Александр Арбеков - О, Путник!

• Название: О, Путник!
• Автор: Александр Арбеков
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Этот эпический фантастический роман, состоящий из трёх книг, предваряет собой целую серию романов под общим названием «Квинтет. Миры». В неё так же включены романы «Баллада о диване», «Девушка, которая, якобы, не умела любить», «Две ипостаси одной странной жизни» и «Призрак и Леший». Все эти произведения объединены общей идеей, которая заключается в том, что всё вокруг нас, как говорил один умный человек, кажется нам таким, каким оно не является на самом деле. Душа человеческая так же велика и загадочна, как и Космос, а может быть и больше, чем он. Всё в этом мире, вроде бы простом и прозаичном на первый взгляд, скрыто под мистической и загадочной вуалью. Приподними всего лишь её краешек и перед тобою откроются бесконечные и неведомые ранее пространства, полнящиеся тайнами, загадками и гипнотически притягивающие к себе так, что уже невозможно будет не сорвать решительно и бесповоротно вуаль, дабы познать всё скрытое под ней до конца. И так. Настоящий роман, предлагаемый вашему уважаемому вниманию, обо всём. О Земле и о Вселенной. О жестоких и кровавых битвах на тверди и в небе. О стремлении к познанию, о мужестве, о пороках, о трусости, о чести, о долге и совести. Он полон приключений, тайн, необычных поворотов сюжета и, конечно же, он в первую очередь о великой и всепобеждающей любви на фоне грандиозных и невероятных событий. Конец романа очень неожидан. Да, и ещё два момента… Во-первых, автор романа на его страницах неоднократно беседует с Богом в дружеской обстановке. Это несколько необычно, но почему бы и нет? Во-вторых, автор претендует на некоторую философичность своего творения. Прав он или не прав, судить вам.

---

Неожиданно моя рука прикоснулась к чему-то твёрдому, гладкому, холодному. Я резко вскочил на ноги, тревожно и обречённо посмотрел вниз. Между мною и Собакой во впадине в песке лежал предмет, который, как я понял, с этого момента должен был определять, направлять и решать мою судьбу, то есть — дальнейшую жизнь. Он переполнялся таинственной, невидимой и неведомой силой, которая готова была вот-вот выплеснуться наружу. Неизвестный предмет слегка вибрировал. Я был поглощён и заворожен этой вибрацией, моё тело задрожало и стало накаляться, как железо на огне, а потом словно окунулось в бодрую истому холодной колодезной воды.

Ко мне вдруг пришло осознание чего-то пока непонятного, но важного и огромного, всеобъемлющего, того, что я уже когда-то знал, но почему-то забыл и никак не мог вспомнить. И я неожиданно обрёл уверенность в том, что этот предмет с данного момента принадлежит мне и предназначен он для чего-то очень значительного и необычного.

ПУТНИКУ нужен ПОСОХ! Какой ПУТНИК без ПОСОХА?! Это как рыцарь без меча, как пахарь без плуга, как женщина без косметики и духов, как поэт без пера, как кузнец без горна и огня, как ангел без крыльев!!! Ангел, Ангел, Ангел… Кто такой Ангел!? Причём тут Ангел!? Непонятно, абсолютно непонятно… Ах, да! Вспомнил!

Я осторожно прикоснулся к ПОСОХУ, слегка сжал его древо, ощутил его потаённую сущность. Моя рука сначала онемела, затем кровь бешено забурлила в жилах, заструилась по ним с невиданной мощью, и я почувствовал себя всемогущим и вечным, и на пике этой сумасшедшей мысли я снова потерял сознание.

— КХА, КХА, КХА …

Очередной раз я очнулся или проснулся ночью. Небо было безоблачным, надо мною висела огромная белая и полная луна. Она освещала своим невероятно ярким, таинственным и магическим светом пляж, горы, море и Пса, сидящего, как изваяние, передо мною. В лунном свете он казался вычеканенной из её тела мраморной и мёртвой статуей, но это были лишь первые впечатления. Глаза ЗВЕРЯ смотрели на меня вполне осмысленно, пронзительно и внимательно, ловя каждое движение. Странное зрелище — камень, в котором живут глаза…

Я вспомнил о ПОСОХЕ. Моя рука непроизвольно дёрнулась в сторону и, конечно же, наткнулась на Него. ПОСОХ был холоден, как лёд, но, когда я дотронулся до него, он вдруг осветился каким-то тёплым неярким светом, завибрировал в моих руках, стал нагреваться. Его температура сравнялась с температурой моего тела, и я почувствовал, как мы поглотили друг друга и перетекли друг в друга, и стали единым целым.

Я вдруг неожиданно и остро понял, что мы с ним, с ПОСОХОМ, как и со ЗВЕРЕМ, связаны и слиты навеки, не до смерти, а именно навеки, навсегда. Но почему именно навеки? Кто я такой, кем был раньше, какова моя судьба? Может быть, я всего лишь ничтожный раб, а может быть и знатный господин!? Возможно, я — жалкий осколок от разбитой в пылу ссоры между Богами драгоценной, а может быть, и дешёвой вазы!? А возможно, — я вовсе и не осколок, а один из тех, кто разбил вазу!? Возможно, — я человек, а может быть, и нет!? А вдруг я являюсь некой бестелесной, но мыслящей сущностью, и мир вокруг меня — всего-навсего навязанная мне извне, а может быть и сотворённая мною самим иллюзия!?

Как я оказался в этом месте, кто я таков, каково моё предназначение? А может быть всё значительно проще? Я — всего лишь нищий сумасшедший, юродивый, дурачок, забредший случайно на этот пустынный пляж. Наступило у меня вдруг какое-то временное, неожиданное просветление. Сижу, рассуждаю, размышляю?! Или нет!? Или да!?

Эти совершенно безумные и лихорадочные мысли беспорядочно метались и переплетались некоторое время в моей воспалённой бедной голове. Я обречённо прижал ПОСОХ к своему телу, как прижимают к себе перед смертью последнюю и самую любимую возлюбленную, и мгновенно заснул тихим спокойным сном…

— КХА, КХА, КХА…

Господи, опять и снова, всё одно и тоже… Я тяжело и обречённо открыл глаза. Надо мною укоризненно возвышался ЗВЕРЬ. Солнце медленно преодолевало горы, воздух был кристально чистым, ароматным и горьким на вкус. Я процеживал его сквозь губы и зубы, как хорошую сигару или изысканный коньяк. При чём здесь «сигара», какая «сигара», что это, вообще, такое?! «Коньяк, коньяк…». Ах, да. Сигара, сигара! Коньяк, коньяк! Вспомнил!

Всё, хватит! Больше никаких размышлений по поводу понятий, которые для меня вроде бы естественны, но одновременно абсолютно, или не совсем, или частично, и не сразу ясны! Никакого анализа, никаких сомнений, никаких раздумий! Хватит!!! Надо двигаться, что-то делать, идти вперёд! Вперёд и только вперёд!

Я сел, осмотрел ПОСОХ, который крепко сжимал в правой руке. Он был с меня ростом, сверху идеально обхватывался пальцами, к низу древко постепенно сужалось. Холодный на ощупь материал, сотворённый, скорее всего, не из дерева. Очень твёрдый, прочный и абсолютно гладкий. Я прикоснулся к нему лбом, не знаю, почему, и вдруг снова почувствовал какую-то глубинную внутреннюю вибрацию и исходящую от него мощь и силу. Сущности вокруг стали терять свои очертания, земля задрожала, небо вдруг соединилось с нею, всё стало единым, втягивающимся в страшную черную пустоту. Я молниеносно отдернул голову от ПОСОХА, сразу же пришел в себя. Мир был таким же, как и прежде — прекрасным, спокойным, понятным и, очевидно, — вечным.

Я окончательно и бесповоротно осознал, что все странные явления, произошедшие со мной за последнее время после первого пробуждения на этом пустынном и тихом пляже, имеют явную и таинственную связь с ПОСОХОМ, ну и, конечно же, со ЗВЕРЕМ. Мы вместе тесно взаимосвязаны, но на основе чего, почему, зачем? Боже, как всё странно и крайне непонятно!

Кто они такие, — этот задумчивый Пёс и загадочный предмет к нему в приложение? А, может быть, и наоборот? Какое отношение имеют они ко мне, а я к ним? Почему я вообще оказался здесь? Почему ничего не помню о себе, о своём прошлом? Кто же я такой, в конце концов!? Бесконечные вопросы, вопросы, вопросы… И ни одного разумного и, хотя бы, мало-мальски понятного ответа! Собственно, от кого я могу их получить? Всё, хватит, надоело!!!

Мне внезапно остро захотелось какого-либо движения. Это было неосознанное, мощное, необъяснимое и непреодолимое чувство. Пора в путь, пора, ПУТНИК! Я кинул лёгкий и задумчивый взгляд на бирюзовое, томное и прозрачное море.

— А почему бы нам не искупаться? — я посмотрел на Собаку.

Пёс ответил мне скучным взглядом, лениво, брезгливо и потешно хрюкнул, почесался. Я, переполняемый какими-то непонятными, могучими и пока не совсем подвластными мне эмоциями, основанными на подсознании, находясь на их пике, с экстазом произнес:

— Всё ясно, видимо, ты не любитель глубоких вод! Но я-то — другой! Я тот, кто пронизывает своей могучей и вечной сущностью глубины мироздания, я тот, кому подвластны небо, вода и земля! Я тот, кто повелевает огнём и льдом, кто созидает и рушит! Я непонятно кто, чёрт меня подери!!!

Я, как кипящий от переизбытка пара котёл, немедленно требующий клапана для его сброса, передвигаясь огромными скачками, за считанные секунды достиг моря, бешено взбурлил его голубые воды снаружи, как лезвие меча рассёк изнутри, и погрузился в его прохладное тугое чрево. Как хорошо, ах как хорошо! Бывает же иногда так хорошо!

Я вспарывал солёную и тяжёлую воду мощными взмахами рук, то глубоко погружаясь в неё, то стремительно выныривая наружу. Я любовался скалами и горами, окаймляющими бухту, плыл всё дальше и дальше, и дальше. Тело моё впитывало энергию моря и солнца, наливалось невидимой и невиданной силой. Как хорошо, ах, как хорошо! Что может быть лучше моря и гор!? Только горы и море, на которых и в котором я ещё не бывал!

Я вдруг с удивлением обнаружил, что ЗВЕРЬ плывет рядом со мною, — мощно и бесшумно. При этом его глаза были переполнены укоризной в мой адрес и брезгливостью по отношению к воде, переходящей в полное отвращение, когда она попадала Псу в пасть. Ни я, ни Собака не испытывали никакой усталости, мы стремительно рассекали тяжёлые волны, оба дышали легко и ровно.

Через некоторое время мы вернулись на пляж. ЗВЕРЬ, как и полагается в таких случаях, встряхнулся, обильно и мощно окатив меня водой. Я чертыхнулся, легко и чисто рассмеялся, подставил лицо солнцу, ощутил его жгучее прикосновение, некоторое время наслаждался им, а потом резко вскочил и, внезапно даже для самого себя, закричал:

— Впёред, мой Пёс, вперёд! Нас ждут великие дела, и дальние дороги! Вперёд, мой Пёс, да не сломаем в странствиях мы ноги. Вперёд!!!!

Я поднял ПОСОХ с песка, сжал его изо всех сил, ощутил сначала исходящий от него пронизывающий холод, а потом лёгкое тепло, понёсся бешеными скачками по пляжу в сторону прохладных зелёных гор.

ЗВЕРЬ был явно удивлён такой неожиданной прытью, но уже через несколько мгновений он присоединился ко мне. Пёс преодолевал пространство огромными прыжками, стремительно двигаясь рядом со мною и в унисон мне, легко пронзая тяжёлый и жаркий от полуденного солнца воздух. Его чёрная блестящая шерсть отбрасывала в стороны какие-то странные жгучие, желтые искры, которые, падая на песок, поднимали с него струйки пара, сухо рассеивающегося в пространстве.