Геннадий Башкуев - Пропавший

• Название: Пропавший
• Автор: Геннадий Башкуев
• Издательство: Журнал "Байкал" №5-6
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1988
• ISBN: 0134-4331

Геннадий Башкуев родился в 1954 году. По образованию журналист, работал в газете «Молодежь Бурятии», на республиканском радио. Рассказы и повести Г. Башкуева обсуждались на XII конференции молодых и начинающих литераторов Бурятии, состоявшейся в 1985 году. На сцене Бурятского академического театра драмы им. X. Намсараева была поставлена пьеса «Климат резко континентальный».

В журнале «Байкал» публикуется впервые.

---

Под бездонным потолком гулко расплескалось: «К сведению пассажиров…» Старуха приставила к уху ладошку.

Тщательно изучив расписание поездов, Жорик нашел то, что искал: «Березняки». Именно так, кажется, называлось то место, где, согласно извещению, потерялся след Матвея.

Перекусив на лавке пирожками, запив их у фонтанчика, они купили билеты на последние деньги.

В душном, битком набитом вагоне Жорика сморило. Он поудобней обхватил чемоданчик и захрапел.

Долгор безучастно смотрела в окно: она никогда не думала, что живет в такой огромной, необъятной стране. Электричка мчалась мимо ухоженных дачных домиков, заводских труб, каменных заборов, а перед глазами все еще были занесенные снегом безжизненные поля… У ней стыли ноги и кончики пальцев. Слезы стекали по морщинам: «Оёяа-е…» Найти человеческий след здесь — что увидеть в степи ветер!

Жорик очнулся от торможения, протер глаза. Поезд снова прикатил в зиму. На перроне было шумно. Толпилась молодежь. Веселые лица, вязаные шапочки, легкие куртки, лыжи на плечах. Жорик позавидовал беспечным лыжникам: у него ноша потяжелее. Взгляд скользнул поверх вязаных шапочек и пушистых веток под крышу маленького вокзала с эмблемой МПС, снег и тут приклеился к карнизу, к крупно нарезанным буквам.

Жорик пошевелил губами, разбирая название станции, а разобрав, задохнулся, застучал в окно.

— Березняки, Березняки!

Долгор вздрогнула — слово всплыло косой строчкой на стершемся извещении, — стукнула кулачком по стеклу: «Березняки! Мини хубун!»

Жорик сграбастал чемоданчик и старуху, растолкал пассажиров в тамбуре.

Снег вкусно хрумкал под кирзухами. Все было новым: каменный вокзальчик, мохнатые деревья, фонари, скамейки, водонапорная башня.

Жорик, оставив старуху, со стеснением в груди подошел к гомонящей, в ярком оперении стайке парней и девчат. Запнулся на ровном месте:

— 3-здесь была война?

Лыжники умолкли, завитушки девичьего смеха повисли в воздухе. Румяные, белозубые, голубоглазые, они ощупывали чужака с кепки до сапог.

— Ты что, дядя, с Луны свалился? — серьезно спросил широкоплечий парень, перебросив лыжи с руки на руку. Девушки захихикали…

Усадив старуху на лавку в пустом зале ожидания и наказав никуда не отлучаться, Жорик шагал по путям. Впереди горела рубиновая точка семафора, в нос бил креозотный дух. Ветер, подгоняя, холодил спину. За темной глыбой водонапорной башни слышался стук и звон. Бок башни был опален светом, значит, там кто-то есть.

Облитый желтым лучом человек в армейских галифе, сапогах, распахнув телогрейку, грузил в тачку уголь. Узкие блестящие рельсы уходили в раскрытую пасть башни, над воротами, освещая красноватую кладку и жирные угольные кучи, был укреплен прожектор. Кочегар не сразу обернулся на приветствие, сосредоточенно елозя лопатой. Жорик подошел ближе, подставляя лицо свету. Кочегар обернулся и — замер с лопатой, как памятник. В обоюдном изумлении таращились они друг на друга, наверное, одновременно помыслив о наваждении. Жорик хотел улыбнуться старому знакомому — «земляку», но тот бросил лопату, поднял короткий лом:

— Ни подходи! Слышь, не подходи!

Свет падал косе, оттеняя поллица — оно было страшно. Жорик понял: боится.

— Брось железку. Дурак, мне ничего не надо, — как можно спокойней сказал он и сделал шаг вперед.

— Не подходи! Зашибу! — «земляк» попятился, чуть не упал, лом звякнул по мерзлой куче угля.

— Что ж ты, брат во Христе, своего земляка, да?! — тонко выкрикнул Жорик и, ощущая холодок в груди, пошел на него.

«Земляк» размахнулся, взвыл, уронил лом и плюхнулся на угольную кучу.

Жорик присел рядом, помедлив, легонько толкнул в бок.

— Чего тебе? — глухо, не поднимая головы, сказал «земляк».— Ну… зови милицию… — он вынул из-за пазухи радиоприемник, протянул, не глядя. — Деньги!., нету денег…

— Дурак, — Жорик щелкнул колесиком, транзистор пискнул, передал штормовое предупреждение на завтра и на том, похоже, испустил дух. Жорик помолчал: глупо, в конце концов, обижаться на свое отражение.

— Ну, украли, украли у меня деньги! — не выдержав, вскочил «земляк». — Хмырь один напоил, гад!.. Ну?! Ударь, ударь, вот, лом возьми, ну?! Веришь?! У-у!

Жорик сдернул резинку с приемника и бросил на уголь плоскую батарейку. Полегчавший корпус протянул «земляку».

— На. Батарейку достань.

— Как это?! — оторопел тот. — Ты — мне? Вот это? За что?!

— За то самое.

— Врешь! В милицию заманиваешь! Не боись! Валяй! Вот он я, тут, с потрохами…

— Дурак, — сказал Жорик и поднялся.

— Не-ет! Ты погоди! — догнал его в темноте «земляк». — Ты… это… забирай свою тарахтелку! — Вдруг залился мелким бесом, словно в горле запрыгала горошина, засуетился. — А я тут разжился, ха! При кочегарке-то! Факт! Со вчерашнего вкалываю! Подменил одного, скопытился тут землячок… Сапоги вот дали… Хоть в армию счас! Местеч-ко — теплее некуда!

— А как же с этим… достоинством?

— Чего?

— Ну… Ты же запретил себе работать, — усмехнулся Жорик. — У тебя же этот… принцип!

— А-а, ты об этом… — почесался «земляк». — Хрен с ним! Ты-то каким ветром?

— Попутным… Я не один.

— Но?! Ты даешь!

— Курить есть? — облизнул губы Жорик.

— А то нет! Айда ко мне!..

Старуху они пристроили на лучшее место — на продавленный кожаный диван. В мрачном зале кочегарки в окружении больших маслянистых луж под высоким, теряющемся в темноте потолком ровно гудели, полыхая жаром, котлы. А в отгороженной фанерой бытовке было светло, на застеленном клеенкой столе сипел чайник, со стенки улыбались прикнопленные кинозвезды. На шатких ножках в углу — шкафчик с небогатой посудой.

Поминутно выбегавший проверять давление в котлах «земляк» наконец успокоился. Отхлебнул из кружки крепко заваренного чая, кивнул на вырезки из зарубежных журналов.

— Парнишка один… Его и скрутило — в больницу увезли! А тут я… Ни паспорта, ни сапог. Взяли с этим… испытательным, ха! Спецуху обещали… Бес попутал на этой станции соскочить! Товарняк застопорили! А я на этот раз с чувством, с толком сел — в натуральном вагоне! Сена — завались! На юга подался!

«Земляк» похихикал в своей манере, бросил озабоченный взгляд в раскрытую дверь бытовки — во тьме багровой каемкой полыхала топка, — отхлебнул из кружки. Жорику было хорошо, клонило в сон. Старуха на диване уже посапывала, прислонив у изголовья палку.

…— Ну, я и читаю по буквам, значит… — издалека доносился счастливый голос, — читаю… «Бе-рез-ня-ки»! Ха! Мать честная! Дак я ж с этих мест! Ну и слез, балбес, будто кто меня с цветами ждет! Да тут с войны все переменилось…

Жорик вскинул тяжелую голову, прогоняя сон.

— К-как ты сказал?

— А чего я такого сказал? — насторожился «земляк», глазки его забегали. — Ничего я такого не говорил…

— Ну… про войну…

— А! Все село сожгли! — махнул рукой хозяин кочегарки. Отставив кружку, он вышел к котлам. Вернувшись, принялся рассказывать анекдот про старуху и старика.

— Постой… — поднял руку Жорик. — Ты про войну расскажи, про Березняки эти…

Хозяин покосился на спящую старуху; багровые отсветы топок лизали морщины Долгор, фанерные стены, красивые женские лица…

— Ну… бои тут были… Жуткие! Я-то не помню, рассказывают… Березняки — этого села, считай, и нет совсем. Переходили из рук в руки, то к нашим, то к фрицам… Мы после войны играли в поле, пацанами еще, оружия всякого, патронов — завались!

Жорик осторожно выведал у «земляка», что Березняки заново отстроились, но уже в другом месте, через реку, кроме нескольких старух, войны там никто не видел, и что туда ходит от станции автобус. Час езды, не больше.

— Да тебе-то зачем? — опомнился «земляк».

— Так… Интересно… Работу ищу… — уклончиво ответил Жорик.

— Ты даешь! — захихикал «земляк». — Только учти, там дыни не растут. Факт! И моря нету! Но на всякий случай могу дать верный адресок. Спросишь Ульяну. Она старуха добрая, заночуешь… И про войну обскажет! Если жива… — голос собеседника дрогнул, в темноте подозрительно блеснули глаза. — Ты только не говори, кто ее указал… Не скажешь?

Жорик пообещал.

«Земляк» заглянул в глаза, сказал медленно:

— А ты… правда… прощаешь?

— Правда, правда…

— Ишь ты… — прошептал тот, отворачиваясь. — А мне-то как дальше-то…

Укладываясь рядом с Долгор, Жорик привычно взглянул в маленькое окно: звезд не было. «Оёяа-а…» — вздохнула старуха.

— Далеко еще?

— Не волнуйтесь, эжы. Немного осталось. Здесь была война.

— Слышала… Сил мало…

— Люди помогут, — он погладил ее волосы.

— Да, да… Боюсь только — умру раньше…

Жорик закусил губу. Ему захотелось сказать ласковые ободряющие слова. Таких слов не было.