Александр Арбеков - Две ипостаси одной странной жизни

• Название: Две ипостаси одной странной жизни
• Автор: Александр Арбеков
• Жанр: Ужасы и Мистика

Настоящее произведение, самое малое по формату, является четвёртым из серии, состоящей из пяти отдельных и независимых друг от друга фантастических романов, связанных между собой только единой идеей и собранных в одно целое под общим названием «Квинтет. Миры». Данная книга имеет не так фантастический, как мистический характер. Автор пытается отразить в ней сложную тему творчества, духовных переживаний на фоне приземлённых и жестоких реалий. Вроде бы этот роман совершенно не похож на предыдущие, но он родственен им по духу и смыслу. Миры не обязательно должны отличаться друг от друга из-за несовпадения времени и пространства. Всё едино во Вселенной, всё взаимосвязано, и как ранее неоднократно утверждал автор, миры внутри нас, а не вовне. Но самое главное в другом. Кто знает, переборет ли человека ангел или бес? Да, и самое важное! Этот роман как всегда и прежде всего о любви.

---

— Успокойся. Далее…

— А как они лихо разъезжают по своим городам на мощных автомобилях, участвуя в бесконечных погонях с перестрелками. Сколько всего по пути они рушат и ломают. После таких гонок в принципе от городов должны оставаться одни развалины и руины. Глупо и смешно.

— Но кино есть кино.

— Я это понимаю, но во всех этих фильмах должна же быть хоть капля реализма и правдоподобности!

— Согласен.

— А как вам драки на экране? — усмехнулся я.

— О, это нечто особенное. Герои бьют друг другу морды так сильно и так долго, что за это время можно набить морды роте спецназовцев, и они очень долго не очухаются. Да, всё-таки должен быть определённый реализм.

— То-то и оно.

— Ладно, двинемся дальше. Что вам ещё не нравится в американском кинематографе?

— А больше всего меня раздражают в американских фильмах следующие моменты!

— Какие же?

— Первое… Всё время вовремя и не вовремя звучит фраза: «Мама, папа, я тебя люблю!». И в ответ: «Я тоже тебя люблю, моя принцесса, мой герой и так далее!». Как пошло, надоедливо и противно!

— И второе?

— Второе… Ненавижу, когда сверх злодей, испепелив пол планеты, изнасиловав сотню баб, убивший жену или любовницу главного положительного героя, падает с небоскрёба или с какой-нибудь горы, а наш герой, рискуя жизнью, протягивает этому злодею руку и истово кричит: «Держись! Вот моя рука!». Полное говно! Дерьмо! Бред! Гадость! Как смешны эти америкосы!

— А в-третьих?

— Набрасывается на героиню какой-то маньяк с топором или с бензопилой. Она от него пытается убежать. Бежит, бежит, молодая, резвая и испуганная девица, вернее, самая настоящая кобылица, а маньяк медленно и зловеще ковыляет вслед за ней. Но он почему-то в итоге её всегда догоняет. Тьфу! Как смешно! Да, и девица во время попытки убежать обязательно и непременно обо что-то спотыкается. Тут возникает один вполне закономерный вопрос.

— И какой же?

— А, вообще-то, зачем ты, дура, вышла в сад в два часа ночи, услышав какой-то весьма сомнительный шорох? Да сиди дома! Возьми в руки заранее припасённый пистолет или ружьё, надёжно запри двери, включи сигнализацию, посади у двери любимую собаку или хотя бы кота, спокойно засыпай. Так, нет же, всё им неймётся! Всё где-то и зачем-то они бродят туда-сюда, ищут на свои задницы всё новые и новые приключения!

— Хорошо, понятно… Ладно. В принципе, согласен, — весело произнёс мой собеседник.

— И ещё. Герой наш, ну, допустим, бывший спецназовец или наёмный убийца, или действующий агент ФБР, великолепно стреляют в тире, кладут пули в центр мишени одну за одной, но во время реальной схватки они почему-то долго во врагов не попадает, а те в них. И что ещё меня очень сильно прикалывает в этих фильмах…

— И что же? — устало улыбнулся мой собеседник.

— Обычно машина, в которой куда-то смываются и злодеи и герои, несмотря на десятки, а то и сотни пулевых отверстий в ней, вполне благополучно уезжает. Нонсенс! Да просто прострели ты одно или два колеса, и автомобиль далеко не уедет, а то и перевернётся, или хотя бы куда-то врежется! И бери голыми руками тёпленьких водителя и пассажиров. И всё! В чём проблема!?

— Согласен…

— И ещё один момент. Обычно спецназовцы во время проведения своих операций имеют на себе довольно нехилые бронежилеты высокой степени защиты. Но их почему-то с лёгкостью пробивают пули, выпущенные из всего лишь обычных пистолетов хороших и нехороших парней. Так зачем тогда отягощать себя этими довольно тяжёлыми средствами защиты?!

— Согласен, — рассмеялся мой собеседник.

— И наконец… А эти долгие и вызывающие чувственный трепет, экстаз и ожидаемые слёзы сцены прощания героев или их похорон! Собственно, это почти одно и тоже.

— Ну, не будьте так строги. Кино есть кино. Условности есть условности. Зрелищность есть зрелищность. Ну, куда же без них? Ну, не горячитесь вы так, — печально улыбнулся мой собеседник.

— Да всё я понимаю, но сдержаться не могу! Кипит внутри меня возмущение!

— Я сам такой!

— Понимаете, когда в театре или в кино в сюжете или в действии недостаёт логики, достоверности и реализма, то я испытываю внутри себя раздражение и дискомфорт. То же касается и литературы.

— Я вас понимаю.

Мы снова выпили, посидели молча, посмотрели в благостное и глубокое небо за окном.

— И, всё-таки, как жизнь? Я понимаю, что снова задаю риторический вопрос, но… — я вопросительно посмотрел на собеседника и заказал ещё водки. — Может быть поделитесь со мной своими проблемами и вам станет легче?

— Хреново всё…

— Это я понял. А почему хреново?

— Потому что всё хреново!

— Понятно. У меня тоже. Увы… — поморщился я. — Не просто хреново, а очень хреново!

— Вы знаете, намного легче жить на этом свете, если ощущаешь или понимаешь, что кому-то более хреново, чем тебе самому, — рассмеялся мой собеседник.

— Согласен. Вечный постулат. Незадолго до встречи с вами я об этом думал.

— За здоровье!

— Его у меня, увы, нет, но за него!

— За фантомов и иллюзий!

— За них!

— За них!

— И так… Всё-таки, как жизнь?

— Какая жизнь без любви!?

— Боже! Всё одно и тоже! Вы все что, помешались на этой теме?! — возмутился я.

— А кто ещё эти все?

— Абсолютно все! — снова возмутился я. — Сколько говорильни. Любовь, любовь… Я не видел и не встречал, и не ощущал ни одного человека, который бы не помешался на любви, хотя процентов семьдесят-восемьдесят из них по-настоящему любили сто лет назад или вообще никогда не любили!

— А вы знаете, вообще-то, очень скоро я сойду с ума, именно помешавшись на любви к одной прелестной женщине, — печально и глухо произнёс мой собеседник.

— И кто она такая?

— Да есть одна…

— А нельзя помешаться от любви и при этом не сойти с ума? — устало спросил я.

— Никак нет! А вообще-то меня сейчас волнует другая очень серьёзная проблема.

— Какая?

— О, горе мне!

— Хорошо, хорошо… Вы, главное, успокойтесь!

— Я абсолютно спокоен!

— Ну, и хорошо, ну и славно…

— Вернёмся к теме любви. Вы знаете, когда я последний раз проходил по улице, произошло чудо!

— В смысле?

— Я, фланировал бесцельно, так сказать, по весеннему городу и вдруг совершенно случайно соприкоснулся своей равнодушной и холодной рукой с жаждущей и трепещущей рукой женщины, которая мне была предназначена судьбой! Я это моментально почувствовал, ощутил этот трепет и чуть не умер! Представляете!?

— О, как?!

— Да, совершенно непредсказуемое и невероятное событие произошло в моей жизни.

— И?!

— Она, эта прекрасная и неподражаемая дама, отвергла меня, ещё даже не сделав попытку познать и узнать! Она не почувствовала потаённые движения своей и моей души и не поняла свою дальнейшую счастливую судьбу! Ужас!

— Жаль. Сочувствую вам, — скорбно произнёс я. — А может быть вы просто не нашли нужные и проникновенные слова, соответствующие и подобающие случаю и ситуации?

— Очевидно. Но, честно говоря, я был несколько пьян… — вздохнул мой собеседник.

— Бывает, бывает… Ничего, ничего. Время всё лечит. Пройдёт и забудется и это.

— Я не понимаю!? Как может время лечить то, что вечно, и, не смотря на это, глупо и бездарно упущено за один момент! Остаются только сожаления и разочарования. Ничего более!

— Пить надо меньше, дружище!

— В этом вы правы…

— Вы всё-таки успокойтесь! Самый сильный яд на свете — это яд недопонимания и, тем более, непонимания. Давайте избежим тех зловещих, отвратительных, шипящих, жутких, невидимых и безжалостных змей, которые таят этот самый яд в своих очень острых зубах!

— Давайте…

— Ну и славно… А вообще-то, всё суета и тлен, — вздохнул я. И понимание и непонимание.

— Какое гениальное откровение! — усмехнулся мой собеседник.

— Оно звучит каждый раз по-новому, — скорбно произнёс я и опечалился.

— Ничего, прорвёмся! — вдруг крикнул мужчина в пространство и лихо осушил рюмку водки.

— Ну, это же совершенно другое дело, больше оптимизма и всё возможно наладится, — усмехнулся я. — А вы знаете, мне пришла в голову одна древняя притча.

— Внимательно слушаю.

— «Прохожий меня обругал, — пожаловался юноша мудрецу.

— Скажи ему спасибо за то, что он не побил тебя, — ответил мудрец.

— Да он побил меня!

— Скажи спасибо, что не ранил.

— Увы, он и ранил меня!

— Благодари за то, что не убил, — улыбнулся мудрец».

— Великолепная притча, — рассмеялся мой собеседник.

— Предлагаю выпить за оптимизм.

— Полностью поддерживаю! Как же без него.

— Никак…

ГЛАВА ВТОРАЯ

Умирание является сугубо философским актом.