Надежда Кузьмина - Пара не пара - парень не парень

• Название: Пара не пара - парень не парень
• Автор: Надежда Кузьмина
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-88506-0

Что делать, если тебя грабят посреди бела дня, а силы несопоставимы? Да ещё и власть на стороне вельможного вора? Остаётся одно: запутать всё, поставить вверх тормашками — а потом уронить на голову врагу!

Подозревал ли всемогущий герцог Ульфрик Эл’Денот, Длани Правосудия всея Сорренты, что если обирать и притеснять сирот, рано или поздно встретится кто-то, способный дать отпор и отплатить той же монетой? А если таких даже двое?

Чтобы сохранить состояние и уберечь себя саму, Эльме Эл’Сиран пришлось переодеться в мужское платье и затесаться в свиту их светлости.

Обманутый герцогом Алэр Эл’Суани, пытаясь подобраться к обидчику и вернуть украденное поместье, выдаёт себя за девушку.

Два «перевёртыша» сталкиваются на узкой дорожке. Что из этого может выйти?

---

— Эль, ну-ка, расскажи мне, и очень подробно, что вчера произошло? — строго обратилась ко мне тётя, не успели мы присесть на край кровати под кисейным балдахином.

Я заёрзала. Потупилась. Натянула на коленях подол. Сжала кулаки. Случись такое с кем другим, я б ухихикалась, живописуя происшествие. Но сейчас отчего-то было совершенно не до смеху.

— Дырку глазами в подоле просверлишь. Давай уж!

— Мы хотели букеты с балкона бросать, а вместе с цветами улетел таз. Потому что подломился каблук, — выдавила я краткую версию происшедшего.

— Понятно. То есть покушения на жизнь и честь Дланей Владыки вы не планировали? Кстати, вы — это ты и Левесеньера Эл’Легарт?

Какого покушения? И как кого-то можно убить медным тазом? Разве что его булыжниками вместо цветов нагрузить… но такой и не выронишь, потому как не поднимешь. Но, выходит, меня обвиняют в каком-то покушении? Мама… во что я влипла?

К слову, то, что Леську назвали полным именем, не значило, что тётя на неё сердится. Просто до того, как стать вдовой, она почти двадцать лет была женой моего дяди, уважаемого судьи, причём жили они в Кентаре, большом городе на полпути к столице. И по-женски любопытная леди Анель, обнаружив неженские острый ум и деловую жилку, не стеснялась ходить в суд и давать облечённому властью мужу советы. К которым тот охотно прислушивался. Потом, когда лорд Филинт Эл’Сиран решил отойти от дел и отправиться на покой, они с леди Анель перебрались в Меровен, поближе к остальным родственникам. Кстати, и тут, пока дядя был жив, он, точнее, супруги вдвоём вели дела самого разного толка. Недаром целую стену в гостиной занимал стеллаж с книгами в потёртых тёмных кожаных переплётах. Я по совету тёти их читала. Сначала бурчала под нос, зевала, а иногда жульничала, подкладывая под талмуд с описанием судебных тяжб любовные романы, которые девице с ветром в голове казались намного занимательнее. Но с какого-то момента, примерно года полтора назад, до меня дошло, что распутывание дел о наследстве или делёж земли, когда половина свидетелей врёт, причём сразу и не скажешь — какая именно, намного интереснее выдуманных историй идеальных дев и безупречных лордов. Уж очень те все были подозрительно одинаковые: временами казалось, что прочёл одну книгу — прочёл все. Правда, тётя строго-настрого велела никому не говорить, что я вместо романтических сказок, чтение коих приличествует юным леди, жгу свечи до утра и хихикаю, а иногда и ржу во весь голос, разбирая очередной судейский казус или выискивая несуразность в заковыристом деле.

— Так, поняла, — кивнула леди Анель. — Твою любимую Леську предлагаю не впутывать, это не поможет. Потом я тихонько возьму у неё свидетельские показания и заверю у нотариуса. Вдруг пригодится. — Тётя вздохнула: — Жаль, у её родителей связей нет. Но покушение — лишь повод, дело не в нём, а в том, что ты — несовершеннолетняя с богатым приданым. Что глазами хлопаешь? Герцог хочет стать твоим опекуном и — зуб даю — за оставшиеся до твоего восемнадцатилетия семь месяцев наследство уполовинится, а ты окажешься замужем за каким-нибудь проигравшимся столичным хлыщом или старым пердуном, который заплатит побольше.

— Как — опекуном? — заморгала я.

— Так Я тебе не кровная родственница, кровных не осталось. И, как оказалось, с обязанностями опекуна не справляюсь. Воспитываю плохо, надлежащим образом не учу, вследствие чего и воспоследовало то покушение и оскорбление должностного лица Владыки при исполнении оным служебных обязанностей. Чуешь, куда ветер дует? А если стану артачиться — это мне сказали прямым текстом, в лоб, — делу дадут официальный ход. И, если доказать отсутствие злого умысла не сумеем — а кто против всемогущего герцога пойдёт, не наш же Глава, у которого самого рыльце в пушку по самую макушку? — светит нам обеим конфискация имущества и чуть ли не каторга. Леди головы после указа папаши нынешнего Владыки не секут, но от того не легче.

Тётя Анель закусила губу, плечи задрожали…

Ох, что же я, романтическая косорукая идиотка, наделала! Если бы я хотя бы сразу рассказала о том, что случилось!

А теперь, как ни верти, моё будущее накрылось медным тазом.

Глава 2

Незнание законов не освобождает от ответственности.

А вот знание — нередко освобождает.

Е. Лец

Всё, что сумела совершенно не готовая к разговору с герцогом тётя Анель, — это добиться трёх дней отсрочки, пока «переволновавшаяся девочка, которая мечется сейчас в горячке, не придёт в себя». Моей смерти до перехода к нему опекунства Длани не желали, с дохлой чужой перепёлки взять нечего. Но горячку и беспамятство предстояло подтвердить доктору.

— Так, быстро встала, разделась, влезла в постель! — скомандовала тётя.

Ясно. Если заглянет один доктор Летир, то проблем не будет, потому что когда-то дядя Филинт спас того от ростовщиков, а старичок доктор относился к редкой породе людей, долго не забывающих сделанное добро. Но если герцог пошлёт кого-нибудь проверить моё состояние или — вот ужас! — заявится поглядеть на добычу сам?

Только плохо он знает мою тётю…

Меньше чем за полчаса в моей комнате сменили шторы — теперь окна загораживали тяжеленные бархатные портьеры, не пропускавшие к постели недужной меня и лучика солнца. Я сама, в фисташкового цвета балахоне под подбородок, снова перемазанная белилами, создающими интересную бледность на цветущей физиономии, с синюшными, опять-таки искусственного происхождения кругами под глазами, красными припухшими веками и имитирующим запёкшуюся корку воском на губах, улеглась в кровать на спину, изображая свежую покойницу. Правда, не успев лечь, снова вскочила с воплем:

— Парик!

Тётя, в это время отправлявшая к знакомому нотариусу Тода, который вернулся от доктора, чуть не поперхнулась. Но после моих разъяснений задумалась…

— Не знаю, хорошо ли то, что ты на себя похожа не была… но пусть пока так. Дополнительные возможности лишними не бывают.

Так к моей маскировке добавилось то самое бронзовокудрое изрядно встрёпанное чудо куафёрского искусства, и — до кучи — чело мне увенчали мокрым полотенцем.

— Уф! Сейчас сама умру… — тётя присела рядом. Огляделась: — Нужен кувшин с водой на тумбочку, пяток пузырьков с разными микстурами и полупустой стакан. Ещё можно повесить на спинку стула клизму.

Почувствовала, как краснею под белилами. Клизму-то зачем напоказ выставлять, стыдно же!

— Затем. Такая гадость! На неё как взглянешь, так ноги сами вон из комнаты несут, — прищурилась тётя. — Ты тут зря не разлёживайся, думай, что делать будем!

К этому моменту я уже осознала, что, скорее всего, из загребущих дланей герцога мне не вырваться. Откажусь — будет плохо и мне, и тёте. Может быть, даже хуже, чем если соглашусь… хотя кто меня спрашивает? Правда, перспективы пугали. Опекунство с устройством брака несовершеннолетних подопечных в нашем королевстве было обычным делом и — для опекунов — законным и освящённым традициями способом набить мошну. Только почему-то среди вступающих таким образом в семейную жизнь лордов молодые, симпатичные и богатые не фигурировали.

Вот же накликала я себе перемен! И на голову, и на остальные части тела…

Но — стиснула зубы — смиряться не собираюсь, не знает ещё этот герцог, с кем связался! Я этому гаду длани загребущие повыкручу…

— Эль, не сопи так! Тебе положено дышать на ладан. Да, не дёргайся, сейчас водичкой на тебя побрызгаю, будет вроде как пот.

— Только осторожнее, чтоб белила не поплыли, — забеспокоилась я.

— Скорбь, скорбь на лице изобразить не забудь! И глаз не открывай! О, кто-то вроде пришёл.

Ну да, вдали тоненько зазвенел дверной колокольчик.

— Эль, зажмурься! — скомандовала шёпотом тётя, услышав приближающиеся шаги. — И молчи, что бы ни происходило! Дыши часто и неглубоко, помнишь?

— Поняла! — зашипела в ответ, сжав — самообладания не хватало — под одеялом кулаки так, что ногти впились в ладони.

Хлопнула дверь. Я замерла.

— И где ваша больная? — раздался безжизненный голос, знакомый по событиям вчерашнего злополучного дня.

Герцог! Надо же, сам явился, на добычу посмотреть. Небесный Владыка и Девы-Заступницы, что делать-то?

Я до последнего момента уговаривала себя, надеялась, что тётя Анель что-то неверно поняла, ведь не может же быть так — уронил случайно таз и вся жизнь кувырком! Но, похоже, может.

Шаги — кажется, вошедших было двое — смолкли. Где-то совсем рядом громко недовольно хмыкнули и приказали:

— Занавески раздвиньте!

— Не-ельзя-с занавески, — послышался чуть блеющий голос доктора Летира. — От яркого света возникает возбуждение, способное привести к припадку, который, от периферической нервной системы перейдя по позвоночному столбу к центральной и затронув мозжечок, перекинется на лобные доли, отвечающие за разум больной…