Коллектив авторов - Польша и Россия в первой трети XIX века

• Название: Польша и Россия в первой трети XIX века
• Автор: Коллектив авторов
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-91674-087-5

В монографии впервые в российской и польской историографии комплексно исследуется история конституционного Королевства Польского 1815-1830 гг. в составе Российской империи. Рассмотрены основные тенденции экономического, общественного и политического развития польского государства, фундаментальные процессы трансформации польского общества первой трети XIX в. и его социальных и политических институтов во взаимодействии с соответствующими институтами Российской империи. Особое внимание уделено конституционному устройству Королевства, общественному движению и конспирации. Широко представлено развитие польской национальной культуры в эпоху, предшествовавшую восстанию 1830-1831 гг. Рассмотрены также проблемы взаимного восприятия и формирования национальных стереотипов поляков и россиян во взаимоотношениях общества России и Польши.

---

В решении этих исследовательских задач авторы коллективного труда опирались на историческую литературу, преимущественно русскую и польскую, а также на материалы источников, как опубликованных, так и хранящихся в архивных фондах Москвы, Санкт-Петербурга, Варшавы. Были использованы материалы разнообразного характера – официальные документы, мемуары, переписка, агентурные донесения и пр. Привлекались также материалы публицистики и периодики.

В частности, изучался текст конституции Королевства Польского, законодательные акты Российской империи, документы Польского сейма, официальная и неофициальная корреспонденция как между Варшавой и Петербургом, так и между самими польскими политическими деятелями. В книге рассмотрены концепции национального развития Польши, содержащиеся в сочинениях польских идеологов этого времени, представлены программы польских конспиративных организаций и обществ, о которых, в частности, дает представление агентурная переписка царских властей и прилагавшиеся к ней документальные «улики». Использование этих материалов позволило выявить эволюцию общественного мнения в Королевстве, изменения в настроениях и взглядах польского общества, в том числе на соотношение конституционных норм и неограниченной власти. Такой анализ лег в основу формирования выводов о значении конституционного периода в истории Польши как в плане экономического, социального и культурного развития, так и в плане национального самосознания и идейного созревания польского народа, подъема национального движения, формулирования национально-освободительных программ. Он должен был дать ответ на вопрос, возможно ли существование автономной конституционной части в недрах абсолютистского целого, насколько оно зависит от национальной специфики, исторических традиций, является ли крах польской автономии, обозначенный восстанием 1830 г., частным случаем, фатальным сочетанием ряда факторов или же проявлением общей закономерности.

Выяснение этого вопроса имеет не только конкретно-историческое, но и теоретическое значение. В то же время весьма важным в практическом плане является вывод о том, какое влияние оказала эпоха польской автономии на взаимоотношения русского и польского народов, что принесла она в плане революционного сотрудничества, идейной переклички, культурного сближения, с одной стороны, и какую роль сыграла в усилении русско-польского антагонизма и конфронтации, с другой. Это дает возможность оценить значение периода первой трети XIX в. в процессе формирования у русских и поляков национального самосознания, выработки ими национальных стереотипов и в результате лучше понять современные тенденции в развитии отношений обоих народов.

Глава 1. Россия и создание конституционного Королевства Польского

1. Польский вопрос во внешней политике России накануне Отечественной войны 1812 года

В результате разделов в конце XVIII в. Польское государство перестало существовать. Земли Речи Посполитой оказались включенными в состав трех соседних держав: Австрии, Пруссии и России. Однако поляки, прежде всего политически активные силы польского общества, не утратили надежды на восстановление Польши. Специфическая социальная структура, в частности наличие многочисленного слоя польского дворянства (магнатерии и шляхты), исторические традиции, выражавшиеся как в длительном существовании собственного независимого, могущественного и имевшего по европейским меркам огромную территорию («от моря до моря» – от Балтики до Черного моря) государства, так и в своеобразном политическом устройстве – республиканской монархии, – все это вело к возникновению определенного типа идеологии, складыванию своеобразной модели национального самосознания и особой национальной психологии. В центре общественного внимания и интереса образованных слоев польского общества находились проблемы восстановления независимого польского государства, воссоздания его целостности, национальной самоидентификации. Предпринимавшиеся в конце XVIII в. усилия по проведению реформ: созыв и работа Четырехлетнего сейма (1788-1792 гг.), принятие Конституции 3 мая 1791 г., так же как и попытки вооруженной борьбы (восстание Тадеуша Костюшко 1794 г.), оказались безрезультатными и не смогли предотвратить окончательного падения Речи Посполитой. К России отошли литовские, белорусские, украинские земли, значительную долю населения которого составляли поляки, прежде всего польская шляхта. В результате состоявшегося в 1795 г. последнего раздела польского государства – Речи Посполитой – с политической карты Европы исчезло слово «польский», название «Польское королевство» упразднялось «раз и навсегда». Оно появилось вновь спустя два десятилетия, когда было воссоздано польское государство под исторически традиционным названием «Королевство Польское». Определяющая роль в его восстановлении принадлежала России, лично российскому императору Александру I. Екатерина II, во время царствования которой произошли разделы Польши, с особым вниманием относилась к воспитанию и образованию будущего наследника престола. Готовя его к занятию императорского трона, видя в нем своего политического преемника, императрица стремилась дать ему, а также его брату великому князю Константину, на которого также возлагались большие надежды, широкое европейское образование. Для занятий с ними в Петербург был приглашен швейцарский генерал, республиканец по убеждениям Ф.Ц.Лагарп. Он оказал большое влияние на формирование политических взглядов и вообще на становление личности будущего российского императора. Вторым лицом, чье влияние на Александра I было не менее сильным, стал поляк Адам Ежи Чарторыский.

После разделов Речи Посполитой в пределах Российской империи оказались значительные земельные владения польских аристократов. В их числе были и земли Чарторыских, богатой и влиятельной «фамилии», имевшей родственные связи с последним польским королем Станиславом Августом (Понятовским). Крупный польский магнат и активный политический деятель Адам Казимеж Чарторыский, претендовавший даже на занятие трона, но отказавшийся в пользу своего двоюродного брата Станислава, стал австрийским подданным, поскольку имел земельные владения и в той части Речи Посполитой, которая вошла в состав империи Габсбургов. Имения Чарторыских, находившиеся в пределах Российской империи на Волыни и в Подолии, после третьего раздела Польши были конфискованы российскими властями1, и австрийский император Франц II2 обратился к Екатерине II с просьбой об их возвращении. Обеспокоенные судьбой своих земель в России, Чарторыские пытались найти выход из сложной ситуации, чтобы сохранить свои владения. По совету хорошо знакомого им Н. В. Репнина, ранее, в 60-е годы XVIII в., бывшего полномочным послом в Польше, а к тому времени занимавшего пост литовского и виленского генерал-губернатора, А. К. Чарторыский решил направить своих сыновей Адама Ежи и Константыя Адама в Петербург3, с целью подчеркнуть свою лояльность императрице. Екатерина II сочла это возможным при условии, что они поступят на русскую службу. Пребывание братьев в Петербурге способствовало изменению их представлений о русских, которые вначале были крайне негативными. В своих мемуарах А. Чарторыский писал: «Мало-помалу мы пришли к убеждению, что эти русские, которых мы научились инстинктивно ненавидеть, которых мы причисляли, всех без исключения, к числу существ зловредных и кровожадных, с которыми мы готовились избегать всякого общения, с которыми не могли также встречаться без отвращения, – что эти русские более или менее такие же люди, как и все прочие, что между ними есть умные молодые люди, люди вежливые, приветливые, на словах, по крайней мере […], что в общем можно жить в их обществе, не испытывая чувства отвращения, что даже можно иногда считать себя обязанным питать к ним дружбу и чувство благодарности»4. Постепенно между великим князем Александром и А. Чарторыским, который был на 7 лет старше, начали складываться доверительные дружеские отношения. Чарторыский был хорошо образован, имел уже определенный опыт в политических делах. Он путешествовал по европейским странам, некоторое время жил в Англии, где изучал, в частности, ее конституцию.

Последовательная позиция Чарторыского по польскому вопросу, его твердая убежденность в необходимости возрождения польского государства оказала влияние на становление взглядов будущего императора, прежде всего по вопросу о Польше. Неоднократно описанная в исторических трудах знаменательная прогулка Александра с польским приятелем явилась одним из кульминационных эмоциональных моментов в их отношениях. Однажды, весной 1796 г., когда Екатерине II жить оставалось всего лишь полгода, Александр, гуляя с Чарторыским по саду Таврического дворца, сказал, что он «совершенно не разделяет воззрений и принципов правительства и двора, что он далеко не оправдывает политики и поведения своей бабки и порицает ее принципы». Великий князь заметил, что его «симпатии были на стороне Польши и ее славной борьбы». По свидетельству Чарторыского, Александр «признался, что ненавидит деспотизм везде, в какой бы форме он ни проявлялся». Таким образом, внушенные Лагарпом принципы проявились в мировоззрении будущего наследника российского престола. Это заявление Александра произвело огромное впечатление на Чарторыского. Много лет спустя он написал в своих мемуарах, что этот день «имел решительное влияние на большую часть его жизни и на судьбы его отечества». «С этого дня и после этого разговора, – откровенно заявлял он, – началась моя преданность великому князю, я могу сказать, наша дружба»5.