ему сполна за все сразу.

Майор надел фуражку, застегнул портупею и вышел во двор. Великолепная вилла майора, расположенная по соседству с огневыми позициями, обратила на себя внимание Дернберга, и тот сделал по этому поводу язвительное замечание майору, который понял, что в самом скором времени ему придется отказаться от нее, чтобы не накликать на себя беду.

Ночь была светлой, по небу тянулись легкие облачка. Можно было видеть даже маяк, который бездействовал с самого начала войны.

Пфайлер осмотрелся. Офицерское казино ночью выглядело более импозантно, чем днем. Оно служило притягательным пунктом не столько для офицеров с толстыми бумажниками, сколько для вражеских летчиков с их бомбами. Более удобное место для строительства оборонительного рубежа, чем здесь, найти было трудно. Повсюду окопы, НП, ходы сообщения, проволочные заграждения, хотя их сейчас и не было заметно. А дальше Гавр, за которым находятся позиции тяжелой артиллерии и огнеметов.

Майор Пфайлер вспомнил, как весной их возили осматривать линию обороны в самом узком месте канала, где он видел огневые позиции батарей 380, 280, 303 и 406-миллиметровых пушек. Но есть и обратная сторона медали. На островах, расположенных в проливе Ла-Манш, на острове Джерси, Гернси и Сарк находились одиннадцать артиллерийских батарей и полностью укомплектованная пехотная дивизия, а на участке между Дьеппом и Сен-Назером находилось только одиннадцать артиллерийских батарей, причем с меньшим количеством орудий. На участке обороны шириной восемнадцать — двадцать километров располагалась одна-единственная батарея, за исключением сконцентрированного здесь же артдивизиона Пфайлера, в то время как на Восточном фронте на таком же участке фронта артиллерии было значительно больше.

В Мервиле, располагавшемся на противоположном берегу реки Орн, было возведено внушительное бетонное сооружение, способное выдержать солидную бомбардировку. Но это только по самому побережью, в глубине же обороны ничего подобного не было и в помине.

Часы на башне пробили ровно час ночи. Затем четверть второго. Майор прислушался. Ему показалось, что он слышит разрывы бомб: звуки шли откуда-то с северо-востока. На горизонте были видны отблески разрывов. Такое приходилось видеть каждую ночь в течение нескольких месяцев: противник регулярно бомбил участок между Кале и Гавром. Устье Сены до сегодняшнего дня было самой крайней западной целью.

И вдруг майор услышал рокот моторов, который приближался и становился явственнее. Майор инстинктивно остановился, услышав, как остервенело залаяли зенитки, стоявшие на пляже. Затем заговорили тяжелые зенитки. В ночное небо взлетели осветительные ракеты.

В свете ракет и разрывов снарядов Пфайлер наконец увидел несколько вражеских самолетов. Они летели прямо на побережье на высоте не более трех тысяч метров. Вокруг них вспыхивали разрывы снарядов, но ни один из них не попал в цель.

Спустя минуты три загрохотало где-то на юге. Горизонт окрасился багрянцем. Майор понял, что самолеты противника сбросили свои бомбы на Кан. Пфайлер зевнул, так широко раскрыв рот, что на глазах у него выступили слезы.

Войдя в свою шикарную спальню, он с трудом стащил сапоги и бросил их в угол. Снял брюки. В этот момент со стороны моря снова раздался грохот. Майор прислушался.

«Если так пойдет и дальше, придется спуститься в убежище», — решил он.

Зенитки снова открыли беглый огонь. А через несколько секунд стали рваться тяжелые бомбы. Одна из них разорвалась где-то неподалеку.

Майор потушил огонь и открыл окно. С той стороны Орна блеснула кровавая вспышка разрыва. А над головой волна за волной летели и летели самолеты противника.