Александр Арбеков - Две ипостаси одной странной жизни

• Название: Две ипостаси одной странной жизни
• Автор: Александр Арбеков
• Жанр: Ужасы и Мистика

Настоящее произведение, самое малое по формату, является четвёртым из серии, состоящей из пяти отдельных и независимых друг от друга фантастических романов, связанных между собой только единой идеей и собранных в одно целое под общим названием «Квинтет. Миры». Данная книга имеет не так фантастический, как мистический характер. Автор пытается отразить в ней сложную тему творчества, духовных переживаний на фоне приземлённых и жестоких реалий. Вроде бы этот роман совершенно не похож на предыдущие, но он родственен им по духу и смыслу. Миры не обязательно должны отличаться друг от друга из-за несовпадения времени и пространства. Всё едино во Вселенной, всё взаимосвязано, и как ранее неоднократно утверждал автор, миры внутри нас, а не вовне. Но самое главное в другом. Кто знает, переборет ли человека ангел или бес? Да, и самое важное! Этот роман как всегда и прежде всего о любви.

---

— Успокойся.

— Не надо меня успокаивать! Что со мной произошло? Повторяю вопрос! Где я нахожусь? — воскликнул я и попытался пошевелиться. — Ах, да, было же совершено покушение. Вспомнил… Значит я нахожусь в больнице? Понятно, понятно… Вернее, ничего не понятно! Почему я обездвижен? Мне что-то вкололи? Я под каким-то наркозом?! Каково состояние моего здоровья? Я что, лежу здесь после операции? Прошу прояснить ситуацию. Нет, не прошу, а требую!

— Тихо, тихо. Всё хорошо. Успокойся и выслушай меня. Ты находишься в элитной и закрытой психиатрической клинике. И пока нет никакого наркоза или успокаивающих лекарств. Пока, — участливо улыбнулась Наташа.

— Как?! — возмутился я. — Почему я нахожусь именно в данном заведении!? Я не псих! Я вполне здоровый человек!

— Ты главное не волнуйся. Всё будет хорошо.

— Да сколько же можно повторять одно и тоже!? — снова возмутился я. — Ты кто такая?!

— Я медсестра.

— Наташа, ты о чём говоришь?! Опомнись! — ужаснулся я, пошевелился, хотел встать, но обнаружил, что надёжно пристёгнут ремнями к койке.

— Повторяю, успокойся. Сейчас я сделаю тебе укол, и всё наладится и образуется.

— Нет. Не смей! Подожди! Проясни ситуацию! — панически закричал я. — Почему я нахожусь в психиатрической клинике? Что происходит?! Как я сюда попал?!

— Ты в ней находишься уже целых три года.

— Как?!

— Ты сошёл с ума именно три года назад.

— Как?! Не может быть! Зачем этот глупый спектакль!? А моя прежняя жизнь, романы и стихи, а опухоль, а чудесное исцеление, а скрипка Страдивари, а волынка, а симфонии и серенады, а Марк и Аристарх-Иван, а фонтаны, а шашлыки, а коньяк, а пиво с креветками, а бешенный секс с тобой и ещё кое с кем?!

— И с кем же?

— Ну, признаю свою постоянную и непреодолимую тягу к мужеложству! Каюсь. Грешен…

— Эх, Александр, всё это существует только в твоём воспалённом воображении, в твоём больном мозгу. Увы… Ничего этого на самом деле никогда не было. Фантазии, галлюцинации, лихорадочные метания сознания, иллюзии. Всего лишь…

— Как не было?! Не может такого быть! Не верю! Не приемлю! Что за бред ты несёшь?!

— Верь, не верь. Принимай или не принимай, всё едино, — вздохнула Наташа. — Не было ничего, и всё!

— А наш дикий секс?! А мои и твои оргазмы?! А разговоры, чтения стихов и философские беседы?

— Повторяю, ничего не было, — горько усмехнулась Наталья. — Ах, да, стихи ты когда-то писал, а романы пишешь до сих пор. Стихи весьма неплохи, а романы так себе.

— Наташа, — это что, какой-то дикий и дурацкий розыгрыш?! Я в данный момент наверное сплю или нахожусь под гипнозом и утопаю по чьей-то воле в иллюзиях и являюсь жертвой каких-то галлюцинаций!? Может быть, меня в больнице накачали обезболивающими и психотропными средствами? Что там с моими ранениями после покушения? Я не чувствую своего тела! Почему я привязан к этой чёртовой койке? Где все мои друзья и товарищи?! Соратники где!? Где скрипка Страдивари и волынка!?

— Успокойся!

— Где, всё-таки, Аристарх-Иван и Марк, и моя настоящая и любимая Наташа? Она, надеюсь, жива? Так, так… Очень глупый вопрос. Ты же передо мною, солнце моё. А где, наконец, Создатель?! Он в курсе происходящих событий? Он меня навещал? Господи, какой бред я несу! Творец, конечно же, всегда в курсе всего! Именно он всё и везде определяет и предопределяет. Но зачем он послал мне очередное испытание?! Я только отошёл от первого! Всё глупо и абсолютно неразумно!

— Да нет никакого розыгрыша и нет никаких испытаний. И Бог от нас очень далеко, и не дано нам увидеть и познать Создателя. И, вообще-то, я не Наташа, — вздохнула женщина.

— А кто ты?

— Зовут меня на самом деле Евгенией.

— Что!?

— Я медсестра психиатрической клиники. А тему Бога давай не будем затрагивать. Я человек искренне и глубоко верующий.

— Так, постой, постой… А почему я не вижу вокруг себя каких-либо иных психов? Почему ты, Наталья, и именно ты, якобы, Евгения, дежуришь рядом со мною, и никого нет поблизости!? Почему вокруг такая нереальная и звенящая тишина?

— Дело в том, что твоё лечение и содержание в этом очень дорогом и закрытом заведении оплачено на десять лет вперёд. Палата у тебя отдельная. Рядом с тобой посменно всё время дежурят семь медсестёр. Я одна из них. И не более того.

— Ничего не пойму!

— Что тут непонятного?

— Кто есть я?

— Зовут тебя Александром, — горестно вздохнула Наталья-Евгения. — Очень неплохой поэт, но, честно говоря, весьма и весьма посредственный писатель.

— Да слышал я уже об этом из твоих уст. Может быть, хватит? — поморщился я.

— Извини.

— Так, так, так… А что я пишу или писал?

— Весьма сомнительные фантастические романы, — снова вздохнула медсестра. — Белиберда какая-то… А вот стихи твои я считаю великолепными. Как там…

«Синий день в кайме багряной.
Солнца бархат греет тело.
Осень, видно, захотела
Опьянить нас ветром пряным.

Этот день уйдёт в туманы,
Он умрёт в январской стуже.
Погоди, ты нам так нужен,
Как нужны душе обманы!

Мы простим грехи людские,
Мы теплом сердца наполним,
И обет любви исполним,
Грея кельи городские…».

— Ну, может быть я и не совсем права в своей оценке, но написано хорошо. Плевать мне на ещё чьи-то мнения! — усмехнулась женщина. — А, вообще, в поэзии главное — это настрой, смятение чувств и мыслей, интуитивное ощущение красоты, трепетное рождение непередаваемых эмоций.

— А почему тебе не нравятся мои романы?

— Не нравятся и всё!

— Постой! Так, так, так… Всё-таки, значит, я их реально написал!? А когда и где?

— Да, написал здесь, именно в этой комнате. Но я не люблю фантастику и фэнтези, всю эту непонятную и смутную ерунду и белиберду.

— Понятно…

— Я давно говорила твоему лечащему врачу, что к компьютеру во время проблесков твоего сознания тебя допускать не следует. Но, у него по этому поводу существует другая точка зрения.

— И какова она?

— Доктор считает, что тогда, когда ты пишешь свои романы, ты хоть как-то и в чём-то реализуешься, а значит, происходит определённый выброс отрицательной психической энергии, скопившейся внутри тебя. Я отнюдь так не считаю.

— Вопрос очень и очень спорный, — задумчиво произнёс я. — Может быть доктор и прав.

— Он не прав! — возмутилась медсестра. — Энергия, и положительная, и отрицательная, покидает нас помимо нашей воли, эмоций, творчества и всего остального! Она покидает нас произвольно при любых обстоятельствах, а чаще просто во сне. И в нём же мы её приобретаем и наращиваем.

— Ты о мелатонине и серотонине, или как они там называются правильно? — усмехнулся я.

— Я о душе!

— Но ведь именно мелатонин, серотонин, эндорфин, дофамин и всякие там гамма-маслянные и иные аминокислоты определяют состояние нашего организма, успешное его функционирование, а значит, и состояние души? — возбуждённо спросил я.

— Не своди всё к наличию аминокислот и гормонов! — возмутилась Евгения-Наталья.

— А к чему же всё следует сводить? Физиология есть физиология, — мрачно и безнадёжно усмехнулся я.

— Всё определяют настроение, чувства, эмоции, желания, стремления и мечты! И так тобой любимый экстаз! — сухо произнесла женщина. — Кстати, серотонин является производным аминокислоты триптофана. Нарушение синтеза серотонина приводит к нарушению психики человека, что и произошло с тобой.

— Дорогая вы моя, ну вы же почти врач! Опомнитесь! Какие чувства и настроение без серотонина и эндорфина, а тем более, без дофамина и ГАМК!? А мелотонин, или как там он правильно называется, который синтезируется ночью, определяет обменные процессы в организме и стимулирует иммунную систему? Возможно, я всё перепутал, так как являюсь, в принципе, профаном в этой области знаний, но всё-таки главное в нашем организме — это именно всякие аминокислоты и гормоны.

— Чёрт с ними!

— Ладно… Ты абсолютно права. Именно их, чувства, эмоции и настроение, распределяет и определяет Бог, ну и чаще чёрт, сатана, дьявол.

— Суть, всё-таки, не в гормонах, и не в дьяволе, и даже не в Боге! Суть в том, что многое не зависит от них! Суть в нечто ином! Если бы всё в нашем мире так просто происходило, то нарушился бы интуитивный и сакральный всемирный баланс естественных сил, и всё пошло бы наперекосяк, и было бы зря!

— Так, так… Ну, ты и завернула! — нервно рассмеялся я. — Бред какой-то несёшь. Ничего я не понял. Неизвестно, кто тут более сумасшедший, ты или я.

— Дело в том, что тот, кто постоянно общается с психами, сам становится немного психом. Вечная история.

— Так, ладно, Евгения. А кто, вообще-то, ты такая?

— В смысле?